Лев Альтмарк - Точка опоры — точка невозврата

— А кто такой этот Давид Реувени?

— Если б я помнил! — отмахнулся Шауль. — Что-то мы про него проходили ещё в школе, но это было столько лет назад! Да мне и не нужно было тогда ничего, кроме компьютеров и баскетбола… Посмотри в интернете, там обязательно должна быть какая-то информация про этого Реувени.

Но садиться за компьютер мне сейчас лень, а хочется немного отдохнуть. Устал я, и голова побаливает.

— Утро вечера мудренее. — Я сладко потягиваюсь и прикидываю, где в небогатых апартаментах Штруделя можно подремать хотя бы до рассвета. — Утром разберёмся, что за фрукт этот Реувени и зачем Ицхак отправился к нему на помощь.

Но ничего удобней кресла, в котором я, как видно, получил прописку надолго, не находится, и я со вздохом располагаюсь в нём, водрузив ноги на ближайшую табуретку. И тут же проваливаюсь в сон — глубокий, без сновидений и кошмаров.

Среди ночи меня будит резкая трель телефона Шауля, и следом за ней — его сдавленная матерщина.

— Шауль, что случилось? — слышу голос встревоженного Штруделя.

— Как это я забыл? Совсем в дурака с вами превратился! Чип из руки, по которому меня могли засечь, вырезал, а карточку в телефоне оставил! Это ведь то же самое… Теперь они по ней вычислили, где я нахожусь.

— Что будем делать? — тотчас вскакиваю я с кресла. — Нужно срочно исчезать отсюда.

— Среди ночи? — капризничает раненый Штрудель. — Хоть до утра подождите.

— Они здесь будут через десять минут. Это же был контрольный звонок…

— Лёха, ты оставайся, — командую я, — тебе, полицейскому, никто ничего не сделает. В крайнем случае, скажешь, что двое неизвестных захватили тебя в заложники, даже ранили, — я кивнул на его забинтованное плечо, — а теперь скрылись в неизвестном направлении.

— Куда же вы среди ночи? — не успокаивается Лёха.

— А вот этого тебе лучше не знать. — Я усмехнулся и зловеще пообещал: — А то под пытками выдашь. Иголки под ногтями, знаешь ли, располагают к откровениям… Дай ключи от машины.

Никаких запасных аэродромов у меня не было. Зато Шауль, отчаянно махнув рукой, заявил, что лучше всего ехать прятаться в больницу, где у него как раз и располагается секретная палата для хранения тел путешественников во времени, и о ней знают всего несколько человек. Притом начальство о ней не подозревает, ибо свято уверено, что эксперименты по перемещению во времени не зашли дальше математического моделирования. Охранники там свои люди, поэтому нигде светиться не надо, а отсыпаться там ещё удобней, чем здесь. Там хоть койки нормальным бельём застелены.

Как обыкновенные посетители, которые могут являться в больницу даже глубокой ночью, мы беспрепятственно прошли через вестибюль, несколько раз поднимались и спускались на лифтах, миновали целую кучу длинных полуосвещённых коридоров и, наконец, остановились у наглухо задраенных железных дверей с узким оконцем на уровне глаз.

Шауль набрал код, и двери распахнулись. Пожилой охранник с пистолетом на боку приветливо кивнул Шаулю и отвернулся к компьютеру на своём столе.

— За мной, — командует Шауль и ведёт меня по новому коридору с рядами дверей.

У одной из них он останавливается, снова набирает код, и вот мы уже в небольшой комнате без окон. У стен три аккуратно застеленных кровати, и я даже присвистываю:

— Спокойно могли с собой Штруделя взять. Он бы тут поместился. И безопасней было бы…

— Опасно сегодня везде, — качает головой Шауль и садится на одну из кроватей. — Давай спать, а то неизвестно ещё, что завтра будет…

Мы погасили свет и улеглись, но сон как рукой сняло, и я вертелся в простынях, взбивал подушку, поудобней устраивался, но больше заснуть не мог. Чувствовалось, что и с Шаулем творится то же самое.

— Не спишь? — забрасываю я пробный шар. — Давай хоть поболтаем, а то я тут с ума сойду.

— Давай, — отзывается Шауль.

— Странно как-то всё складывается. Перемещение во времени, отделение сознания от тела, погони, перестрелки… Если честно, то я ещё вчера даже представить не мог, что сам буду участвовать во всём этом. Сказал бы мне об этом кто-то, я бы его в психушку сдал. Прежде-то я занимался отлавливанием бандитов, и никакой мистики и фантастики в том занятии не было. Скорее, наоборот — кровь, обман, грязь, самое низменное, что есть в человеке. А тут — тут совершенно иной мир, в котором, как выясняется, то же самое. И где страшней, ещё неизвестно.

— Что в этом необычного? — Голос Шауля звучит тихо, и каждая фраза, чувствовалось, даётся ему не без труда. — Мир живёт по определённым законам, которые существовали и будут существовать всегда, — и в эпоху динозавров, и в эпоху, когда полёты в космос станут обыденным делом. Человек, хочет того или нет, но живёт по этим законам. Каким бы умным и продвинутым он ни был…

— Меня другое удивляет. Одна наша чёрточка, на которую я раньше не обращал внимания, а вот сегодня, когда столкнулся с людьми, желающими побывать в прошлом, вдруг задумался над ней. У каждого из этих людей есть веская причина нырнуть в глубину веков. Ладно бы посмотреть на своего дедушку в молодости или на прабабушку в девичестве. Полюбоваться на тех же динозавров или на рыцарей, сражающихся на турнире… Так нет же, каждому хочется активного участия, хочется внести что-то такое, что изменило бы мир, нарушило естественный ход истории. Все, безусловно, хотят сделать что-то доброе и полезное, но никто не хочет понять, что у любой медали есть обратная сторона…

— Помнишь, кстати, крылатую фразу старика Архимеда? — вдруг вспоминает Шауль. — Дайте мне точку опоры, и я переверну мир… Эти люди, не сговариваясь, пытаются нащупать эту точку и в самом деле перевернуть всё на свете! А ведь эта точка в руках у Вс-вышнего, и Он вряд ли доверит её кому-то из своих созданий.

— Точку опоры? — переспрашиваю я. — Точно ты сказал… Где-то я читал, что каббалисты утверждают: каждый наш поступок, каждое наше желание и даже каждая мысль материальны и влияют на окружающий мир. А тут люди пытаются силой что-то изменить, да ещё в прошлом, из которого вырастает настоящее и будущее! А точка опоры — это же возможность вернуться в нужное время и повлиять на что-то. Неужели трудно понять, настолько страшно и необратимо, если, не дай бог, что-то пойдёт не так?! Вон, Иехизкиель хотел повлиять на царя Давида, а доктор Лифшиц вообще собирался уничтожить Азефа, который оставил свой след в судьбах дореволюционной России. Страшные они люди на самом деле. И не очень умные… Утром отправлюсь вытаскивать Ицхака Левинштейна, у которого, не сомневаюсь, не менее авантюрные планы…

Шауль ничего не отвечает, но я слышу, как он часто дышит и отчего-то вздыхает. Потом встаёт, зажигает свет и закуривает сигарету.