Ксавье Монтепен - Рауль, или Искатель приключений. Книга 2

— Когда ушла мадам де ла Транблэ?

— С час назад.

— Ее увезли насильно?

— Ах! кавалер, разве в таком случае я был бы жив? Нет, ее не увезли… Она ушла сама…

— Чтобы никогда не возвращаться?

— Она так сказала.

— Но что же случилось в мое отсутствие? Жанна видела кого-нибудь?

— Видела, кавалер.

— Кого? — говори скорей!

— Даму…

— Что еще за дама?

— Не знаю — она была в маске…

— Кто ей отворял?

— Я.

— Что она тебе сказала?

— Что она приехала из Пале-Рояля, что вы в Бастилии и что для вашего спасения она непременно должна сейчас же поговорить с мадам де ла Транблэ…

— И тогда?

— Я доложил хозяйке… Она тотчас выбежала навстречу к этой незнакомке, провела ее в Восточную гостиную и затворила за собою дверь…

— Сколько времени продолжалось это свидание?

— Около четверти часа… Вскоре я услыхал рыдания… потом госпожа закричала:» Но это невозможно!»— а голос незнакомки, голос, который я как будто где-то слыхал, отвечал:» Вот доказательства!»Тогда рыдания послышались опять. Потом наступило молчание… дверь вскоре отворилась, незнакомка в маске прошла мимо меня, сказав на прощанье:» До свидания, Жанна де Шанбар!»и ушла.

— А! дочь сатаны! — прошептал Рауль, который понял, кто была эта таинственная незнакомка. — А! гнусная Венера!.. Проклятая Антония!! в жилах твоих недостанет крови, чтобы заплатить мне за все мучения, которые ты заставила меня выстрадать!! Продолжай, — сказал он Жаку прерывающимся голосом, — продолжай!

— Дверь гостиной осталась отпертой… я слышал, как госпожа стонала, так что сердце разрывалось; я испугался, подумав, недурно ли ей, и так как Онорина ушла на целый день, я взял смелость войти… Ах! кавалер, какое ужасное зрелище представилось мне… Бедная мадам!.. бедная, милая мадам!.. она лежала на ковре, уткнув голову в подушки дивана, и рыдала так, что вздрагивала всем телом.

Слезы Жака полились опять, волнение душило его, и он не мог говорить. Стоя неподвижно напротив него — с лицом, искаженным страшными мучениями, с помутневшим взором — Рауль походил на статую изумления или отчаяния. Спустя несколько секунд Жак продолжал:

— Я подошел к госпоже и заговорил с ней, сам не зная о чем… у меня мысли перепутались, когда я увидел ее в таком состоянии… Услышав мой голос, она задрожала и встала. Нельзя сказать, чтобы она была бледна… Нет, на лице ее была не бледность… Белый мрамор и воск показались бы румянами в сравнении с ним. Даже губы как будто помертвели. Взгляд ее устремился на меня, но я думаю, что она меня не видела… Мне кажется, она не видала ничего… Я спросил ее почтительно, не больна ли она, но не получил никакого ответа. Тогда я сказал:» Кавалер, наверно, выйдет из Бастилии и, может быть, скорее, чем думают. Невозможно, чтобы он был виновен; притом регент добр; он простит, и кавалер вернется… «

Я еще не успел докончить эту фразу, как барыня вскрикнула, провела обеими руками по лбу и начала говорить словно во сне:» Он вернется… Это правда… Он вернется… Поэтому я должна уйти… «

— Я думал, что она помешалась от горя, и почти испугался… Мне больше хотелось, чтобы печаль ее выразилась в рыданиях. Наконец она вошла в спальню, куда я не посмел идти за ней. Она вдруг стала очень спокойна и шла медленными, но твердыми шагами. Через минуту она вышла в гостиную, где я ждал ее, набросила на плечи шубу, закрыла капюшоном лицо и, остановившись передо мною, сказала мне:» Жак, друг мой, ты добрый и верный слуга… Я думаю, что ты меня любишь… «

« Ах, сударыня, — вскричал я, — я только и люблю на свете, что вас и кавалера… «

« Сохрани же это из любви ко мне, друг мой, — продолжала она, подавая мне маленький перстень. — Я тебе даю эту вещь не потому, чтобы она была ценная, а на память. Она моя, она принадлежала моей матери… иначе я не могла бы располагать ею «.

