Альберто Васкес-Фигероа - Монтенегро

— Что это они делают? — воскликнул виконт вне себя от ярости.

— Они передумали, — засмеялась Фермина. — Решили вернуться обратно.

Мягкий бриз, сначала дувший «Чуду»в правый борт, теперь оказался с левого и медленно подгонял корабль в озеро. В ту самую минуту, когда «Чудо» проворно стало разворачиваться, с кормы внезапно вылетели два огромных огненных шара — возможно, выпущенных из катапульты — и, прочертив в темном небе широкие пылающие дуги, врезались в воду в двухстах метрах от «Дракона».

То, что произошло дальше, было против всякой логики; ни виконт де Тегисе, ни Фермина Константе, ни Бальтасар Гарроте, да и никакой другой здравомыслящий человек даже представить себе не могли, чтобы огонь, соприкоснувшись с водой, не погас, а напротив, обрел в ней новую жизнь, взрываясь огромными кострами, поднимаясь в небо высокими языками пламени и распространяясь по воде с немыслимой скоростью.

— Что это значит? — вскричал капитан де Луна. — Козни дьявола!

На сей раз даже у бесстыдной проститутки не нашлось слов, чтобы выразить изумление. Она замерла, словно превратилась в соляной столб; должно быть, именно так застыла на месте жена Лота, когда оглянулась на горящие Содом и Гоморру, стоявшие на берегу такого же озера.

Капитан де Луна, по всей видимости, был прав: происходящее не могло быть ни чем иным как кознями князя Тьмы, лишь он в состоянии зажечь воду. Высокие языки пламени устремились к беззащитному кораблю, стоящему посреди пролива. Он никак уже не успевал поднять якоря, распустить паруса и удрать от огня.

— Помоги нам Боже!

Виконт де Тегисе от неожиданности с размаху рухнул на скамью, глядя вытаращенными от ужаса глазами на поистине непостижимое зрелище, разворачивающееся перед его взором.

Нефть в этом наиболее богатым ею регионе веками просачивалась в озеро и со временем собралась в нагретом бутылочном горлышке пролива, а густые пары, которые исходили от нее в конце жаркого дня, воспламенились и теперь наполняли воздух густым черным дымом. Закатное небо стало красным, как, вероятно будет алеть во время Апокалипсиса.

«Чуду» не грозила опасность: оно находилось далеко от загрязненной воды, а у старого фламандского корыта не оставалось никакой надежды на спасение, ведь корабль неподвижно застыл как раз на пути огня.

Первым опомнился Бальтасар Гарроте по прозвищу Турок. Даже не задумываясь, по какой сатанинской прихоти могут твориться подобные явления, он вместе с тремя столь же расторопными молодцами бросился к одной из шлюпок; все вместе они столкнули ее в воду и принялись отчаянно грести, стремясь как можно скорее достичь ближайшего берега.

Хусто Волосатый и основная часть моряков, застрявших на корабле, были, вероятно, тугодумами, а может, опешили от страха и неожиданности, и когда они наконец сообразили, что им нечем защититься от высокой огненной стены, как неизвестный зверь несущейся по спокойной поверхности воды, они могли лишь спрыгнуть за борт и попытаться добраться до берега вплавь.

Двое юнг, не умевших плавать, остались на борту, в ужасе глядя на разверзшиеся перед ними врата ада, и Фермина Константе спустя многие годы с содроганием вспоминала отчаянные вопли несчастных парнишек, пока их не окутал ядовитый черный дым, заставив замолчать навсегда.

Старый и высохший корпус «Дракона» загорелся, как брошенный в костер клок бумаги, языки пламени быстро добрались до парусов, змеями извивались по мачтам и пробежали по палубе. Когда они добрались до пушек, вспыхнул порох, и весь корабль превратился в огромный костер, когда взорвался пороховой погреб.

На озеро хлынул ливень искр, вызвав новые пожары, распространившиеся по поверхности воды, так что даже на вершине холма жара стала невыносимой, а Турок и три его товарища выскочили на берег и стремглав понеслись в чащу.

Тем, кто находился в воде, в том числе и Хусто Волосатому, повезло гораздо меньше: стена огня неумолимо настигала их, и они вспыхивали, словно пучки соломы, а огонь невозмутимо двигался по проливу на север, пока не достиг чистых вод залива, где и затух.

На борту «Чуда», которое легло в дрейф в двух милях от пожара, установилось напряженное молчание. Хотя все понимали, что победили, большинству цена победы показалась чрезмерной.

— Боже милосердный! — только и смогла вымолвить донья Мариана Монтенегро, утирая слезы. — Какой ужас!

— Но что все-таки произошло? — допытывался Бонифасио Кабрера, выражая всеобщее недоумение. — Почему вода загорелась?

— Это все мене, — невозмутимо ответил Сьенфуэгос. — Моча дьявола... Я вдруг вспомнил, чему меня научили купригери. И еще, что они никогда не селятся в тех местах, где много мене, потому что знают: при сильной жаре мене испаряется, и его пары могут вспыхнуть.

— Но почему? — вмешался Луис де Торрес. — Почему она горит?

Канарец пожал плечами.

— Понятия не имею, — искренне признался он. — Я лишь знаю, что она появляется из глубины земли, загрязняет воду и почву и вдобавок горит.

— Вот бедолаги! — снова повторила потрясенная Мариана Монтенегро. — Как они кричат!

— Адмирал уверял, что прибыл к вратам рая, но это озеро скорее напоминает ад, — пробормотал Луис, тоже потрясенный до глубины души. — Наверное, преисподняя находится прямо под нашими ногами.

— Завтра мы уйдем, — сказала немка. — На рассвете я хочу уплыть отсюда и больше никогда в жизни не слышать об этом проклятом месте... Да простит меня Господь! Сколько людей сегодня погибло по моей вине!

— Они хотели нас убить, — напомнил капитан Моисей Соленый. — Мы лишь защищались.

— Устроив резню?

— Ну кто мог такое предполагать?

— Я, — виновато признался канарец. — Однажды я видел, как горит лужица мене посреди равнины, и никто не осмеливался приблизиться и на пол-лиги... Это и впрямь настоящая преисподняя!

Эта ночь была горькой и печальной как для побежденных, так и для победителей. В горле першило от едкого дыма, в ушах стояли крики агонии, а в памяти навсегда осталась адская сцена, которой никто не мог и вообразить.

Ни один самый красноречивый священник не смог бы описать тот ад, которому они стали свидетелями, когда вода совершенно немыслимым образом превратилась в огонь. Как бы ни пытался Сьенфуэгос объяснить это явление остальным, оно никак не умещалось в голове.

Новый день не принес облегчения, потому что вставшее над темной дымкой солнце осветило воду, на которой плавали обугленные бревна, мертвая рыба и дюжина трупов.

Загорелись даже несколько кустов и деревьев на берегу пролива, они все еще дымились. Фермина Константе, капитан Леон де Луна, Турок и остальные выжившие из команды «Дракона» сидели на траве у подножия холма и, не веря своим глазам, смотрели на обугленные останки корабля, который должен был доставить их обратно в цивилизацию.