Джон Боуман - Остров Демонов

— Но, Бастин, их еще так много вокруг!

— Мы должны устроить в другой хижине коптильню. Кстати, ее все равно нужно отремонтировать для скота. Тебе нужно заняться работой в доме, вместо того, чтобы напрасно убивать животных.

Казалось, каждый день она становилась все более раздражительной, как будто бы он один был виноват во всех их бедах, и даже сама пугалась этого сильного чувства раздражения. Ведь она любила Пьера как сына. Она была бы довольна, если бы он, племянник адмирала, мог жениться на Маргерит с соблюдением всех формальностей. Но до сих пор, где бы он ни появлялся, опасность преследовала его, а вместе с ним и Маргерит — до тех пор, пока не случилась эта катастрофа. Она не думала, было бы им лучше во власти вице-короля или нет. Она считала, что каждому на земле была уготована своя судьба, пытаться изменить которую было бы пагубно. Счастье Маргерит и ее любовь к Пьеру лишь подливали масла в огонь. Они были молоды, шестнадцатилетняя и восемнадцатилетний, и их страсть все еще была ребячеством. Иногда она понимала их, но в другие моменты, наблюдая за его пылкими чувствами к Маргерит, Бастин опять чувствовала раздражение и гнев.

К счастью, Пьер был великодушным. Он знал, что такое нежность и сам мог ее проявить. Бастин была добра к нему, когда он был еще ребенком, и он платил ей тем же. Если она становилась не в меру раздражительной, ему даже не приходилось прощать ее. Она была Бастин, добрая старая няня, которая всегда защищала свою воспитанницу и была нежна с ним. Когда она ругалась, он насмехался или язвил, как делал это в детстве. Именно из-за этого она не замечала, как Пьер возмужал, а он в ее брани видел лишь свидетельство ее старости.

Чайки довершили очистку шкур. На следующее утро Пьер нашел на берегу словно выскобленные шкуры и обглоданные скелеты. Шкуры он с довольным видом притащил Бастин, которой пришлось признать, что еще не все потеряно. Она засолила шкуры и растянула их на внешних стенах хижины.

— Потом я пропитаю их жиром, чтобы они стали мягче, — сказала она.

Коровы были красивыми выносливыми существами, сначала очень пугливыми. Но с того дня, как Бастин начала жечь сено на огне, они начали бродить вокруг хижины. Бастин и Маргерит собирали охапки травы и сушили перед домом, где ее можно было охранять. Потом они перенесли сено во вторую хижину, служившую амбаром. Каждый вечер Бастин выносила небольшую охапку сена на улицу и оставляла ее для коров. Она даже приметила корову, ставшую ее первой любимицей, потому что та первая выходила из стада и подходила к сену.

В один прекрасный день Маргерит встретила Пьера, возвращавшегося с острова, новостью о Первухе.

— Первуха?

— Наша корова! Маменька оставила сено прямо у двери, и она вошла в амбар.

— Она была напугана?

Вместо ответа из амбара раздалось громкое мычание. Они засмеялись.

— Бедняжка. Сначала она стучала головой в стены, но Бастин вошла в амбар и успокоила ее песней. Маменька говорит, что через несколько дней у нас будет молоко, ты только подумай!

С рассвета до темноты они не прекращали трудиться. Родившись на ферме и много лет ухаживая за коровами, Бастин хорошо понимала необходимость запасов на зиму, которая, судя по холодным ветрам, была не за горами. Сбор сена, дров, добывание жира, соление и копчение рыбы и мяса занимало целый день. Ладони Пьера огрубели, а мышцы хорошо развились из-за постоянной работы топором и тяжелым сачком.

— Позже мы заберем у Первухи этого молодого бычка, — объявила Бастин.

Теленок был почти ручной и терся около своей матери, стоявшей в амбаре.

— Сделайте это побыстрее, Бастин, — взмолился Пьер, когда Маргерит смазывала жиром его ссадины.

Но он не был готов к губительным замыслам Бастин. На следующее утро она позвала его, когда он ловил рыбу. Он бегом направился к хижине.

— Что случилось?

Она кивнула в сторону теленка, беспомощно лежавшего на земле со связанными ногами.

— Вы хотите, чтобы я убил его? — спросил Пьер.

— Нет, его надо кастрировать.

Он поморщился.

— Господи, Бастин. Я не могу сделать это.

Она уставилась на него.

— Ты же убивал животных, наслаждаясь этим.

Пьер нервно рассмеялся.

— Любой предпочел бы быть убитым.

— Дай мне свой кинжал.

Он неохотно протянул Бастин кинжал.

— Держи его за голову, — приказала она.

Быстро и ловко она проделала операцию, во время которой теленок бешено мычал, а Первуха отвечала ему из амбара. Бастин окровавленными руками отшвырнула отрезанные органы

— Вот так. Рана скоро заживет, — она посмотрела на Пьера. — В мире было бы меньше бед, если бы так поступали со всеми мужчинами.

— И меньше детей, — добавил Пьер, слабо хихикнув.

— Верно, — задумчиво кивнула Бастин.

Несмотря на работу, несмотря на раздражительность Бастин, ее тревожные предчувствия, Маргерит и Пьер были счастливы. Их души словно воссоединились, а тела притягивались, как разные полюса магнита. Все чаще посещаемые уголки острова становились сценой их любви: пляж возле рыбной ловушки, трава возле пресного источника, где они собирали горох и ловили угрей, склоны дюн, поросшие высокой травой, голубое озеро, в котором они купались, а потом вдруг сливались в экстазе. Ночью, лежа прижавшись друг к другу, они стеснялись Бастин, но днем весь остров был в их распоряжении, потому что Бастин никогда не отходила далеко от хижины Проходя мимо мест любовных встреч, Маргерит снова и снова вспоминала голубое небо за темной головой Пьера, чувствовала тепло солнца на своих бедрах, песок под спиной и тяжесть тела Пьера. Приятный озноб будоражил ее тело, и она оборачивалась в поисках Пьера.

Неуклюжий бык! Неуклюжий, тупой бык! Ты сделал это, Франсуа. Твои большие руки не помогут тебе на этот раз, да и мой ум тоже! Ты сам уничтожил себя, Франсуа!»

Гневный голос Элен терзал его уши, пока он не вскипел от ярости и не ударил коленом в теплую плоть, прижавшуюся к нему. Шлюха Лизет вскрикнула от боли, скользнула на пол и забилась в угол каюты, откуда смотрела на него удивленными и испуганными глазами.

Роберваль отвернулся и уставился невидящим взглядом в стену каюты. Рана на его груди саднила, но он не обращал на нее никакого внимания. Его прищуренные глаза бегали по сторонам, как у испуганного, загнанного в угол животного, ищущего лазейку, чтобы убежать.

Перед его взором вставали Элен и Турнон, он слышал их голоса, злорадствующие над его провалом, он даже чувствовал их запахи. Из этих двоих Роберваль больше всего боялся своей жены, которая никогда не оставит его в покое.

« Я бы не позволила тебе сделать это. Дурак! Ты все испортил! Твоя племянница на пустынном острове! Фи! Весь мир отвернется от такого монстра, как ты!»