Ксавье Монтепен - Рауль, или Искатель приключений. Книга 1

— Непременно, — отвечал кавалер и, показав пару великолепных пистолетов, прибавил: — Вот верные товарищи, которые не только лают, но и кусают!..

— Похвальная предосторожность! — одобрил я. — Но если, например, вам придется оставить на некоторое время вашу комнату… тогда что же вы сделаете?..

— Я это предвидел: мой слуга, молодой человек, совершенно мне преданный, будет ждать здесь моего возвращения, сидя на этом чемодане и держа по пистолету в каждой руке…

— Черт побери!.. Не очень-то хорошо будет тому, кто захочет обогатиться за ваш счет, кавалер!..

— Никому не советую пробовать. Но вы, кажется, мне говорили, любезный месье Бенуа, что эта гостиница очень спокойна и пользуется прекрасной репутацией?

— Говорил и готов повторить это… Совет, который я. позволил себе дать вам, происходил от избытка усердия, а также оттого, что я имею правилом лучше предупреждать несчастье, нежели сожалеть о нем.

Тут мы простились, пожимая друг другу руку, как бы для скрепления тесной и искренней дружбы, которую обещали один другому… Вот что я сделал, господа, вот почему считаю себя вправе сказать с некоторой гордостью, как сказал какой-то греческий или римский император, право не знаю: я не потерял даром дня! Любезные товарищи, что вы думаете о моем подвиге?.. Предоставляю вам самим обсудить его…

Когда Бенуа кончил, хорошенькая Эмрода зевнула во всю ширину своего маленького ротика. Человек, которого называли виконтом, начал советоваться с капуцином, с комиссионером и с некоторыми другими членами общества. Это совещание продолжалось минуты три: мнения выражались шепотом. Потом виконт сказал:

— Любезный Бенуа, общество рукоплещет вам вдвойне, вы заслужили это…

— Мне отдают справедливость! — прошептал Бенуа, с выражением законной гордости.

— Мы понимаем как нельзя лучше ваш план… — продолжал виконт.

— И одобряете его?

— Да, только надо условиться в подробностях.

— Они очень просты…

— Не спорю, но надо будет несколько поистратиться.

— Вы наш казначей, возьмите из кассы.

— Как вы спешите!

— Дело надежное…

— Может быть, но, по моему мнению, надежны только те дела, которые сделаны.

— Знаете вы одну пословицу?

— Знаю и много.

— Хорошо, но одна из них более всего согласуется с нашим положением: кто ничем не рискует, тот ничего не получит!..

— Вы правы. Притом я вам сказал: план ваш принят, теперь будем рассуждать о подробностях.

— Охотно.

В эту минуту Эмрода прервала разговор.

— Позвольте мне уйти, — сказала она.

— Ты хочешь нас оставить, капризница?

— У меня есть дела сегодня, очень важные.

— Какое-нибудь свидание, плутовка?

— Может статься, но это вас не касается, а так как я вовсе не нужна вам для исполнения вашего плана…

— Вы ошибаетесь, — перебил Бенуа, — именно вы нужны нам, любезная Эмрода, и даже очень…

— Мне показалось, однако, что в комедии, которую вы приготовитесь разыграть, нет женской роли.

— Это доказывает, что вы дурно меня слушали, малютка…

— Может быть, я спала… или думала о другом. А что же вы говорили?

— Я говорил о моей племяннице, которую должен представить послезавтра кавалеру де ла Транблэ…

— Ну?

— Ну! Кто же будет этой племянницей, если не вы?

— Ах, гадкий человек! — вскричала молодая девушка с очаровательной досадой и очень милым и кокетливым гневом. — Скажите пожалуйста, с какой стати ему вздумалось говорить о своей племяннице!..

— Следовательно, — продолжал Бенуа, — я формально сопротивляюсь тому, чтобы отпустить нашу миленькую Эмроду! Ее возлюбленный подождет…

— Мой возлюбленный! — прошептала молодая девушка с восхитительным жеманством.

— Мне бы следовало сказать «возлюбленные», — продолжал Бенуа, — я ошибся, извините.

— Дерзкий! — вскричала Эмрода.

— Бенуа прав, — вмешался виконт, — наша любезная сестрица непременно должна сегодня остаться с нами. Как вы думаете, господа?

— Да! да! да! — отвечали все сообщники в один голос.

Приговор был произнесен. Надо было повиноваться. Эмрода сделала гримасу, но осталась. Заседание прекратилось только в два часа утра. Мы скоро узнаем результат его.

На другой день после той ночи, в которую происходили сцены, рассказанные нами читателю, мирные обитатели той части улицы Грента, которая примыкает к улице Сен-Дени, смотрели внимательно, стоя у своих дверей, на зрелище, сильно подстрекавшее их любопытство. Вот в чем оно состояло.

Довольно скромная лавка, давно уже не занятая никем, была снята в это самое утро. С рассвета несколько человек работали безостановочно и внутри и снаружи этой лавки. Одни наскоро прибивали полки и прилавки, походившие скорее на декорации и аксессуары в театре, нежели на настоящие прилавки и полки, потому что они были чрезвычайно тонки и не могли бы выдержать никакой тяжести. Другие, с помощью высокой лестницы, прибивали, над главным входом, огромный железный лист, без всяких изображений и надписи. Когда этот лист был прикреплен, явились два живописца. Первый нарисовал посреди листа нечто вроде барана, с великолепными рогами, и покрыл свой эскиз густым слоем мела, подражавшего с грехом пополам изменчивому отливу серебра. Пока этот художник оканчивал свое образцовое произведение, товарищ его также не терял времени. По обеим сторонам животного с длинными рогами он начертывал огромными белыми буквами следующие слова:

СЕРЕБРЯНЫЙ БАРАН

Николас Бенуа и К°

Шерстяные товары

На улице собралась большая толпа любопытных, состоявших большей частью из давнишних ее обитателей. Все с удивлением расспрашивали друг друга.

— Николас Бенуа, — говорил один, смотря на огромную вывеску. — Вам знакомо это имя, кум?

— Нет.

— А вам?

— И мне нет.

— А вам?

— Также нет.

— Стало быть, никто здесь не знает этого Николаса Бенуа?

— Никто.

— Откуда он?

— Неизвестно.

— Что он продает?

— Шерстяные товары, по крайней мере, это написано на вывеске.

— Сказать мимоходом, вывеска-то продержится недолго.

— Еще бы! Намалевана водяными красками.

— Да, денька два дождливых, так Серебряный Баран и поминай как звали…

— Не то, что ваша вывеска, дядя Корнибер… Вот уж прочная-то!..

— Я и не жалел ничего для нее!.. Зато она и свежа, как в первый день — всякий с этим согласится.

— Конечно, конечно!..

— Не знаю, почему, но у меня плохое мнение об этом Бенуа.

— Должно быть, это ничтожный человек.

— Очень ничтожный.

— Чрезвычайно ничтожный.

— Я так же думаю…

— И я…

— Ах! Поверьте, не пройдет и полгода, у нас в квартале будет банкротство и лавка эта закроется!..

— Нет никакого сомнения, я готов побиться об заклад!..