Патрик О'Брайан - Помощник хирурга

Ягелло держался молодцом, но со временем прекрасного цвета лицо порозовело, хотя голубые глаза горели всё так же, и юношу потянуло музицировать: с граничащей с восторгом пронзительностью он завёл речь о популярных английских песенках, и теперь, с показной неохотой, чистым высоким тенором развлекал компанию с помощью «The Lady and Death». Затем последовали «Chevy Chase», «All in the Downs», где Джек своим глубоким голосом заставил дрожать стаканы, а хриплое и неблагозвучное карканье Стивена вынудило девушек за дверью в судорогах корчиться от смеха.

В это гнездо певчих пташек вошёл худой молчаливый и хмурый джентльмен в пальто тёмного цвета с забрызганными грязью пуговицами, накрахмаленном галстуке и с кислой миной на лице. Его появление мигом развеяло веселье, и вся компания последовала за незнакомцем в экипаж с такими физиономиями, будто их застукали за чем-то очень постыдным. Стивен, бросившись назад за забытым платком, заметил, как Люси целует пустой стакан милого джентльмена.

Краска, залившая лицо юного офицера, на воздухе улетучилась. Какое-то время он выглядел даже несколько бледным и, казалось, был на волосок от того, чтобы тряска и рывки экипажа сделали своё дело и взяли над ним верх. Однако стоило покинуть Блэкхет, как он пришёл в себя и стал оглядываться по сторонам, вовсе не возражая не против беседы. Одобрения этому, как бы то ни было, он не встретил. Посыльный вытащил книгу и свернулся в углу так, чтобы страницу освещал свет, который заслоняли спутники.

Доктор Мэтьюрин, рассматривая собственные башмаки, пребывал в глубокой задумчивости. Капитан Обри спал, давая храпака сильным командирским басом.

Посыльный, время от времени неловко дёргался, пытаясь растолкать капитана, но так, чтобы это намерение не было раскрыто. Впрочем, без малейшего успеха. Кроме этого в экипаже не наблюдалось никакого движения.

Прилив поднимался по Темзе, экипаж двигался к её устью. Течение ослабело у Пула, и в этом месте судоходство становилось плотнее. Начался отлив, и из-за крена мачты кораблей казались короче, оголились покрытые чёрной грязью борта. В Норе оставался ещё целый час для удобного выхода в море, когда шлюпка Джека зигзагами продвигалась среди военных кораблей к видневшемуся в сумерках «Ариэлю». На расстоянии мили стало ясно, что капитан шлюпа развлекается на борту: из кормовых окон струился свет, были слышны звуки музыкальной вечеринки, на квартердеке виднелись фигуры танцующих дам, — зрелище, очевидно привлекавшее к себе все взгляды на судне, так как шлюпку не окликали до тех пор, пока она не приблизилась на расстояние плевка, австреча капитана Обри, когда тот поднялся на борт, была организована из рук вон плохо.

Джек не стал отдавать шлюпке приказ задержаться и не подходить к борту, чтобы дать время для соответствующих приготовлений, частично из-за того, что спешка была жуткой — он потерял драгоценные минуты, приобретая вещи первой необходимости в Чатеме, — и частично из-за того, что для человека, голова которого раскалывалась от принятого в «Грейпс» портвейна подобная слабость не казалась простительной.

— Я не ждал вас раньше утра, сэр, — воскликнул раздосадованный капитан Дрейпер. — Адмирал говорил про утренний прилив.

— Извините, капитан, — ответил Джек, — но я намерен воспользоваться этой высокой водой. Прошу вас собрать команду на корме.

Завывания и свист боцманских дудок, приказ «шляпы долой» и Джек подошёл к гроту.

Дрейпер держал для него фонарь, а он читал сильным голосом: «Комиссионерами Лорда Верховного Адмирала Великобритании, Ирландии, всех колоний Его Величества и проч., и проч. Джон Обри, эсквайр, сим назначается капитаном корабля его величества «Ариэль». Данными нам силой и властью, названному капитану поручается незамедлительно направиться на борт корабля его величества «Ариэль» и взять его под командование, требуя от офицеров и команды, принадлежащих сему судну, чтобы они исполняли свои различные обязанности со всем надлежащим уважением и послушанием вам как их командиру. Дабы вы также выполняли Военно-Морской Устав, равно как приказы и указания, полученные от любого вышестоящего Офицера на Службе Его Величества. Посему ни вы, ни ваши люди не должны дрогнуть перед лицом опасности.

Тем самым вы получаете назначение...»

Он читал дальше. К моменту, как он закончил, команде казалось, что «Ариэль» из шлюпа превратился в ранговый корабль с капитаном Дж. Обри, не подчиниться приказам которого равносильно смерти.

— Мне жутко неудобно спихивать вас вместе с гостями за борт, — сказал он бедняге Дрейперу, и во весь голос прокричал: — Сниматься с якоря!

— Сниматься с якоря! — проревели боцман и его помощники, повторяя приказ, хотя его и так было слышно на всем корабле и даже далее — до «Индомитабля», пришвартованного в двух кабельтовых с наветренного борта.

— Джек Обри готовится к отходу, — заметил первый лейтенант «Индомитабля», обращаясь к штурману. — Ставлю бутылку портвейна, что увидим небольшой фейерверк ещё до того, как они пройдут Маус.

— Счастливчик Джек Обри всегда был охоч до пушек, — отозвался штурман.

Пока члены команды занимали свои места, а плотники крепили вымбовки, Джек попросил Дрейпера представить офицеров. Все они стояли неподалёку: первый лейтенант Хайд, второй лейтенант Фентон, штурман Гриммонд и остальные. Дрейпер поспешно назвал каждого — ему не терпелось очистить свою каюту и проводить притихших гостей. Перво-наперво Джек сказал, что рад всех здесь видеть, попросил Дрейпера передать смиренные извинения дамам, добавил: «Продолжайте, мистер Хайд», — и занял своё место рядом соштурвалом. С этой позиции он внимательно наблюдал за суматохой, поднятой собиравшимися гостями.

Под его пристальным взором команда действовала особенно чётко, выполняя обязанности с рвением, которое вряд ли можно было увидеть под началом юного мистера Дрейпера. О

грядущем появлении капитана Обри на борту они знали с того момента, как флаг-лейтенант доставил на судно балтийского лоцмана вместе с приказами для капитана Дрейпера — распространяемые капитанским буфетчиком новости разлетелись по всему шлюпу менее чем за пару минут — и хотя многие из «ариэльцев» были салагами или юнгами, на борту всё же имелось достаточно вояк, чтобы поведать о репутации Джека Обри как боевого капитана, тогда как трое или четверо, ходивших с ним, плели небылицы: будто он ест огонь на завтрак, полдник, обед и ужин, а лодырей обыкновенно собирает вместе, суёт в бочку и бросает за борт, проделывая подобные штуки без особых помех. Новый капитан владеет капиталом в сотню тысяч фунтов, даже две, — ворочает миллионами, сделанными на призах, а разъезжает в экипаже с шестёркой лошадей. И им жаль тех бедолаг, что служили под его началом и тратили на выстрел больше сорока секунд или промахивались мимо цели. Все, кто чувствовал за собой грешок, наваливались на вымбовки под отрывистый свист боцманской дудки и следили за ним, следили с опаской, ведь капитан, молча стоявший рядом с нервничающим мистером Хайдом, и правда выглядел весьма грозно. Казалось, что в сумерках его фигура затмевает сам свет, а он сам вовсе не находится в хорошем расположении духа, несомненно имеет привычку командовать и обладает авторитетом.