Ксавье Монтепен - Рауль, или Искатель приключений. Книга 1

Один старый дворянин, искренний друг Режинальда, показывавший к бедному Раулю сильную привязанность, овладел им, отнял у него шпагу, отчасти силой, отчасти убеждениями, и старался его успокоить. Он успел в этом гораздо легче, нежели надеялся. Рауль успокоился. За припадком бешенства последовала болезненная слабость, какое-то глубокое уныние. Несчастный молодой человек страдал и телом, и душой. В это время нотариус подошел к группе негодующих дворян, которые окружили виконта де Жакмэ.

— Милостивый государь, — крикнул он виконту с откровенностью честного человека, — вы совершили поступок тем более гнусный, что не имели на то права. Вы сказали этому молодому человеку, что в замке ничто не принадлежит ему. Это несправедливо, милостивый государь, Раулю принадлежит все, что он получил от щедрости маркиза де ла Транблэ, которого вы недостойный наследник; его лошадь, оружие, вещи, деньги — если он отложил их — все это принадлежит ему; и вы не имеете никакого права требовать это назад.

— Ну, хорошо! — отвечал виконт, который теперь ужасно боялся Рауля. — Мои кузены и я поступим великодушно. Пусть молодой человек возьмет все, о чем вы говорите, мы согласны, но пусть только он оставит замок сию же минуту!..

Рауль услыхал эти слова. Он возвратил всю свою власть над собой и сделался спокоен и хладнокровен. Он подошел к виконту де Жакмэ и сказал ему:

— Если вы думаете, что даете мне милостыню, то прошу вас выйти из заблуждения, милостивый государь! Ваше великодушие — ложь, которой вы сами не верите!.. Вы такой же презренный трус, как и гнусный скряга, и делаете уступку только потому, что боитесь меня. Знайте же, что я возьму безделицы, о которых вы говорили, потому что имею на это право, а не потому, что вы мне дарите их!.. О, Режинальд, мой благородный отец, в какие гнусные руки попало твое наследство! Через два дня после твоей смерти тебя оскорбляют в лице того, кого ты называл сыном! Но будь спокоен, ты будешь отмщен!.. Господин виконт де Жакмэ, я не прощаюсь с вами, потому что мы еще увидимся когда-нибудь!..

Произнеся эти слова, довольно ясно выражавшие угрозу, заставившую виконта и его обоих кузенов побледнеть от ужаса, Рауль гордо вышел из столовой и отправился в свою комнату. Там он переменил легкую шпагу, которая была на нем, на другое, более надежное и прочное оружие, обвил свой гибкий стан кожаным поясом, за который заткнул пару пистолетов с гербом Ла Транблэ, и уложил белье в небольшой чемодан, который наполнил также золотыми монетами, находившимися в железной шкатулке. Потом он пошел в конюшню, сам оседлал своего Баяра, гордого серого коня с черной гривой. Привязав чемодан позади седла, Рауль, твердый своей волей и великий мужеством, ласково распрощался со служителями, которые стояли на крыльце и искренне сожалели о его отъезде, прошел парадный двор и ворота и, держа лошадь за поводья, медленно удалился из замка, ни разу не обернувшись назад.

Рауль направился к смиренному деревенскому кладбищу, привязал лошадь за узду к стволу одного из больших деревьев, которые росли перед церковью, и вошел на кладбище.

Могила маркиза Режинальда находилась возле могил его предков. На каждом надгробном камне вырезаны были герб Ла Транблэ, надписи и девизы; но так как не успели еще приготовить новый камень, то могилу маркиза можно было узнать только по свежей земле, покрывавшей ее.

Рауль пришел проститься в последний раз с тем, кто столько лет был его другом и отцом. Молодой человек встал на колени. Рауль не был религиозным, но кто, склонившись на эту сырую землю, которая разделяет нас навсегда от тех, кого мы любили, кто осмелится сомневаться в бессмертии души и во всемогуществе Божием? Подобное сомнение перед могилой не было ли бы оскорблением для всего человечества? Возможно ли предполагать, чтобы тот, кого оплакивают — существо благородное и разумное, — после смерти своей, погиб совершенно, и что от него остался только отвратительный остов, оспариваемый червями? Нет, в присутствии гроба, который несколько лопат земли навсегда отделили от света, самые закоренелые материалисты отрекутся на минуту от своих пагубных систем.

Это чувство, о котором мы говорим, Рауль испытал во всем его могуществе и легко предался ему. Горячие молитвы срывались с его губ, между тем как слезы текли из глаз. Потом ему показалось, что его молитвы и горе как будто вызвали великую душу Режинальда, что эта душа вошла в сообщение с его душой и слушала его.

Он говорил с нею тихо… Он рассказал ей, каким образом его прогнали из замка и лишили того наследства, которое назначил ему Режинальд. Он просил душу отца заботиться о его жизни, которая отныне не имела никакой цели и которой надежда более не улыбалась… Он поручал ей свою будущность… Потом, преодолев свое волнение, увеличивавшееся каждую минуту, Рауль приподнялся и вскричал:

— Прощай, прощай, отец мой!..

Он вышел из кладбища и отвязал свою лошадь. В недальнем расстоянии от церкви находился лесистый пригорок, с которого можно было видеть все окрестности и позади которого проходила Аббвильская дорога. Рауль отправился на этот пригорок. На вершине он остановился и обернулся. Прямо перед собою молодой человек увидел парк и старый замок, феодальные башни которого возвышались над самыми большими деревьями. Солнце уже закатилось за облака, окрасив их кровавым цветом. На этом пурпуровом и светлом небе черной массой обрисовывался профиль замка. Горькая улыбка сжала губы Рауля.

— Да, — прошептал он, протянув руку к небу и замку. — Траур, кровь и огонь! вот чего я хочу!.. вот о чем я мечтаю!.. вот что я принесу сюда!.. А! господин виконт! господин виконт!.. Я вам сказал, что вы увидите меня когда-нибудь!.. Молитесь Богу, чтобы этот день настал не скоро!.. Мало того, что вы подло отняли у меня все, что принадлежало мне по воле того, кого нет уже на свете, вам надо было еще прогнать меня и оскорбить, прогоняя… О, когда-нибудь мы еще поквитаемся… господин виконт!.. В тот день, когда мы увидимся, вы проклянете это наследство и будете просить у меня помилования!.. Но вы были безжалостны ко мне!.. и я буду безжалостен к вам!.. До свидания, господин виконт, до свидания!..

Рауль вскочил на лошадь, пришпорил ее и поскакал в галоп. Куда? Он сам не знал и даже еще не спрашивал себя об этом.

Быстрый бег лошади и вечерний ветер освежили пылающий лоб молодого человека и несколько успокоили его мысли. Проехав около трех лье, Рауль заставил лошадь идти шагом и принялся размышлять. Прежде всего ему хотелось удалиться от Ла Транблэ. Его родители еще были живы; но мог ли он просить убежище у тех, которых презирал в дни своей роскоши и которых притом не любил? В особенности мог ли он — воплощенная гордость, — решиться носить ничтожное имя Рауля Риго в том краю, где три дня назад все считали его будущим маркизом де ла Транблэ? Конечно, все дворяне, собравшиеся на похороны Режинальда, доказали ему глубокое участие, заступившись за него против виконта де Жакмэ; конечно, все эти дворяне охотно предложили бы ему свое гостеприимство; но не предпочтет ли он лучше умереть, чем быть принятым, как низший теми, которых он считал себе равными?