Александр Авраменко - Красно Солнышко

А потом монахов согнали в церковь, обложили хворостом, благо того обнаружилось очень много – жечь людей заживо было любимым занятием настоятеля Майлса. Черноризцы молили о пощаде, но после того, что увидели славяне в обители проклятого истинными, проще было уговорить камень пощадить монаха, чем дружинника. Большие, забитые до отказа зерном, шерстью и солёным мясом амбары. Тучные стада коров и овец, даже табуны лошадей. Лоснящиеся жиром морды монахов и монастырских служек и обтянутые кожей кости пиктов-рабов… Крут первым бросил факел в обильно политый смолой хворост, затем и остальные добавили огня. Вой донёсся из церкви. Монахи не молили своего проклятого бога, они плакали о пощаде, обращаясь к своим палачам. Но после того, что было найдено… Не сгорели лишь настоятель Майлс да его любовник Фиш, обоим оказали честь – разорвали лошадьми…

Все телеги, что нашлись, забивались грузом полностью. Две тысячи человек пополнили ряды новых переселенцев. Пикты уходили с родной земли со слезами на глазах, но у них не было иного выхода. Ромеи и саксы практически полностью их истребили, и немногим живым оставалось лишь ждать конца своего существования…

Неделю простояли лодьи в гавани, пока посланцы племени приводили со всей округи укрытые в тайных местах корачи и грузили их всем необходимым в пути. Славяне смотрели на пиктов и ужасались увиденному, тихо, чтобы не обидеть новых соплеменников, обсуждая между собой пережитые несчастными ужасы. Вот что несёт Триглавый Чернобог славянским племенам. И так же, как пиктов, через своих жрецов уничтожает он завоёванные им народы.

За эту неделю, пока собирали новых поселенцев да перевозили захваченные монастырские запасы, люди немного отдохнули от долгой дороги, а истощённые рабы пришли в себя, чуть поднабрались сил. Затем караван, ставший ещё больше, двинулся в путь. Корачи тащили на буксирах. Всех людей погрузили на лодьи. Перун и Маниту защитили своих детей – ни единой бури не было за время всей долгой дороги, а ровные ветры подгоняли караван к дому…

Крут прервался, наполнил ковш чистой родниковой водой, смочил пересохшее горло, снова обвёл всех собравшихся за столом в горнице огненным взглядом и закончил:

– Так вот мы и добрались домой, братие. Уж простите за самовольство… что забрал с собой пиктов. Да после того монастыря… – Сглотнул тяжкий ком, возникший в горле. Гостомысл хотел было что-то спросить, но Крут сделал знак рукой: мол, ещё не всё. Снова продолжил рассказ: – Самое страшное – не то, что черноризцы творят. Куда хуже другое… Я, пока стояли в гавани да готовились к отходу, попытал знатных ромеев… И ниточка далеко протянулась… Очень далеко… Словом, прошлой осенью, едва мы отплыли из Арконы и уговорились с торговцами о выкупе людей нашей крови, гонец отправился в Царьград. Из храма Святовида с вестью… И потому император ромейский и отправил флот свой перехватить наши корабли. Рабов вернуть, а у нас выпытать, где новые земли находятся, на которых злато самородное есть. Ну и тоже сделать рабами своими. А земли те – под ромейскую руку взять. Вёл тот флот лучший императорский мегадук Махер Ивакинус. Да вот просчитался император. Не подумал, что наши корабли смогут отпор дать ромеям. Послал вроде много, а вышел пшик.

– А где сам Махер?

Крут мрачно улыбнулся:

– Сгорел. В его галеру первый снаряд с зельем огненным угодил. Никто оттуда не выжил.

Брячислав потемнел лицом, глухо молвил:

– Слышал я, что жрецы от Святовида отказались, мечтают переметнуться под крыло Триглава. Но не ведал, что столь далеко измена прошла.

– И я не ведал, брат! Даже помыслить не мог подобное! – поддержал его Гостомысл.

На некоторое время воцарилась тишина, потом старший из князей поднялся:

– Думаю, так решим: к старцу-ведуну в следующий год лодью единую зашлём. Посмотрим, что он за птица хитрая. Коли не обманет, то в следующий после того тоже пошлём, и будут корабли наши ходить до тех пор, пока не обманут нас.

– Любо! – одобрили все сидящие за столом.

Ободрённый единством, Брячислав продолжил:

– Далее вот что: людей, что прибыли к нам, расселить на будущий год по новым городкам да становищам вдоль озёр Великих да на заходе Ярилы, где новый град ставить будем. Недалече до моря оказалось, Крут-воевода. Так что порешили мы там становище большое обосновать, строить корабли да пристани, дорогу тянуть в Славгород.

– Любо! – снова все одобрили.

Сел Брячислав. Гостомысл поднялся. Ну, этот брат всем хозяйством заведует. На нём община держится. Теперь он речь повёл:

– Народу прибыло к нам чуть ли не вдвое больше, что сейчас живёт. Зиму проживём не бедствуя. Но нужно срочно избы строить. Хотя не стоит всех в одном месте селить. Предлагаю заложить ещё два града: первый – за гремящей водой, что со второго озера Великого падает. Второй – на заход Ярилы, где море-океан близко к нам подходит. Там станем строить пристани и корабли, будем посылать их на разведку и на торговые места. И дорогу станем пробивать к тому граду. Определим ромеев пленных на стройку.

– Любо! – вновь поддержали его все.

Сел князь младший на место. Путята поднялся:

– Веру ничью ломать не стану. Просто расскажите людям, как всё есть. И о Перуне, и о Маниту, его сыне.

– Любо!

Брендан встал:

– Много соплеменников моих прибыло сюда. Благодарен я вам, други, что не бросили народ мой в беде. Пикты вкусили полной мерой, что ждёт склонившихся перед Чернобогом, и теперь умрут, но не сдадутся. И хоть стыдно им просить вас после того, что уже сделали славы для них, но есть у них лишь одна просьба: принять их всех под руку братьев-князей, считать такими же славами, как и все прочие, белоликие ли, меднокожие ли. Клятву на верность вам… – поклонился князьям, – и племени славов они готовы кровью принести.

Переглянулись братья, ответил Брячислав:

– Не надо нам крови. Слова достаточно. Коли так желают твои родовичи, быть посему. Так и передай людям. И не будет для нас и детей наших разницы между славянином и пиктом, ирландцем, меднокожим гуроном или воином другого племени этой земли. Ибо все мы люди и судим не за цвет кожи, а за дела и деяния человека, воздавая ему по заслугам.

Далее Храбр речь завёл:

– Народу у нас теперь много. А раз поселения с весны новые появятся, то и дружину надо увеличить. Крут, старший воевода, по моему разумению, с кораблями хорошо управляется. У меня же лучше с воинами пешими и конными выходит. Посему предлагаю то, над чем уже давно думаю: поделить воев на лодейных и тех, что на суше драться будут.

Замерли все – не бывало такого ещё на земле.

– Подумать надо. Взвесить всё.

Заторопился Храбр:

– Не всегда на корабле доспех земной удобен. Тяжёл он, плохо в таком на вёслах сидеть и тяжело драться, если палуба скользкая. Да и оружие своё для боя морского тоже лучше будет.