Я был так глубоко тронут, что с трудом нашелся поблагодарить ее… Потом, когда барыня пошла к двери, я спросил ее:

« Вы уходите?.. «

« Да, друг мой, — отвечала она, — ухожу… «

« Прикажете мне идти за вами?.. «

« Не только не приказываю, но запрещаю… «

« По крайней мере, вы скоро вернетесь?.. «

« Я никогда не вернусь… «

« Никогда?»— повторил я, не веря своим ушам.

« Никогда! никогда!»— ответила она во второй и в третий раз.

Тогда мне пришла в голову страшная мысль.

« Боже мой! Боже мой! — пролепетал я. — Стало быть, мне еще не все известно!.. Неужто кавалер умер и вы тоже хотите умереть… «

Капюшон, опущенный на лицо ее, позволял мне видеть только ее рот и подбородок. Я увидал улыбку на ее бледных губах, но какую улыбку! Ах! если я проживу сто лет, я не забуду ее никогда! Потом она отвечала:

« Успокойся, друг мой, твой господин не умер… Если бы он умер, я могла бы жить… «

« Эти слова, кавалер — слова, которые мне действительно еще слышатся и до сих пор — перевернули мой рассудок и пригвоздили меня к месту… Когда я опомнился, то был в комнате один. Госпожа ушла… ушла, чтобы никогда не возвращаться — она сама так сказала. Я видел, что она говорила правду — она не вернется, кавалер; не вернется никогда!

Жак замолчал. Долго молчал и Рауль после окончания этого печального рассказа.

— Послушай, мой добрый, мой верный Жак, — сказал он наконец, — теперь ты будешь уже не слугой моим, а другом… Еще сию минуту, пока ты рассказывал, я хотел умереть. Но умирать теперь было бы низостью. Мы должны найти мою возлюбленную Жанну и отомстить презренной твари, которая была причиной стольких несчастий…

— Ах, кавалер, — вскричал Жак, — прежде всего надо найти госпожу, а потом будет время отомстить.

— Мы найдем ее, клянусь тебе! Голос, никогда меня не обманывавший, говорит мне это!

— Да услышит вас Бог!

— Поспешим же уйти отсюда. Дом окружен шпионами.

— Как же быть?

— Они, наверно, не знают тайного прохода, который ведет на улицу Шерш-Миди, через комнату Магов. Мы выйдем через этот проход, но на всякий случай переоденемся и вооружимся. Горе тому, кто захочет захватить меня! Клянусь честью, враги не возьмут меня живого!

— И я также, кавалер, — вскричал Жак, — и я также дам себя убить прежде, чем вы будете в плену!..

— Ступай же, друг мой, отопри тайный проход, пока я в последний раз войду в спальню, в это божественное святилище любви и счастия, которое я уже не увижу более…

Жак повиновался.

Оставшись один, Рауль с трепетом переступил через порог тихого убежища, в котором он был так счастлив. Странное дело: самые развращенные души, самые холодные сердца тают от пламени горя, как воск в жаровне!.. Рауль, едва веривший в Бога — Рауль, не молившийся с тех пор, как, прогнанный из замка Ла Транблэ наследниками его приемного отца, он склонялся на едва зарытую могилу маркиза Режинальда, Рауль теперь молился о том, чтобы Господь возвратил ему его возлюбленную… Потом, опустившись на колени перед одиноким ложем, он покрыл поцелуями и слезами изголовье, на котором столько ночей покоилась очаровательная головка Жанны и которое еще сохраняло нежное благоухание ее светло-русых волос.