Томас Костейн - Королевский казначей

Сначала Кеннеди подумал, что она чуть не плачет от ушибов. Но когда девушка заговорила, он понял, что она кипит от ярости.

— Животные, проклятые жестокие животные! — кричала она. Незнакомка пыталась стереть с лица грязь. Заметив, что богатая барышня, усмехаясь, следит за ней, она разозлилась:

— Мне хочется выцарапать ей глаза!

Она повернулась и направилась было к перекрестку, но Кеннеди схватил ее за рукав:

— Не спеши, дитя мое. Тебе не нужно с ними спорить. Им ничего не стоит избить тебя, как они это сделали с твоим мулом. Они могут забить тебя до смерти, и я не смогу противостоять всем этим людям, чтобы защитить тебя. Хотя я один из лучших бойцов Франции. Ты в этом можешь быть уверена.

Девушка отбросила его руку и решительно зашагала вперед. Кеннеди не стал ей мешать и только пробормотал:

— Кто ищет беду, обязательно ее найдет.

Девушка остановилась в нескольких шагах от молодой нахальной дворянки. Шотландец еще раз убедился, как сильно они отличались друг от друга: аристократка — в бархате и золоте, надменная и прелестная, со сверкающими черными волосами и яркими темными глазами. И бедная девушка — в коричневатом, плохо сшитом, грязном и рваном плаще. Но все равно она была очаровательна: от золота ее волос исходило сияние, а ярко-синие глаза буквально лучились. Несколько мгновений они в молчании с неприязнью разглядывали друг друга. Каждая по достоинству оценила красоту противницы, но от этого неприязнь только усилилась.

— Вы даже не можете себе представить, что сделали! — заявила девушка, стоявшая на земле. — Даже такая, как вы, не имеет права быть столь жестокой и бессердечной!

— Если ты произнесешь еще одно слово или посмеешь нас задерживать, — ответила ей богатая девица, — я прикажу, чтобы мои слуги привязали тебя к дереву и по заслугам отделали!

— Моя повозка пострадала. — У бедной девушки дрогнул голос. Некоторое время она молчала, пытаясь взять себя в руки. — Под этим покрывалом находится тело моего отца. Он умер прошлой ночью. Я искала место, где можно его похоронить. — Она перекрестилась. — Что мне теперь делать?

Все сразу замолчали. Оруженосцы и охранники не сводили взгляда с несчастной девушки. Они переминались с ноги на ногу, и было ясно, что всем им стало стыдно. Даже знатная девица, казалось, испытала смущение. Она гордо откинула голову и отдала приказ человеку, ведавшему раздачей милостыни:

— Отец Аброуз! Дайте ей денег, чтобы хватило на похороны и ремонт повозки. А теперь все по местам! Мы потеряли слишком много времени!

Раздатчик милостыни достал небольшую золотую монетку и подошел к несчастной. Он положил деньги ей в руку и быстро пробормотал:

— Благословляю тебя, дочь моя, — а затем поспешил обратно. Девушка некоторое время не двигалась и смотрела на монетку. Потом подняла голову — щеки у нее разгорелись, глаза метнули злые молнии.

— Правда, что вы мне должны компенсацию за то, что поломали повозку. Но вы подали мне милостыню. Я ничего не приму из ваших рук. — Она взглянула в глаза молодой госпожи. — Вот! — Она швырнула монетку слугам. — Поделите ее между собой. У меня отсохнут руки, если я не освобожусь от нее!

— Ты слишком забываешься! — воскликнула богатая девица. — Я не собираюсь терпеть твою дерзость! — Она бушевала от ярости и начала обзывать бедную девушку: — Бродяжка! Плебейка! Тебя нужно за это как следует выпороть!

— Вам не только не хватает терпения! Могу сказать вам откровенно, что вам незнакомо чувство справедливости и приличия!

— Довольно. Эдуард, Бертран, Жюль! Уберите эту отвратительную грязнуху с глаз моих! Если вы ее не отхлещете как следует, ваши спины тоже покроются рубцами от плеток!

Слуги не успели подойти к бедняжке, как один из рыцарей выехал вперед и сказал:

— Минуту, прошу вас, госпожа Элис.

Этот человек выделялся среди остальных. У него было выразительное, умное лицо. Видно было, что он много знает. Этим качеством обладали отнюдь не все знатные господа. Глаза и волосы у него были темными, лицо длинным и несколько изможденным. На вид ему было лет тридцать. Молодой человек был одет богато и с большим вкусом: шляпу украшали красивые перья, плащ был отделан мехом, лосины плотно обтягивали ногу, как того требовала последняя мода.

Однако в первую очередь обращала на себя внимание его сабля — удивительно длинная, с пышно украшенным эфесом, как принято на Востоке. Это было опасное оружие.

— Госпожа Элис, — промолвил рыцарь, подъезжая к молодой знатной особе, — мне кажется, что вы не подумали, когда отдавали подобное приказание. Позвольте мне заметить, что ваш отец, если бы он был здесь, посчитал бы виноватым себя и попытался бы каким-то образом исправить положение.

— Я пыталась именно так и сделать, сир д’Арлей! — воскликнула девушка. — Вы видели, что она сделала с пожалованными ей деньгами. Она посмела спорить со мной, а этого я не потерплю!

— Мне весьма неудобно, — колеблясь, заявил д'Арлей. — Я путешествовал с вами два дня и уже начал считать себя вашим гостем. Но я должен признаться, что я не позволю вам или вашим слугам обижать эту несчастную девушку!

Молодая особа обрушилась на него:

— Сир д'Арлей, вы к нам присоединились в поисках защиты! Мне вы кажетесь неблагодарным, если вмешиваетесь в те вещи, которые вас абсолютно не касаются! Моя мать больна, но я уверена, что она так же, как и я, считает, что вам лучше покинуть нашу процессию. — Глаза ее сверкали от злости. — Нам будет приятно продолжить путь без вас. Воздух станет чище! И не будет пахнуть торгашами!

— Вы, вне сомнения, имеете в виду мои связи с Жаком Кером? Но разве вам не известно, каким образом вашему отцу удалось достать новые земли в Бене? — Рыцарь перестал хмуриться и улыбнулся. От улыбки изменилось серьезное выражение его лица. — Леди Элис, я вас достаточно знаю, чтобы не принимать во внимание все те вещи, которые вы наговорили в порыве злобы. Но я постараюсь проследить, чтобы вы не наказали бедную девушку.

Вмешательство сира д’Арлея остановило слуг богатой девицы, и они, переминаясь с ноги на ногу, ожидали дальнейших приказаний. К всеобщему облегчению, она решила продолжить путь. Девушка отдала приказание следовать дальше на север.

Сир д'Арлей наблюдал, как мимо проследовала длинная процессия, он взглянул на слугу, который был рядом с ним.

— Хелион, мы теперь отделились от прежних спутников. Что ты думаешь о нашей новой компании?

Слуга презрительно фыркнул:

— Ничего себе компания! Д'Арлей улыбнулся:

— Хелион, мне иногда кажется, что ты больше заботишься о моем ранге, чем я сам, и постоянно смотришь на людей сверху вниз.

— Я — слуга Робина де Бюрея, сира д'Арлея, и мне кажется, что этими титулами стоит гордиться. Господин, когда вы родились, я был в Монтань-Нуар и нахожусь у вас на службе с тех пор, как вы унаследовали поместье Арлей. Ваши слуги не должны обращать внимания на всякую рвань.