Кристиан Жак - Мистерии Осириса: Древо жизни

— Госпожа Текхат... Разве она не умерла?

— Она жива-живехонька, уверяю вас!

— Опиши ее мне.

— Икер выполнил просьбу генерала.

Лицо старого Сепи осталось таким же непроницаемым.

— Рекомендация... Покажи-ка ее.

— Она адресована лично господину Джехути и никому другому!

— Однако ты норовистый парень! За тобой есть какие-нибудь провинности?

— Я научился с недоверием относиться к незнакомым. Что мне докажет, что вы являетесь тем самым генералом?

— Норовистый и недоверчивый... Что ж, это скорее положительные качества.

Корабль уже приставал к берегу.

Человек двадцать солдат сортировали пассажиров, которые был подвергнуты долгому допросу. Старший по чину вытянулся перед Сепи и приветствовал его.

— Счастлив видеть вас, мой генерал. Не осмеливаюсь спросить, как...

— Моя мать умерла. Мне повезло, что я оказался рядом с ней в ее последние мгновения и смог руководить похоронами. Она была справедливой женщиной, и я знаю, что суд Осириса окончится для нее благоприятно.

Икер не осмеливался отойти.

— Этот мальчик с вами, мой генерал?

— Я везу его в столицу. Погрузи свои вещи на спину осла, Икер.

Ученик писца повиновался. Животное совсем не рисковало надорваться.

Генерал Сепи шел бодрым шагом.

— Если ты происходишь из провинции Орикса, то почему покидаешь ее?

— Господин Хнум-Хотеп не нуждается в новых писцах. А родился я в Медамуде.

— В Медамуде, правда?

— Правда.

— А почему так далеко уехал от своей семьи?

— Я сирота. Старый писец, который учил меня, умер.

— И ты попытал счастья в провинции Орикса... По какой причине?

— Случайность.

— Случайность, — повторил скептически генерал. — Не ищешь ли ты случайно кого-либо?

— Я приехал сюда исключительно для того, чтобы стать писцом.

— Ты кажешься мне таким решительным, что воодушевлять тебя должен какой-то особый огонь. То, что ты не говоришь мне сразу всей правды, я понимаю. Но если ты хочешь сделать карьеру в этой провинции, придется объясниться.

— Когда я смогу увидеть господина Джехути?

— Я скажу ему о тебе, а решит он сам. Одарен ли ты способностью ждать?

— В исключительной степени, если это необходимо.

Джехути [21], правитель богатой провинции Зайца, позабыл свой возраст. Верховный жрец таинств бога Тота, жрец богини Маат, он принадлежал к очень древнему роду, корни которого уходили в глубь эпохи пирамид. Повидав царствования фараонов Аменемхета II и Сесостриса II, ему нужно было теперь перенести и царствования Сесостриса, третьего по имени, о котором его советники и информаторы рассказывали самые плохие вещи. Почему монарх не ограничился рамками своего дворца в Мемфисе, где придворные расточают ему бесконечно льстивые речи? Если он на самом деле замышляет план уничтожения прерогатив правителей провинций, гражданская война будет неминуемой.

Но в чем тогда царь мог бы упрекнуть таких ответственных правителей, как Хнум-Хотеп или он сам? Их области прекрасно управляются, их многочисленные стада находятся в добром здравии, их ремесленные мастерские процветают. Конечно, у них есть хорошо вооруженные солдаты, но ведь малочисленная армия фараона была бы неспособна гарантировать безопасность провинций!

Ничего не нужно менять, и все тут! И Джехути обладает достаточным авторитетом, чтобы убедить своих коллег.

Одним из его мелких удовольствий было ежедневно менять портшез, который использовался для бесчисленных его перемещений. У него их было три — широкие и комфортабельные, с зонтиком; в них можно было почти лежать. Несколько команд по восемь человек работали по очереди, охотно распевая старинный напев: «Носильщики довольны, когда в паланкине есть седок. Когда хозяин здесь, смерть уходит, жизнь обновляется Сокарисом, управителем глубин, и мертвые воскресают».

Голова Джехути была гладко выбрита, и он почитал за честь не носить парик, что не мешало ему, тем не менее, выглядеть кокетливо. Он охотно носил элегантный платок, тканый с большой тщательностью, и длинную юбку, которая прикрывала ему ноги. Когда следишь за собой, старость отступает.

Выслушав положительные донесения от арендаторов земель, правитель решил позволить себе прогуляться за городом. Но как раз в тот момент, когда он выходил из своего дворца, ему повстречался его друг, генерал Сепи.

Лишь обменявшись с ним взглядами, правитель понял, что его друг пережил тяжелую потерю.

— Никто не может разделить твое горе. Я знаю, что ты не ждешь от меня успокаивающих слов. Если хочешь отдохнуть перед тем, как сделать мне доклад...

— Несмотря на кончину моей матери, я выполнил свою миссию. Новости невеселые.

— Сесострис попытался попробовать применить силу?

— Этого я не знаю, поскольку люди, с которыми я контактировал при дворе, внезапно замолкли.

— Другими словами, фараон взял дело в свои руки! Плохой признак, очень плохой признак... Что еще?

— Восстал город Сихем, его население перебило египетский гарнизон.

— Как отреагировал царь?

— Очень резко: он приказал генералу Несмонту провести массированную атаку. Сихем снова находится под египетским контролем.

— Итак, монарх, не колеблясь, применяет силу! Это было ясное послание тем правителям провинций, которые откажутся ему подчиняться.

Джехути повернулся спиной к своему портшезу.

— Пойдем, выпьем винца в тени. Сихем, говоришь... Сихем, с которым у нас торговые отношения, не так ли?

Сепи подтвердил наклоном головы.

— Такой воинственный царь обвинит меня в сговоре с бунтовщиками! Немедленно приведи наших военных в боевую готовность.

— Египтяне убивают египтян... Какая катастрофа в будущем!

— Знаю, Сепи, но Сесострис не оставляет нам выбора. Напиши Хнум-Хотепу и другим правителям провинций, что конфликт неминуем.

— Они подумают, что вы пытаетесь ими манипулировать, чтобы добиться союза, на который они ни за что не соглашаются.

— Ты прав. Тогда не пиши, и пусть каждый будет сам за себя!

Вино было превосходным, но Джехути счел, что оно неважное.

— Один чужак хотел бы вас повидать, — начал генерал.

— Надеюсь, не ханаанин из Сихема, по крайней мере?

— Нет, юноша, который приехал из провинции Орикса с рекомендательным письмом от Текхат.

— Это не в ее привычках! Обычно она рекомендует только себя. Отошли его, я не хочу сегодня никаких визитов.

— Я позволю себе настаивать.

Джехути был заинтригован.

— Что в нем такого необычного, в твоем протеже?

— Мне бы хотелось, чтобы вы сами это определили.

Генерал не относился к сочинителям и никогда не был приверженцем незаконных льгот.

— Приведи ко мне этого парнишку.

Только взглянув на Икера, Джехути понял тот интерес, который к нему питал Сепи. Несмотря на свою подчеркнутую скромность, молодой посетитель был озарен внутренним огнем, который пылал в нем так жарко, что потушить его не смог бы даже сам нильский паводок.