Владимир Короткевич - Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды

Мелькали деревья, моховые кочки, заросли крушины. Всё сливалось в зелёную, полосатую мешанину. В конце каждого прямого участка дороги он замедлял бег, переходил на шаг (никто не должен был видеть, что он удирает), а после вновь поддавал так, что чуть не рвались поджилки.

А за спиной всё ближе нарастала дробь.

Ноги не держали его, когда он вылетел на дамбу, увидел по бокам синюю искристую гладь озера, а перед собой — ровную ленту насыпи. Он бежал, и, возможно, даже быстрее прежнего, ибо выкладывал последние силы, но всё время озирался, чтобы перейти на шаг, как только они появятся.

Каждая сажень была в радость. Значит, может, и не догонят, значит, может, и спасётся, не погибнет.

И вот... выскочили. Он пошёл спокойно, как раньше. Расчёт был правильным. Он выиграл некоторое время, покуда лава перестраивалась на опушке в узкий порядок, а теперь, перед дамбой, в змею. Вот змея поползла на насыпь.

Он оглянулся — кто-то из татар как раз поднимал лук. Плохо! И тут же он увидел, как Марлора ударил прицелившегося ременной камчой по голове:

— Живьём брать! Шкуру с него!..

Скакали. Догоняли. Христос шёл, словно ничего не слышал.

И вдруг Юрась остановился. Дамба кончалась. Впереди было зеркало воды. Страх плеснулся в его глазах.

Хан захохотал:

— Живьём!

Они были совсем уже близко. Ещё немного — и бросят аркан. Кто-то нетерпеливый уже попытал удачи, но волосяная веревка упала в саженях четырех от добычи.

И тут Христос повернулся, шлёпнул себя по заду и, перекрестившись другой рукой, спокойно отправился в свой предвечный путь по водам. Шёл дальше и дальше, словно плыл в воздухе. А на срезе насыпи стояла ошеломлённая орда.

Марлора завопил в экстазе, укусил себя за большой палец руки и кровью начал чертить на лице знаки.

— Мусульмане! Аллах с нами! Тут мелко! В погоню, братья!

Лава вспенила воду. Действительно, было мелко. Но они двигались по довольно мягкому дну, а Христос шёл по срезам кольев, чуть ли не по самой поверхности.

Настроение орды по этой непонятной причине слегка упало, и всё же орда догоняла. Глубже... Глубже... И тут Христос встал.

— Марлора, а я один! Только земля моя со мной! Слышишь?!

Он бултыхнулся в воду и поплыл. Вздутый пузырём хитон держался на поверхности.

Плыл Юрась необычайно быстро. Из-за островка вывернулась навстречу ему похожая на пирогу лодочка. Она скользила, как по маслу. И тут Марлора понял: нападут на лодках.

До берега было саженей пятьсот. Но дамба — вот она, рукой подать. А в лесу нет людей. Иначе кричали бы, клекотали специально обученные кречеты на плечах у некоторых воинов. И всё же напрасно он ткнулся сюда. Ничего, вот она, дамба. Жаль только, что Бог ушёл. И ладно, недолго и ему... А он, Марлора, за свою обиду выжжет всё на десять дней скачки вокруг.

— Назад! — крикнул он. — На насыпь!

Орда повернула. Пенили воду кони. На дамбе погонщик пытался развернуть слона. Неуклюжий великан трубил и переступал ногами. С десяток всадников уже вылезло на насыпь.

И тут Марлора с ужасом увидел, как на дамбу, словно в кошмарном сне, начал падать лес, росший на склонах. Падали медные сосны, серебристые тополя, чёрные ольхи, видимо загодя подпиленные, ломали сушняк, сами ломались. С треском взлетали высоко в воздух куски дерева, шумели ветви. Через несколько минут вся дамба походила на цельный непроходимый завал. Ошалевший слон тяжело бухнулся в воду, затрубил, проваливаясь на глинистом дне.

И тогда конники, обтекая дамбу, погрязая, начали рваться к такому далёкому берегу. Кони падали — кто-то вбил в дно острые ольховые колышки, да и без них на корягах и кочках сам дьявол ногу сломал бы... Крики, брань, ржание.

Люди валились и хватали воду, ибо кони подминали их. Ворочался в воде, топя конников, боевой слон.

А из-за островов выходили всё новые и новые лодки-пироги с лучниками. Лязгали тетивы о кожаные перчатки, стрелы летели роем.

И эти люди плыли между погрязавшими и били, били, били на выбор. Татарам нечем было ответить. Подмокшая тетива — не тетива.

Хан с ужасом видел, как одна за другой исчезали головы. Он понимал: бьют безжалостно, не жалея даже завязших, ибо их мало. Единственный выход — вырваться на берег.

Он был уже близко. Значительная часть орды поспешно прорывалась к нему. Между ней и берегом лежала не такая уж и широкая полоса, густо заросшая ряской, жёлтой кубышкой, камышом и белыми кувшинками.

Марлора кричал, махал саблей. Ему удалось сбить орду в относительный порядок. Задние бросались на лодки с копьями, платя жизнью за то, чтобы остальные смогли выбраться на сушу.

Белые кувшинки. Хан стремился к ним, как к жизни. Где-то там, за ними, была твёрдая опора для конских копыт... Конь внезапно осел. Марлора освободил ноги и, кое-как держась на воде, ухватился за хвост переднего коня. Нащупал ногами грунт, встал.

И тут из-под кувшинок, отбрасывая густые стебли ситника, выросла, поднялась гурьба. Словно сама вода породила её. Людей было как камыша на этой воде. Полетели камни из пращей. Праща не лук, она не боится воды. Град камней. Каменный дождь, как в Коране. Воины падали, ошалевший слон, обезумев, хватал своих же, крутил в воздухе и подбрасывал высоко в небо.

Вода пенилась под каменьями. Марлора увидел, что часть конников всё же прорвалась, но он уже не верил в удачу и потому не удивился, когда пуща ответила дождём стрел.

А после он увидел, что над ним высится, стоя в лодке, этот Христос, тот, кто впервые в жизни поднял руку на честь его лица. И ещё почувствовал, что ноги завязли и погрязают всё больше.

— Шайтан! — бешено прошипел Марлора. — Сын ишака! Осквернитель гробниц, минаретов, мечетей.

И с удивлением услышал в голосе врага грусть и почти сожаление.

— Дурень, — невесело сказал Христос. — Ну кто из нас когда-нибудь опоганил мечеть? Татары здесь живут. Молятся по-своему. Добрые, мирные люди. Совестливые, чистоплотные. Кто их хоть пальцем тронул? А ты их как?.. Они нам — ничего. Вот ты зачем сюда пришёл? Зачем кричал о крови, о Боге, что жаждет? Зачем Джанибека зарезал? Только чтобы доказать? Этим ничего не докажешь, не испугаешь... Только... какое же вы быдло... Что у вас, что у нас...

Марлора старался незаметно, под водой вытащить из колчана стрелу (лук был также под водой). Он не подумал, что сверху видно.

— И тут стрелять хочешь? Не научили тебя? Даже когда... Ну, стреляй.

Жалобно звякнула подмокшая тетива. Стрела упала возле лодки, рыбкой вошла в воду, всплыла и закачалась стоя.

— Смерть несла, — промолвил Христос. — Как ты. А теперь? Вот все вы так, сильные, когда поднимаются на вас земля и вода. — И с какой-то жаждой зашептал: — Слушай, бить тебя гадко. Слушай, кончим дело миром... Дашь слово не приходить — отпущу.