Томас Костейн - Высокие башни

В серых глазах застыл вопрос. Наверное, ей не удалось ничего прочитать в его взгляде. Она ответила ему тихим и грустным голосом:

— Благодарю вас, мсье, но это невозможно, нам не следует этого делать.

Когда он зашел еще раз, ему стало ясно, что она обдумала его предложение. Девушка взглянула на него, улыбнулась, а потом быстро опустила глаза:

— Мсье, я решила по поводу вашего предложения. Мне было бы приятно…

Они встречались несколько раз, что было всегда весьма сложно осуществить. Они прогуливались по пристани. На Стефани был накинут плащ с капюшоном, он служил двойной цели — защищал ее волосы от мелкой водяной пыли и скрывал черты лица, чтобы ее никто не мог узнать. Но девушка опасалась, что ее может кто-нибудь увидеть. Однажды, проголодавшись, они зашли в таверну, но привлекательная девушка так волновала окружающих, что им пришлось покинуть таверну. Наконец, они решили видеться в лавке, когда отсутствовал ее отец.

Жан-Батист с каждой проведенной с девушкой минутой понимал, насколько сильно она отличается от Мари. Стефани могла вести умные разговоры, но часто она веселилась и болтала, как девчонка. Но больше всего его привлекало ее изящество. Его восхищали ее крошечные ножки, он тщательно их измерил в туфлях и без них, и решил, что ее ножки были намного меньше ног Мари.

Когда пришло время отправляться на юг, можно было сказать, что первая стадия его лечения прошла успешно.

Во время долгого путешествия через Атлантику де Бьенвилль постепенно начал забывать удар, нанесенный ему судьбой и Мари, и постоянно вспоминал о Стефани.

Но даже дочь лавочника все реже вспоминалась ему после того, как суда обогнули Флориду и оказались в испанском порту Пенсакола. Там группа индейцев стояла лагерем у форта, и де Бьенвилль отправился к ним. Его интересовало, насколько они отличаются от северных индейских племен. Видимо, они не произвели на него сильного впечатления, потому что с ними была дочь вождя. Она была грациозна и прелестна, с мягкими черными глазами и чудесной формы носиком, который морщился, когда она улыбалась. Через плечо у нее была накинута красная шаль, она обнажала одну пухленькую руку с медного цвета кожей.

Индейцы исполнили несколько песен, а дочь вождя, закрепив вокруг талии кусок коры, разрезанной на полосы, и Держа в руках белые перья, изобразила перед ними танец племени. Это был спокойный танец. Она красиво и медленно разводила руками, но потом начала танцевать быстрее, и по одному бросала белые перья над головой, а куски коры временами обнажали голые ноги.

Де Бьенвилль не сводил взгляда со стройной фигурки. Девушка дарила ему взгляды, а когда танец закончился, она на секунду остановилась рядом с ним и что-то произнесла мягким приятным голосом, напоминавшим щебетанье птиц.

Их сопровождал молодой испанский офицер, он сидел рядом с де Бьенвиллем. Офицер говорил по-французски, и после танца сказал:

— Ее зовут Хуши Бухаха, что означает — Пересмешник.

— Я никогда не видел такой хорошенькой девушки, — ответил ему де Бьенвилль.

— У них есть много хорошеньких девушек, но никто из них не может сравниться с Хуши Бухаха.

— Что она говорит?

— Я не знаю, — вздохнул испанский офицер, — но хотел, чтобы она тоже самое сказала бы мне.

Де Бьенвилль больше не видел Хуши Бухаха, но оставался уверен — если бы ему представился случай продолжить знакомство, незнание языка никак не помешало бы их более близким отношениям. Он подумал, что Д'Ибервилль был прав. Мир полон красивых женщин, они были настолько разными — всех цветов кожи, с разными, но прекрасными фигурами, и все они его волновали!

Д'Ибервилль громко выкрикнул:

— Река Хид! — и высоко поднял руку.

Много дней французы плавали в рыбацкой лодке вдоль грозных берегов. Они продвигались медленно, чтобы не увязнуть в окружавших берега болотах. Их удивляли странные скалы, которые, как оказалось, состояли из окаменелых стволов деревьев. Эти сооружения находились у устьев ручьев, подобно фантастическим сиренам, зазывавшим к себе моряков. Следовало признать, что все почти потеряли надежду.

Д'Ибервилль сразу понял, что они достигли цели, когда увидел, что синие воды залива стали серыми, и на прежде спокойной поверхности появилось движение струй и завихрения. Он задрожал от предвкушения, когда под ним лодка начала резко двигаться. Он стоял на носу и, прикрыв рукой глаза от солнца, вглядывался в берег. Пьер понял, что они находятся рядом с устьем реки!

Д'Ибервилль заметил прогалину в монотонной линии ив, где стояли утесы подобно караульным, и эта прогалина напоминала вид на море, через нее бурным потоком в залив неслись серо-красные воды.

Никто больше не сомневался: это была Миссисипи, которую они так долго искали. Это была именно она. Любой француз сразу бы ее узнал. Все начали креститься, а потом издали громкие крики радости.

Д'Ибервилль, помолчав, сказал:

— Здесь стояли великий Ла Салль и храбрец Тонти. Интересно, о чем они в тот момент думали? Наверно, они ощущали себя беспомощными и слабыми, глядя на сотворенное природой чудо, — он заговорил громким голосом: — Теперь мы отворили дверь, которая закрылась после смерти Ла Сал-ля. Миссисипи от устья до впадения в залив принадлежит французам. Нам выпала доля защищать ее от врагов.

Затем Д'Ибервилль снова вспомнил о своей заботе лидера: следует привязать лодки на ночь, проверить, удачно ли выбрано место, а потом приказал готовить ужин. Наконец, обратился к де Бьенвиллю, тот размещал часовых и был в грязи по бедра.

— Жан-Батист, — шепнул старший брат, — наконец нам удалось совершить чудо! Ле Мойны добились своего!

Они не сводили друг с друга взгляда, а их молчание говорило весомее многих слов. Д'Ибервилль коснулся рукой плеча брата.

— Если бы они были с нами в момент триумфа — Шарль, Поль, Жозеф и наши «малыши»! И те трое, кто уже умер… Как было бы чудесно собраться всем братьям ле Мойн.

— Пьер, мысленно они все с нами.

Д'Ибервилль медленно кивнул, вспоминая смерть Луи, храброго младшего брата, чье место в его сердце никто не сможет занять. Затем настроение у него резко поменялось, он заспешил.

— Завтра мы предпримем первое путешествие белых людей по водам Миссисипи. Нам необходимо добыть неопровержимые доказательства. Нам также следует подыскать место для великого города и морского порта, который мы собираемся построить.

Неделей позже — 9 марта 1699 года — французы увидели широкий изгиб реки, один из многих, которые они прошли во время медленного продвижения, отдалясь от моря. Во главе процессии следовал баркас, управляемый веслами. На носу стоял Д'Ибервилль, глядя на извилистые берега огромной реки. Он вел беседу с де Бьенвиллем. Юноша восхищался всем, что видел. Март помогал распуститься роскошной листве на деревьях, кругом цвели неведомые им цветы. Он восхищался всем Увиденным и восклицал: