И. Болгарин - Адъютант его превосходительства

Нет, отца никто не заменит, это Юра знал твердо. И все же он так нуж­дался сейчас в самом обыкновенном тепле, в чьей-то постоянной надежной близости. И всем сердцем он потянулся к Кольцову, который уже однажды помог ему и сейчас не говорил, как другие, фальшивых слов притвор­но-участливым голосом. И еще этот человек хорошо знал папу…

– Мальчика помыть, найти ему одежду! – приказал дежурному генерал Бредов с сознанием выполненного долга.

Кольцов встал, почтительно выпрямился:

– Мы сейчас же едем, ваше превосходительство! Юру ждет командующий… Проснулся Кольцов довольно рано. Тут же подумал о том, что в полдень должен встретиться с Наташей, чтобы узнать, установлена ли связь с Ко­собродовым и, что не менее важно, не коснулся ли самих Старцевых провал эстафеты, не угрожает ли им непосредственная опасность. Если есть хоть что-то подозрительное, Старцевым нужно немедленно исчезнуть из города и тогда… Тогда он останется совсем один. Однако, может, еще и обойдется. На связь посылают крепких людей, вряд ли контрразведчикам удастся узнать что-либо существенное.

Связь, связь… Если она оборвется, его пребывание здесь во многом потеряет смысл. Ведь пока он полезен только сведениями, которые удается добыть. Те донесения, которые успели уйти по эстафете, безусловно важны. Но будут не менее важные. Должны быть! Ближайшая и наиважнейшая его за­дача – узнать, кто скрывается под именем Николая Николаевича. Вероятнее всего, этого человека следует искать среди ответственных работников шта­ба 12-й армии – такой вывод напрашивался, если понастоящему осмыслить все разговоры Щукина с Ковалевским. Но это всего лишь предположение, ко­торое надо еще много раз проверить. Может оказаться и так, что под этим именем зашифрована целая организация.

Из соседней комнаты донеслось какое-то сонное прерывистое бормотание и всхлипывания, которые, видно, и разбудили Кольцова. Он тихо встал и на цыпочках прошел к открытой двери – вчера они с Юрой долго разговаривали, лежа в постелях, и дверь так и осталась растворенной. Мальчик спал, бес­покойно разметавшись, лицо его было напряжено, брови нахмурены, губы плотно сжаты. Видно, и во сне переживает свои скитания и горести… Вче­ра Ковалевский распорядился сшить мальчику обмундирование. Надо было с утра проследить, чтобы портные управились побыстрей. Юра все порывался на кладбище, на могилу к отцу и Кольцову еле удалось уговорить его дож­даться до завтра: ну куда он пойдет в своем рванье? А обмундирование да­же самого малого размера, какое нашлось на складе, Юре оказалось слишком большим.

Однако едва они успели умыться, как из мастерской принесли готовую одежду. Юра тотчас надел ее и на глазах переменился. В хорошо сшитом, подогнанном и отглаженном обмундировании он походил на молоденького франтоватого юнкера, только что призванного в строй.

После завтрака они пошли к командующему. Со смущенной, но довольной улыбкой Юра вытянулся в струнку посреди кабинета, старательно держа руки по швам.

Ковалевский внимательно оглядел Юру, покряхтел, довольный его видом, и с ласковой отеческой усмешкой похвалил:

– Молодец! Лейб-гвардия! А? Прямо хоть сейчас с большевиками воевать!

– Требует у меня погоны, Владимир Зенонович, – добавил доброй весе­линки Кольцов.

Ковалевский гулко рассмеялся:

– Погоны? А не рановато? – Он добродушно потрепал Юру по голове, за­тем потянулся к столу, взглянул на какие-то бумаги, – сказал Кольцову: – Павел Андреевич, голубчик! Сообщите запиской по проводу Шкуро, что он произведен в генерал-лейтенанты… Ну, там поздравьте его от меня…

– Не понимаю Антона Иваныча Деникина, – нахмурился Кольцов. – Вы – командующий армией и… тоже в этом чине. Почему вам ставка не дает пол­ного генерала?

Ковалевский отмахнулся с гордым добродушием:

– Видите ли, Павел Андреевич! Меня в генерал-лейтенанты произвел го­сударь император… Вот-с!..

– Я вас понял, ваше превосходительство, – с деликатной благоговей­ностью кивнул Кольцов и тут же вышел. Юра шагнул было за Павлом Андрее­вичем, но Ковалевский подошел к нему, усадил в кресло. Сам сел напротив, снял пенсне, зачем-то беспокойно протер его и снова водрузил на место.

– Вот так, Юрий! Твой отец был большим моим другом. Мы вместе с ним учились, вместе воевали… Немного знал я людей такой отваги, чести, верности долгу и присяге… И я был бы счастлив, если бы сумел… смог… да-да, если бы я смог заменить тебе отца. Хоть в малой степе­ни!.. – смущенно, с паузами говорил Ковалевский: ему нелегко давался этот разговор.

Юра сидел в глубоком кожаном кресле. Голова его была низко опущена. Он беспомощно молчал.

Ковалевский долго смотрел на Юру, искал слова и не находил их, и ре­шил перевести разговор на другое:

– Надеюсь, ты тоже хочешь быть военным?

– Н-не знаю… – Юра не сразу нашелся – вопрос его явно захватил врасплох; он боялся обидеть этого старого и доброго к нему генерала, но и врать не хотел. – Нет, пожалуй!

– Кем же? – искренне удивился Ковалевский, считая, что для каждого юноши предел мечтаний – стать офицером.

– Путешественником, – отозвался тихо Юра: другу своего отца он мог признаться в самом сокровенном.

– Путешественником… – Точно облако набежало на лицо командующего. – Да-да… это прекрасно… И конечно, хочешь исследовать Север?

– Да! А откуда вы знаете? – поразился Юра.

– «Север полон загадок. Север полон тайн». Это часто повторял муж мо­ей племянницы…

– Он путешественник?

– Да. Он был путешественником… Ранней весной четырнадцатого года он отправился с Земли Франца-Иосифа к Северному полюсу. И умер в пути…

– Но это же… это же вы рассказываете о Седове! – взволнованно воск­ликнул Юра.

– Да. О Георгии Яковлевиче Седове! – с торжественной гордостью заявил генерал.

Ковалевский еще несколько мгновений глядел на Юру. Потом грузно под­нялся и вышел из кабинета. Вернулся он вскоре с фотографией, где был изображен лейтенант с едва пробивающимися русыми усами и бородой, в но­венькой морской форме, а рядом с ним – миловидная тоненькая девушка – совсем молоденькая, имеющая отдаленное сходство-с генералом.

– Видишь ли, детей у нас не было, и Вера… она подолгу жила у нас… воспитывалась… а это-Георгий Яковлевич. Они только поженились. – Кова­левский поднял на Юру погрустневшие глаза, спросил: – А хочешь, я подарю тебе эту фотографию?

Глаза Юры вспыхнули радостью.

– Но…

– У меня еще есть такая, – успокоил его Ковалевский и подошел к сто­лу, взял ручку. Задумался. Потом сказал: – Это уже когда они пешком отп­равились к полюсу, Георгий Яковлевич написал Вере: «Если я слаб, спутни­ки мои крепки…» Ты хочешь стать спутником Георгия Яковлевича. Значит, ты должен дойти до полюса! Вот так я и напишу тебе на фотографии.