Морис Леблан - Графиня Калиостро

Рауль д'Андрези потушил фонарь и оставил велосипед на отлогой насыпи, поросшей густым кустарником. Часы на колокольне городка Белувиль пробили три раза.

В плотном мраке ночи он пошел по проселочной дороге, ведущей в самое сердце поместья. Вскоре он достиг каменной ограды замка. Рауль остановился и прислушался. Удары конских копыт, грохот колес по брусчатке двора, звон бубенцов — ворота распахнулись, и из них выехал легкий открытый экипаж. Еще мгновенье, и он исчез во тьме, свернув на дорогу, ведущую в Этрета. Рауль успел только поймать обрывки разговора и различить блеск ружейных стволов.

«Что ж, — подумал он, — охота на чаек — занятие увлекательное, да и путь им предстоит неблизкий. У меня хватит времени узнать, что означает эта неожиданная поездка».

Он двинулся вдоль стены замка, обогнул ее и, отсчитав сорок шагов, остановился, нащупал ржавую задвижку…

Рауль не соблюдал особых предосторожностей — он знал, что все слуги живут в другом крыле замка, а Кларисса д'Этиг, единственная дочь барона, обитает на втором этаже. Он зажег карманный фонарик и, миновав коридор, оказался в большом кабинете. Именно здесь несколько недель назад Рауль попросил у барона руки его дочери, но это вызвало такую вспышку гнева, что воспоминание об этом жгло до сих пор.

В зеркале отразилось его лицо, которое было бледнее, чем обычно. Но что бы ни творилось на душе у Рауля, к делу он приступил сосредоточенно и хладнокровно.

Еще во время последней своей беседы с бароном д'Андрези перехватил тревожные взгляды, которые владелец замка иногда бросал на старинный красного дерева секретер, крышка которого была поднята. Рауль разбирался в таких вещах и сразу понял, где искусный мастер мог устроить тайник…

Он уверенно нажимал на скрытые в недрах секретеpa пружины и через минуту держал в руках листок папиросной бумаги, скатанный в жгутик.

На первый взгляд, это было самое обычное, ничем не примечательное письмо. Но Рауль, отбрасывая лишние слова и пустые фразы, останавливая внимание только на существенном, сумел восстановить подлинный смысл текста. Вот что он прочел:

«В Руане вновь обнаружены следы нашего врага. Я поместил в одной из местных газет сообщение о том, что какой-то крестьянин в окрестностях Этрета нашел старинный медный семисвечник. После этого она дала телеграмму, чтобы двенадцатого числа к трем часам дня для нее был подан экипаж к вокзалу в Фекампе. Но я позаботился о том, чтобы содержатель экипажей получил другую телеграмму, отменяющую предыдущее распоряжение.

Итак, интересующая нас особа найдет на вокзальной площади в Фекампе ваш экипаж, который доставит ее, с соответствующим сопровождением, в замок как раз тогда, когда все будут в сборе. Таким образом, особа предстанет перед нашим судом и выслушает беспощадный приговор. Поскольку цель оправдывает любые средства, расплата должна неотступно следовать за преступлением. Окончательное решение — за вами.

Сами определите меру наказания. Помните, однако, о том, что было сказано нами относительно этого во время нашей последней беседы. Ибо вам как никому другому известно, сколь многое поставлено на карту и зависит от правильности ваших действий против исчадия ада, которое в ближайшее время окажется в наших руках.

Будьте осторожны. Постарайтесь все представить как охотничью поездку, чтобы отвести возможные подозрения. Я прибуду через Гавр в четыре часа дня вместе с двумя нашими друзьями.

Это письмо прошу вас не уничтожить, а вернуть мне».

«Излишняя предосторожность приводит к обратным результатам, — подумал Рауль. — Если бы тот, кто отправил это письмо, не сделал особой оговорки, барон тут же сжег бы листок и я никогда бы не узнал о плане похищения, беззаконного судилища и даже — о, Господи! — убийства. Черт побери, мой будущий тесть при всем своем благочестии, похоже, втянут в весьма сомнительную интригу. Неужели он способен опуститься до убийства? Увы, все это слишком серьезно… Во всяком случае, у меня есть некоторое преимущество перед ним».

Рауль довольно потер руки. Дело начинало ему положительно нравиться. Он решил вернуться в гостиницу, хорошенько выспаться и тщательно все продумать, а потом снова явиться в замок и разузнать, что же замыслили барон и его друзья против неизвестной и что это за «исчадие ада», чью погибель они готовят с таким рвением.

Он положил письмо на место, придал секретеру прежний вид, но не ушел, а сел за круглый столик, на котором стояла фотография Клариссы, взял портрет в руки, пристально вглядываясь в прекрасные черты. Кларисса д'Этиг была моложе его. Восемнадцать лет! Чувственные губы, глаза, полные неги и мечтательности, тонкая розоватая кожа яркой блондинки, точеный профиль. Милое, желанное лицо!

Взгляд Рауля омрачился. Он гнал от себя эту мысль, но она преследовала его… Кларисса сейчас одна, в своей комнате наверху, ключ от которой она ему доверила. Дважды Рауль посещал ее там. Так что же удерживает его сейчас? Слуги далеко, они ничего не услышат. Барон вернется не скоро. Может быть, не стоит уходить?

Рауль не был вульгарным ловеласом. Врожденная порядочность и щепетильность сдерживала порывы страсти, обуздывала мощный зов инстинкта. Но как устоять перед таким искушением?!

Самолюбие, желание, любовь, потребность властвовать влекли его. Оставив колебания, он стремительно взбежал по лестнице… Но перед закрытой дверью сомнения вновь охватили его. Ведь раньше он переступал этот порог при свете дня, как почтительный и скромный друг. Как выглядят его действия теперь, глухой ночью?

Волнение улеглось быстро. Он тихонько постучал, прошептал:

— Кларисса. Кларисса… Это я.

Прошла минута. Не получив ответа, он уже хотел было постучать снова, сильнее, но вдруг дверь приоткрылась… Лампа, которую девушка держала в руке, освещала ее бледное лицо.

Рауль заметил, что она испугана, и отступил в полумрак коридора, готовый немедля уйти.

— Не сердитесь, Кларисса… Я не хотел потревожить вас… Достаточно одного вашего слова — и я исчезну… — Если бы Кларисса была в состоянии услышать и понять его слова, все было бы по-другому. Она так легко могла одержать победу над противником, который заранее признал свое поражение! Но девушка ничего не слышала, не видела. Ее губы пролепетали смутные и еще больше разжигающие страсть слова укора. Она хотела сделать негодующий жест, показать, что прогоняет его, но, обессилев, протянула Раулю руки в знак нежного согласия и покорности. Потом она повернулась, поставила лампу на ночной столик. Легкое движение — и пеньюар упал к ее ногам. Широко раскрытые глаза смотрели прямо на Рауля…