Александр Сурков - Пираты сибирского золота

В работе по съёму и обработке концентрата (золотого шлиха) ему равных не было. По сноровке в этом деле с ним мог сравниться только Егорыч.

Обычно проводивший в стойбище дня два-три благодетель уже наутро засобирался и, к унынию всей местной родни, к полудню отбыл.

Вернувшись на прииск, отправился в место, где Фрол обычно трудился на доводке снятого оставшегося после промывки концентрата. На бережку была сделана скамейка прямо у воды. Два мужика, под присмотром вооружённого казака, приносили контейнер (ларь) со шлихом, ставили возле лавки и уходили назад ладить приборы к новой промывке. Казак шёл дальше, где в двадцати саженях стояла будка с крышей, но без стен, где сидел ещё один казак. Пришедший садился рядом. Это была охрана разреза, где велась добыча.

Охранники сидели рядом, но развернувшись в разные стороны. Один смотрел вверх по ручью в сторону, где велись работы, другой вниз, в сторону заселённой долины. Обзор места проводился по кругу. Фрол появлялся, как только ларь оказывался у лавки. Он садился ногами в воду, небольшой лопаткой расчищал дно от песка, углубляя его. Затем в малый доводочный лоток совком из ларя набирал шлих. Склонившись к воде, работая кистями рук, качал с боку на бок, а затем вперёдназад, после трёх-четырёх качаний вращал лоток в воде, слегка наклоняя ёмкость от себя. Доводчик аккуратно смывал с неё лишнее — шлих без золота.

Сам металл концентрировался в углублении средней части лотка. Постепенно, с уменьшением количества шлиха в лотке, оставшаяся масса частиц становилась всё желтее и желтее. Когда в лотке оставалось золото с малой примесью чёрного шлиха, трудяга вставал, разгибался и делал пару шагов от скамейки вбок, где была сложена небольшая печка из кирпича с трубой. Сверху печку прикрывал противень. Рядом стояло ведро с водой. Сняв противень, Фрол смыл водой из ведра, черпая пригоршнями с лотка на противень золотой концентрат, наклонил его, сливая остатки воды, и поставил его обратно на печку. Запалил в ней огонь. Здесь концентрат сушили. Вернувшись к лавке, он набрал новую порцию шлиха и начал процесс сначала. Пока он колдовал с обогащением (доводкой) концентрата, рабочим подходить к нему было не положено.

Право на это имел только Егорыч. Работал Фрол споро. Когда он ополоснул ларь, сливая остатки шлиха в лоток и сталкивая пальцами задержавшиеся в углублении крупные золотины, и уселся доводить последовательно порцию концентрата, за его спиной остановился Егорыч. Что делать с Фролом, он ещё не решил, но вид золота, которое сушилось на поддоне рядом с доводка — около фунта золотого песка в лотке, отвлёк командира. Он смотрел на мастерскую работу Фрола. На плоском камне рядом с урезом воды лежало несколько мелких самородков, которые Фрол извлёк из лотка в ходе работы. Один более крупный размером с два ногтя большого пальца руки лежал несколько поотдаль от остальных. Длина самородка на глаз была около вершка, толщина около его трети. «Золотников под восемьдесят» — оценил вес самородка Егорыч. Фрол «отбил» золото от шлиха, полюбовался металлом и перед тем, как встать с лавки, протянул руку и, прихватив отдельно лежащий самородок, быстро сунул его за пазуху. Егорыч отступил на пару шагов назад.

Подошедшего Егорыча Фрол видеть не мог, он сидел спиной. Услышать его было также невозможно из-за шума ручья и ветра, дувшего снизу, то есть со стороны Фрола.

Пока доводчик шлиха сбрасывал последнюю порцию металла на сушку, Егорыч ещё раз попятился, отступая подалее, эдак шагов на десять и только после этого окликнул Фрола. Тот повернулся и в ответ на приветствие спросил:

— Что так рано, говорил, что будешь через пару дней?

— Дела! — ответил Егорыч и продолжил, — Ну, как металл?

— Вскорости просохнет, отмагничу, отдую, тогда взвесим. Однако есть и самородки, — он подошёл к лавке, собрал с камня лежащие там кусочки золота, протянул их Егорычу.

Самородки по виду, на глаз, весили от 4 до 8 золотников. По форме отличались друг от друга. Одни были массивные, округлые, другие с неровными краями и выступами. По цвету одни из них были похожи на светлую бронзу, другие ярко-жёлтые со слабым красноватым оттенком. Пока Егорыч разглядывал на ладони тяжёлое золото, Фрол быстро сунул руку за пазуху и протянул ему ещё один самородок — более крупный. Сообразив, что Егорыч мог видеть, как он прятал его, Фрол, на всякий случай, решил его вернуть. Авось не последний.

Егорыч внутренне порадовался, хотя червь сомнения никуда не делся из его опасливой сущности.

— О, какой красавец, — разглядывая металлического незнакомца, проговорил управляющий.

— Да, хорош, золотников семьдесят пять — восемьдесят, — оценил его вес Фрол.

«Ишь ушлый, на глаз оценивает вес, как я оценил», — подумал Егорыч. Тем временем противень перестал парить. Фрол снял его на землю, чтобы остыл, а сам стал докладывать о последней промывке, в ходе которой из откидной гальки подняли самородок, похожий на рыбу весом полтора фунта.

Они говорили о делах, тут Егорыч, всё ещё разглядывающий самородки, осведомился о том, была ли удачной рыбалка.

У Фрола не только руки умелые, но и мозги, соображавшие весьма скоро. Не зря Егорыч вернулся быстрее обычного, похоже, его встреча с хунхузом Ченом была кем-то замечена, и ничего доброго появление управляющего не предвещает. Донесли тунгусы. Мысли крутились, как бурятские ритуальные цилиндры.

Он собрался и заговорил, хотя пауза от вопроса до ответа была длиннее, чем обычно. Правда, в тот момент, когда был задан вопрос, Фрол пересыпал сухой золотой шлих в холщовый мешок и задержка с ответом оправдывалась сосредоточенностью на работе.

— Какая рыбалка, в четверти версты от рыбного улова встретил бродячего китайца. Он чай варил, я на него вышел, не ожидая в этих местах чужого. Револьвер достал, а тот, увидев, замахал руками и закричал, что он не хунхуз, а травник — собирает целебные травы. И правда, он был обвешан мешочками и кореньями, висевшими на шее, как бусы. Ружьё у него было за спиной, он его так и не снял при моём приближении. По-русски этот лекарь говорит почти чисто, а здесь растёт корень — радиола, вот он его и ищет.

— А каков этот травник из себя? — спросил Егорыч.

— Да длинный, морда толстая, пузо висит, свешиваясь над ремнём. Одежда хорошая — рубаха синяя шёлковая, жилетка кожаная, вся в карманах, сапоги лосиной кожи, ружьё старое — фузея с длинным стволом, холщовая сумка большая с травами.

— Так он ростом выше тебя?

— А, почитай, маховая сажень, а то и чуть больше. Фрол сознательно описывал другого типа, так, на всякий случай. Успокоившийся в какой-то мере Егорыч вновь про себя пришёл в волнение. Почему описание китайца, ставшее ему известным на стойбище, не совпадает с тем, что говорит Фрол? Фрол продолжал: