Роже Мож - Дикари

— Ваша лошадь готова, господин, — сказал он тоненьким голосом.

Мальчик-раб вел за поводья лошадь, выбранную Суллой. Служащий протянул деревянную дощечку с печатью компании.

— Вы будете оплачивать наличными или чеком, господин? — спросил он с некоторым отвращением, выражая так свое отношение к деревенщине, который выбрался из своей глуши.

— Наличными, — сдержанно сказал Сулла.

— Сто сестерциев залог и три сестерция за день, — проворковал молодой раб-служащий. — Как долго вам понадобится лошадь, господин?

— Три дня, — бросил Сулла.

Он хотел побродить во владениях Менезия, поговорить с людьми, жившими поблизости, последить за тем, что происходит на соседних улицах, перед тем как предстать перед самим хозяином дома. Попади он сразу во дворец к кандидату на должность трибуна, он окажется как бы взаперти, а Сулла любил обо всем разузнавать сам.

Раб-служащий быстро написал своим стилем цифры на деревянной дощечке и объявил:

— Эта табличка будет служить вам распиской в получении денег. Вам вернут сто сестерциев, как только вы приведете лошадь в контору на улице Морена. Счастливого путешествия, господин! — закончил он, кланяясь.

— Постой, — остановил его Сулла. — Где можно найти карту города?

— В нашей конторе, что у Остийских ворот, имеется такая карта. Контора находится справа от ворот, — продолжал молодой женоподобный юноша. — У нас есть проводники, чтобы провожать вас по городу. У нас можно заказать комнату в гостинице, места на любые представления или столик в любом ресторане...

В то время как он произносил этот рекламный текст, Сулла, опершись на руки, одним движением сел в седло, проигнорировав две скрещенные руки мальчика-раба, которые должны были служить ему подножкой.

— Вы можете также заказать девушку на день или на неделю, — закончил молодой гомосексуал.

— Спасибо, парень, — с лошади бросил Сулла своим спокойным голосом. — Но меня интересуют мальчики.

Натянув поводья, офицер кавалерии пришпорил ее, и она сразу повиновалась, почувствовала знатока в верховой езде.

Стоя с раскрытым ртом, служащий смотрел ему вслед.

— Вот это мужик! — сказал мальчик-раб. — Ты видел, как он сел на лошадь? А девка, с которой он сошел с корабля совсем недавно! Ни у одной нет такой задницы...

— Представляю, какие у него мускулы! — простонал фальцетом молодой раб-служащий.

«Великие боги! — про себя ругался Сулла, втянув голову в плечи, когда над ним пролетели помои, выплеснутые из открытого окна. — И это город, который управляет миром?»

Он медленно продвигался на лошади между шестиэтажными домами явно сомнительной прочности. Римские улицы представляли собой узкие проходы, заполненные пешеходами, месившими грязь из центрального сточного желоба. Богачи же из дворцов, окруженных великолепными садами, передвигались в носилках или портшезах, предоставляя остальному населению сутолоку и уличную грязь под ногами. И это в самом большом и самом богатом городе вселенной.

«Ни в одной галльской деревне не жили так по-свински», — продолжал думать бывший офицер под пронзительные крики бродячих торговцев, предлагавших монотонными голосами свои услуги и товары.

Нищий с гноящимися глазами схватил ногу галла.

— Один асс, господин! Один совсем маленький асс на еду...

Сулла оттолкнул его ногой и продолжал ехать под хныканья несчастного:

— Только один асс, и боги благословят тебя...

Нищий еще некоторое время прихрамывал рядом с невозмутимым галлом, потом он остановился и плюнул, рассмешив этим прохожих:

— Деревенщина! Сквалыга! Чтоб ты сдох!

Тем временем, следуя за длинной вереницей носильщиков, согнувшихся под тяжестью огромных кувшинов, Сулла добрался до нужной улицы. По плану, который он изучил в конторе у Остийских ворот, в глубине площади, куда выходила, карабкаясь вверх, улица, располагался дворец Менезия. Так и есть: высокая стена в двадцать локтей в конце площади. В стену был вделан огромный великолепный дубовый портал, к тому же еще и навощенный и украшенный золотыми гвоздями. С каждой стороны его виднелось по маленькой двери. Над стеной возвышался и уходил в голубую синь шест. На верхушке шеста Сулла узнал зелено-белую орифламму Менезия с гербом: зубчатое колесо, два меча и корабль, отмечавшие важные этапы в жизни Менезия, военного инженера, смелого воина и богатого судовладельца. Портал охранял десяток стражников в зелено-белых ливреях, с короткими мечами на поясах. Маленькие двери время от времени открывались, выпуская кого-нибудь. Войти же было непросто: нужно было переговорить со стражей и засвидетельствовать свою благонадежность.

Галл поискал глазами вывеску постоялого двора «Два жаворонка», так как он помнил по плану, что он находится на углу улицы. Металлическая крашеная вывеска с двумя летящими жаворонками висела над крошечным газоном и сообщала о том, что здесь найдут приют конные путешественники, потому что при гостинице имеется конюшня. Гостиница представляла собой двухэтажное здание, двор и конюшню в глубине двора.

Сулла спешился. Во дворе было тихо, зал гостиницы, который был виден галлу, так как выходил одной дверью во двор, казался пустынным.

Он рассчитывал прожить здесь два-три дня. Дворец Менезия располагался как раз напротив гостиницы. В полумраке конюшни, где уже стояли две лошади, шевеля ушами, чтобы отогнать мух, Сулла различил спящего на скамье человека с оловянным браслетом раба на щиколотке.

Сулла осторожно толкнул его ногой.

— Эй! — сказал он. — Займись моей лошадью!

Раб открыл заспанные глаза, потом вскочил на ноги.

— Да, господин! Простите меня, господин, — торопливо повторял он.

— Ну ладно! — миролюбиво сказал Сулла. — Я не скажу, что ты дремал.

— Спасибо, господин, — поблагодарил раб, кланяясь.

Он начал распрягать лошадь и заменил уздечку недоуздком, привязал животное перед кормушкой и направился к глиняным кувшинам, чтобы наполнить ведро водой.

Сулла вошел в зал постоялого двора. Это была обыкновенная галльская гостиница с копчеными окороками, висевшими на балках, связками чеснока и лука, строем амфор, наполненных вином, привезенным со всех винодельческих районов Галлии.

Несмотря на низкий потолок, было достаточно свежо: воздух циркулировал между двумя дверями зала: одна выходила на площадь с дворцом Менезия, а другая — на двор.

Сулла собирался присесть за стол, когда услышал шаркающие шаги. Он обернулся и увидел мужчину с большим животом и черными усами, делящими его почти квадратное лицо пополам. Брови мужчины были такими же черными и густыми, как его усы. Это был, безусловно, арверн [24], житель суровых гор, скуповатый, когда речь шла о деньгах, и рассудительный. Такие люди, как он, заполонили Рим, открыв таверны и за каких-то десять лет отобрали у умбров двухсотлетнюю монополию на торговлю древесным углем.