Джеймс Нельсон - Викинги. Ирландская сага

В конце концов на борту остались только они с Арнбьерном. Они прошли на нос корабля, к тому месту, где с него можно было сойти прямо на берег. Торгрим поставил ногу на планширь, взобрался на него и тяжело спрыгнул на песок. Арнбьерн последовал за ним. Последние суда флотилии викингов уже причалили к берегу. Узкая полоска земли, на которую с одной стороны наступало море, а с другой — высокие, поросшие кустарником скалы, быстро заполнялась воинами, пришедшими убивать.

Выпрямившись, Торгрим обнаружил, что оказался совсем рядом со Старри Бессмертным, который продолжал кружиться волчком, и Ночной Волк поспешно отступил на шаг, чтобы не попасть под удар боевого топора берсерка. В это самое мгновение взгляды их встретились, и Старри вдруг замер на месте как вкопанный, глядя прямо в глаза Торгриму. Берсерк прищурился и склонил голову к плечу, словно вглядываясь в нечто, видимое ему одному. Торгрим выдержал его взгляд, не желая первым отводить глаза, хотя и не понимал, что происходит. Никто не заставит его опустить голову, даже берсерк. Особенно берсерк, чьего общества вне поля боя чурались и избегали остальные воины.

Но взгляде Старри не было ни угрозы, ни вызова, ни даже намека на враждебность. Тем не менее Торгрим решительно терялся в догадках, что у берсерка на уме. А потом Старри заговорил, и голос его прозвучал на удивление спокойно:

— Как тебя зовут?

— Торгрим. Торгрим сын Ульфа, из Вика.

— Но ведь тебя называют еще и по-другому, не правда ли?

— Люди зовут меня Торгрим Ночной Волк.

— Да, да. Ночной Волк. Ты — ночной волк, и боги благоволят тебе. — Кивнув, Старри отвернулся и заковылял прочь, словно Торгрим выпустил из него все его сумасшествие.

— Странный малый, — заметил Арнбьерн.

— Они все такие, — отозвался Торгрим.

— Вон, смотри. — Арнбьерн кивнул в сторону. — Хескульд Железноголовый собирает предводителей отрядов. Идем со мной.

Торгрим заколебался.

— Я — не ярл и даже не владелец корабля. Под моей рукой нет воинов. И на таких собраниях мне не место.

— Вздор! И это говорит Торгрим Ночной Волк? Твой совет всегда будет кстати. Идем.

И Торгрим последовал за Арнбьерном Белозубым туда, где чуть выше по берегу собрались командиры судов флотилии, чтобы выслушать Хескульда Железноголового.

— Не сомневаюсь, что все вы видели всадников на кряже, — как раз говорил Железноголовый, когда они присоединились к остальным. — Они будут готовы, и будут ждать нас. Сколько их, мы не знаем.

Хескульд был крупным мужчиной, а с годами еще и раздался в талии, но в манерах его и речи чувствовалась властность. На нем была кольчуга тонкой работы и шлем, который сверкал бы, будь на небе солнце, а на плечах красовалась накидка из какого-то дорогого меха. Горностаевая, скорее всего. Он был состоятельным и могущественным ярлом, о чем свидетельствовал весь его облик.

— В Клойне есть башня. Может, она достаточно высокая, и с первыми лучами рассвета они заметили нас, — предположил один из ярлов.

— Башня? — переспросил Арнбьерн. — Впервые слышу о какой-то башне.

Хроллейф Отважный, владелец корабля «Серпент», лицо которого почти полностью скрывала густая бородища, пожал плечами с таким видом, словно это не имело никакого значения, и Торгрим про себя согласился с ним. Это действительно не имело никакого значения.

Но ярлы желали высказаться, и каждого надо было выслушать, поэтому разговор затянулся еще на несколько минут. Болли сын Торвальда, мелкий ярл откуда-то с севера Норвегии, владелец «Ока Одина», самого маленького корабля во всей флотилии, предложил как можно скорее выступить вперед. Но у Арнбьерна нашлось встречное предложение:

— Давайте отрядим треть наших людей, чтобы они зашли с юга. Если нас поджидает серьезное войско, тогда основные наши силы нападут на них, и, как только завяжется сражение, треть наших людей ударит им во фланг.

После его слов последовало молчание. Кое-кто из воинов согласно кивнул, без особого, впрочем, энтузиазма. Хроллейф сплюнул на песок, а потом отер слюну, которая повисла у него на бороде.

— Слишком мудрено. Слишком уж мудрено, вот что я вам скажу, — заявил он. — Идем и нападем на них в лоб, и все дела.

— Торгрим Ночной Волк, — вдруг обратился к нему Хескульд Железноголовый, чем застал Торгрима врасплох, — ты провел в этой всеми богами проклятой стране уже некоторое время, и что ты нам скажешь?

Торгрим на мгновение задумался. В глубине души он был согласен с Хроллейфом, но сейчас он состоял на службе у Арнбьерна Белозубого. А Арнбьерн был совсем не дурак, и его идея могла оказаться не такой уж и глупой. Нет ничего постыдного в том, чтобы обдумать ход сражения заранее или попытаться перехитрить врага. Тем не менее…

— У ирландцев не будет доспехов, а если и будет, то совсем немного, — после долгого молчания проговорил Торгриим, — а боевых топоров у них нет вовсе. Некоторые будут верхом на созданиях, которых они называют лошадьми, но я не удивлюсь, если кто-либо из вас примет их за свиней. — При этих его словах некоторые воины заулыбались, другие согласно закивали головами. — Мне нравится то, что предлагает Арнбьерн, но я думаю, что самая большая опасность исходит попросту из того, что ирландцев очень много, а значит, они будут иметь над нами численный перевес. Потому мне бы не хотелось разделять наши основные силы.

Завязался недолгий и беспорядочный спор, когда все воины, казалось, заговорили одновременно, но было очевидно, что большинство согласно с Торгримом, и потому была принята предложенная им тактика.

— Более всего мы должны опасаться этого самого кряжа, — заявил один из мужчин, которого Торгрим не знал. Он указал в сторону холмистой местности, начинавшейся сразу же за полоской берега, которую разрезал узкий, поросший кустарником проход. — По этой тропе мы сможем подняться только по два или три воина в ряд. Если эти ирландцы еще не окончательно спятили, они устроят нам засаду именно там, чтобы вырубить нас подчистую.

Хескульд Железноголовый положил конец спору:

— Вот для этого боги и дали нам берсерков, — сказал он.

На бегу шлем съехал Харальду сыну Торгрима на нос, несмотря на то, что был застегнут ремешком. Чертова железка на мгновение закрыла ему лицо, так что он ничего не видел перед собой, и он с раздражением поправил шлем. Но теперь уже пот заливал ему глаза, струйками стекая из-под войлочной подкладки, несмотря на то что погода выдалась прохладной и сырой. Юноша знал, что отец разгневается, если он сбросит шлем, да и в каком-то потаенном уголке его души теплилась радость оттого, что шлем защитит его, когда он стремглав бросится в битву.