Виктория Дьякова - Маркиза Бонопарта

– Ужасное зрелище, сир, – честно признался Арман.

Словно не услышав эти слова, император промолчал. Он по-мальчишески подбросил носком сапога в огонь несколько валявшихся на земле сосновых шишек и пошел спать. За ним последовала и свита.

Не спалось только Арману де Коленкуру. Он бродил по лагерю, посматривая на Смоленск, а потом присел у костра на деревянный обрубок и, глядя на огонь, вспоминал далекую Францию и прекрасную Адриену де Канизи, которая ждала его из этого безумного похода… Незаметно Арман задремал.

Проснулся он от того, что кто-то потряс его за плечо:

– Месье, месье, проснитесь!

Пригрезилось или на самом деле он услышал такой знакомый, но забытый уже голос? Впрочем, нет. Он не забывал его никогда.

Арман поднял голову. Да, он не ошибся. Анжелика стояла перед ним, словно видение… Ангел, спустившийся с небес на обожженную войной землю. На ней был черный дорожный костюм. Легкий ветерок, доносящий хлопья золы от полыхающего города, шевелил края ее дорожного плаща и золотые локоны, выбившиеся из-под шляпы. Отсветы костра отражались на ее лице и, казалось, играли искорками в ее темно-карих с золотистой поволокой глазах, усталых и грустных с дороги.

Как она оказалась здесь, у стен осажденного города? Все-таки решила последовать примеру Бигготини? А мать? А брат? Пораженный ее явлением, Арман не мог вымолвить ни слова.

Лицо Анжелики тоже выражало удивление. Издалека она приняла Армана за другого, совсем не знакомого ей человека, и только хотела узнать, где найти графа де Коленкура. А оказывается, вот он сам, перед ней.

– Вы? Вы, граф?.. – спрашивала она растерянно.

Он не отвечал.

В это время сзади раздался топот копыт и перед костром возник младший брат Анжелики, Пьер, верхом на сером жеребце.

– Сестрица, сестрица! – воскликнул Пьер восторженно, указывая на пожираемые огнем стены Смоленска. – Вот город, захваченный нашей армией! Мы у цели…

– Смоленск еще не захвачен, – поправил юношу граф де Коленкур, – он только осажден.

– Но мы захватим его завтра! – не унимался Пьер. Он гарцевал на лошади вокруг костра.

Анжелика подхватила его коня под уздцы и строго заметила брату:

– Я прошу вас не шуметь. Посмотрите, все спят вокруг. Раненым в лазарете тоже необходим покой, – и тут же предостерегла от беспечности: – Осторожнее, Пьер, там крутой спуск! Я знаю, что не один де Траиль еще не умер от старости в своей постели, но что-то не припомню, чтобы кто-то из них свернул себе шею, упав с лошади. Вы можете опозорить всех своих предков. К тому же не забывайте, – добавила она уже ласковее, – вы мой личный будущий генерал. Так зачем же рисковать своей драгоценной жизнью? Слезайте!

Вняв убеждению сестры, Пьер резво соскочил с коня.

– А как ты думаешь, где сейчас Александр? – спросил он у Анжелики.

– Не знаю… – ответила она рассеянно, снова устремив взгляд на Коленкура. – Впрочем, сейчас узнаем, – поспешно добавила она, чтобы скрыть смущение. – Кто это там скачет? – взгляд ее скользнул в сторону. – Такой яркий и цветной? Что это за маскарад, граф? – она даже засмеялась, но голос ее дрогнул.

– Маскарад? – переспросил Коленкур, вставая. – Это не маскарад, моя маркиза. Это маршал кавалерии Мюрат, собственной персоной. Король Неаполитанский и шурин императора. Вы узнаете?

– О, да! Теперь – да!.. Что я вижу? Ваше Величество! – приветствовала Анжелика короля. – Вы и на войне верны себе. Как всегда, неотразимы: те же кудри, то же роскошество в одежде, та же кавалерийская удаль! Я думаю, русские замечают вас издалека!

Мюрат спрыгнул с седла и наклонился, целуя руку маркизы:

– Счастлив снова встретить вас, моя красавица, но никак не ожидал увидеть вас под огнем.

– Огонь по счастью стих пока… Но желтые сапоги, Ваше Величество? Я полагаю – это верх элегантности. Где вы достали их? – Она знала, Мюрат любил, когда хвалили его одежду, для того он и наряжался, чтобы его замечали дамы. – А как относятся к ним русские артиллеристы? Вы же в них – прекрасная мишень для них. Однако, мне известно, вы – неустрашимы, Иоахим. Кстати, я привезла вам привет от вашей супруги, королевы Каролины, сестры императора. Она в добром здравии и прекрасно выглядит, как всегда…

– Я представляю, как она выглядит, если об этом с восторгом говорит красивая женщина, – послышался рядом чуть хрипловатый голос маршала Бертье. Он только что закончил диктовать приказы секретарям и вышел из палатки, где размещался штаб императора.

– Я вовсе не то имела в виду. – Анжелика взглянула на него со смущенной и полной укоризны улыбкой. – Мой герцог, вы плохо знаете женщин. Они более благородны по отношению друг к другу, чем вы представляете себе. Но даже если в ваших словах и есть доля правды, она не относится к Анжелике де Траиль.

– О да, маркиза, всем прекрасно известно, что ваше благородство не знает границ, – покорно согласился с ней маршал.

Бертье, принц Невшательский, безнадежно влюбленный в одну женщину, итальянку Жозефину Висконти, ожидавшую его в Париже, тем не менее никогда не упускал возможности пофлиртовать с другими дамами. Это было известно. Жозефина безбожно обманывала его в прошлом, но со временем оценила верность возлюбленного. Особенно когда все вокруг стали поговаривать о необычайном сходстве Бертье с императором: тот же рост и та же комплекция, тот же сюртук и та же шляпа, и даже любимая женщина – Жозефина – только Висконти, а не Богарне. Только вот голова больше туловища и волос на ней маловато, но кто это видит под шляпой?

Анжелика знала о всех россказнях, вьющихся вокруг Бертье, но старалась не выдавать своего ироничному к нему отношения. Она даже сочувствовала «главному секретарю императора». Легко ли, когда все вокруг смеются над тобой!

Снова сев в седло, Иоахим Мюрат тоскливо смотрел на затихающий пожар в Смоленске. Витебск, Смоленск… Где-нибудь в Европе у Мюрата уже давно карманы бы были полны хорошенькими женщинами. А тут? Проехать столько лье от самой границы и не встретить ни одной пары любопытных женских глаз, ни одной манящей улыбки! Скучища!.. А эти крестьяне?

Мюрат припомнил, как по дороге от Витебска какой-то славянин спросил у него через толмача, глядя во все глаза на разукрашенные позументом зеленые доломаны его венгерских гусар:

– Откуда путь держите, люди?

– Из Парижа, – ответил ему Мюрат со злостью.

Похоже, крестьянин такого названия никогда не слышал. По крайней мере, по выражению лица это трудно было определить. Но главное открытие ожидало Мюрата впереди:

– А куды идете?

– На Москву. – И тут Мюрат понял, что старик не то что про Париж, он и про Москву никогда не слыхивал.

От грустных размышлений короля Неаполя оторвал юный Пьер де Траиль. Он подошел к маршалу, держа коня за повод, и, набравшись храбрости, обратился: