Бернард Корнуэлл - Несущий огонь (ЛП)

Вероятно, сожжённый амбар. От него остались пепел да несколько опалённых столбов. Всё остальное пространство между высокой скалой с главным домом и восточными крепостными стенами занимало множество новых деревянных домов, амбаров и складов.

Грохот внизу усилился, в бухте теснились корабли. Оглянувшись, я увидел, что к жестокой схватке, разразившейся на берегу, присоединились ещё два корабля Этельхельма. Корабли Эйнара спешили на помощь скоттам, которые набросились на Эльфсвон, но теперь столкнулись с подкреплением западных саксов.

До тех пор, пока Гербрухт и его люди удерживают Морские ворота, эта битва — не моё дело.

Мне предстояло сразиться с воинами кузена в крепости, но к моему удивлению, ни одного не было видно.

— Они сбежали, — презрительно сказал Утред-младший. Он показал на склады, сгрудившиеся под скалой с церковью и главным домом. — Направились к тем домам.

— Они были на крепостной стене? — спросил я.

— Человек шестьдесят, — ответил он, — но только около дюжины в кольчугах.

Неудивительно, что они оказались не готовы. Защита осаждённой крепости — нудное занятие, в основном это наблюдение за окружившим тебя врагом, если он пытается морить защитников голодом, то почти ничего не будет предпринимать, разве что тоже пялиться в ответ. Без сомнения, мой кузен держал большой отряд, в кольчугах и хорошо вооружённый, у Нижних ворот, и такой же, но поменьше — у Верхних, ведь и те и другие располагались с южной стороны крепости. Но чего ему было опасаться со стороны Морских ворот? Подойти к ним можно только с моря, или проделав длинный путь по берегу под обращённой к морю крепостной стеной, и дозорным наверху хватило бы времени предупредить, если враг попытается приблизиться. Эти дозорные решили, что мы — друзья, вот и погибли первыми.

— Отец? — встревоженно сказал мой сын. Я загляделся на огромный дом, удивлённый его размером, не в силах поверить, что наконец-то оказался с внутренней стороны крепостных стен Беббанбурга.

— Разве нам не нужно двигаться вперед? — напомнил он.

Конечно, сын прав. Мы застали врагов врасплох, они отошли, оставили незащищённой северную часть крепости, а я до сих пор топтался у ворот.

— Идём к главному дому, — сказал я, поскольку решил, что нам нужно захватить самую высокую точку крепости и заставить воинов кузена сражаться, поднимаясь в гору, когда они попытаются нас вытеснить.

Я надел шлем, опустил нащечники, так что враг мог теперь видеть только мои глаза под венчающей шлем волчьей головой. Рорику завязал шнурки нащечников и набросил мне на плечи тяжёлый плащ, застегнув его золотой брошью. Я надел золотые и серебряные браслеты, трофеи прошлых битв, взял тяжёлый щит, украшенный головой волка, эмблемой Беббанбурга, и обнажил Вздох Змея.

— К дому, — громко скомандовал я.

Теперь взяли щиты и остальные воины. Они выглядели свирепыми и дикими, лица закрыты шлемами. Мои закаленные и беспощадные воины.

— Вперёд, к дому!

Они промчались мимо меня, сын возглавил атаку.

— Молодые ноги, — сказал я Финану, и в этот момент зазвонил колокол в церкви.

Я видел, как раскачивался этот огромный котел, за канат отчаянно тянули, потому что колокол дергался во все стороны. Звон выходил грубым, громким и паническим.

— Теперь они предупреждены, — желчно заметил Финан.

Колокол предупредил также и скоттов, по крайней мере, тех, кто еще не ушел в дюны поглазеть на приближающиеся корабли. Я видел, как из хижин на дальней стороне бухты выбегают люди и собираются на берегу. Домналл, верно, удивляется, что же вызвало тревогу, а также раздумывает, не настало ли время атаковать Нижние ворота. Мой кузен думает о том же самом, и его страх перед атакой скоттов убедит оставить мощный заслон на южных бастионах. Я мрачно усмехнулся про себя при мысли о том, что Константин не обрадуется, если узнает, как здорово облегчил нам задачу.

— Поднять флаг, — приказал я Рорику.

Это был такой же стяг, что сейчас развевался над главным домом — волчья голова Беббанбурга.

Прежде чем последовать за молодыми воинами к главному дому, я быстро оглянулся. Пролив в бухту перекрывали четыре моих корабля, четыре корабля Этельхельма, Трианаид и корабли Эйнара. Часть людей Этельхельма бежала по северному берегу, норвежцы гнались за ними, другие вели жестокий бой на палубах. Наверное, многие дрались и на отмели, прямо под Морскими воротами, но их я не мог увидеть. Зато я увидел Гербрухта и его отряд — они просто наблюдали за сражением, и я понял, что до сих пор ни западные саксы, ни скотты, ни норвежцы не атаковали ворота. Я рассмеялся от мысли о том, что враги дерутся друг с другом.

— Что тебя развеселило? — спросил Финан.

— Обожаю, когда враги убивают друг друга.

— Мне даже жаль воинов Этельхельма, — хмыкнул Финан. — Проделать такой путь и наткнуться на разъяренных скоттов. Добро пожаловать в Нортумбрию.

Перед нами поднимался каменистый уступ, где во времена моего отца воины практиковались в боевом мастерстве, а в солнечные дни женщины раскладывали одежду на просушку. В его дальнем конце стояли кладовые, хижины и конюшни, а справа возвышался крутой утес, на вершине которого построили главный дом и церковь. К этим строениям вела неровная каменная насыпь, повторяющая изгибы крепостной стены со стороны берега, и мой сын повел воинов по насыпи, где местами прорезали ступени.

Двигались они быстро. Я увидел, как последний воин пробежал мимо церкви и ворвался в главный дом через боковую дверь. Почти тут же через главную дверь, выходящую в сторону моря и на кладовые, посыпались женщины и дети. Они помчались по крутым ступеням, а вместе с ними и несколько воинов моего кузена, явно не испытывающие желания драться за плоскую вершину утеса. Мы с Финаном поспешили по крутой каменной лестнице, ведущей от насыпи к церкви. Колокол по-прежнему трезвонил, и я уже подумывал войти в церковь, найти того, кто дергает за веревку, и заставить его умолкнуть, но потом решил, что этот яростный звук сеет панику, а паника была сегодня моим другом. Увидев нас, женщина в дверях церкви завизжала. Я даже не взглянул на нее, последовав за воинами в сумрак дома.

— Утред! — проревел я в поисках сына.

— Отец?

— Перед домом! Построй стену из щитов перед домом!

Утред выкрикнул приказ, и воины последовали за ним наружу. Среди столов на каменном полу зала растянулись четыре тела — трупы тех, кого застали внутри и кто был достаточно глуп, чтобы оказать сопротивление. В большом центральном очаге теплился огонь, на камнях вокруг пламени поджаривались овсяные лепешки. Я взобрался на помост и распахнул дверь, ведущую в комнату без окон, где, как я догадался, спал кузен. Пусто. На кровати лежали шкуры, на стене висел гобелен, а еще там стояли три деревянных сундука. С их содержимым разберусь позже.