Полин Джонсон - Затерянный остров и другие истории

Можно ли по одной речной протоке судить обо всем течении реки — ее русле, протяженности, красоте и величии? Наверное, все-таки можно; но увидеть, какое место занимает протока в жизни реки, можно, только проплыв ее целиком и бросив взгляд с большого пространственного и временного удаления.

Творчество Эмили Полин Джонсон напоминает такую потаенную протоку, не видную стороннему наблюдателю. Но она, дикая в своей красоте, овеянная свежим ветром, стремит свой бег, питая, вместе с другими реками, море канадской литературы, а через него вливается в общечеловеческий океан — ведь, в сущности, творчество Полин причастно литературной жизни по крайней мере трех стран: Канады, Англии и США. И море канадской литературы было бы, несомненно, иным, если бы оно не вобрало в себя и эту удивительно живую, хрупкую и сильную душу.

В жизни, в творческой судьбе Полин Джонсон, канадской поэтессы и новеллистки, и вправду немало удивительного, почти легендарного. Первая писательница-индеанка, на пороге XX века, в наиболее суровую пору вымирания культуры аборигенов, она заговорила о ее важности для Америки. Европейски образованная девушка, Полин на протяжении всего своего творчества остается, по ее словам, индеанкой «по темпераменту, по закону, по собственному выбору». Прочно утвердившись как поэт, свое самое главное слово она смогла сказать уже на исходе нелегкой, стремительной жизни в жанре новеллы-сказа. И наконец, забытая на долгие годы, она выглядит сегодня наиболее живым явлением в культурном наследии Канады, едва ли не самобытнейшим ее элементом, и по праву считается классиком канадской литературы. И пожалуй, самое необычайное, что связывает все воедино, — это неповторимая личность Полин. Невозможно понять и вполне оценить вклад Полин Джонсон в литературу вне ее эпохи и ее жизни. Пристальный взгляд, брошенный из современности, обнаруживает, что культурные корни Полин уходят на значительную глубину. Наверное, именно в них, в прихотливом сплетении индейского и англо-канадского начал, и скрыта отгадка удивительной судьбы Полин Джонсон, или Текайонваке (по-ирокезски «Двойной Вампум»), — имя, которым она предпочитала себя называть.

Нередко бывает, что истоки человеческой судьбы приоткрываются в его имени. Фамилия Джонсонов восходит к индейскому прадеду Полин, получившему ее в честь сэра Уильяма Джонсона, влиятельного английского политического деятеля колониальной Америки, который вел войны с ирокезами, а со многими из них водил дружбу, основанную на взаимном уважении. Сын этого Джонсона, дед Полин, слыл среди ирокезов личностью легендарной, особенно среди могавков, из которых он происходил. Джон Смоук Джонсон — Утренняя Дымка Индейского Лета — был участником войн начала XIX века между Англией, Францией и молодой Американской республикой за первенство на континенте. Что еще важнее, он носил официальный и почетный титул Сакайенгваратон в совете пятидесяти вождей Великой Лиги ирокезских племен. Он стал неисчерпаемым источником преданий и легенд для маленькой внучки, впоследствии прославившей его народ на страницах своих книг.

Отец Полин, Джордж Генри Мартин Джонсон, по-ирокезски Ованонсисхон, Великий Дом, тоже был вождем и советником племени, но не мог передать свой титул и права потомству, поскольку женился на белой женщине, Эмили Сюзанне Хоуэллс. Свободно владея всеми ирокезскими диалектами, а также английским, французским и немецким языками, отец Полин получил должность государственного переводчика при ирокезской резервации близ города Брантфорда, провинция Онтарио. Здесь, в небольшой усадьбе Чифсвуд, в особняке, приобретенном Джорджем, в 1861 году и родилась Полин. Чифсвуд всегда был полон гостей, индейцев и белых, нередко весьма выдающихся. В их числе был, например, Горацио Хейл, известный исследователь ирокезского фольклора. Полин будет вспоминать, как однажды ей случилось передавать от него послание к знаменитому Льюису Генри Моргану, чьи открытия о развитии ирокезского рода прославили его на весь мир… В 1869 году дом посетил принц Артур, герцог Коннахтский, который был в то время губернатором Канады. После торжественной церемонии он был принят почетным вождем в Лигу ирокезов. Об этом Полин много позже напишет в рассказе «Вождь-могавк королевской крови». Через тридцать два года этот человек прервет свою поездку по Канаде, чтобы провести полчаса у постели угасающей Полин…

Воспитанием и образованием девочка во многом была обязана матери, считавшей, что дети по духу должны вырасти индейцами. Полин глубоко почитала мать за смелость: ведь она не побоялась пойти против предрассудков своей среды, выйдя замуж за молодого вождя могавков. И об этом тоже останется след в новеллах будущей писательницы… Девочка сызмальства проявляла склонность к поэзии. Известно, что в девятилетнем возрасте она просила привезти ей в подарок вместо игрушки какую-нибудь книгу стихов. К двенадцати годам она прочла, по ее собственным словам, «всего Скотта, Лонгфелло, большую часть Байрона, Шекспира и Эмерсона» и знала английскую литературу «от Аддисона до Макколея».

Важную роль в воспитании подрастающей девочки сыграла окружающая природа. Резервация располагалась на реке Гранд-ривер; с малых лет Полин научилась управлять индейским каноэ, в котором, захватив с собой книгу, отправлялась вверх или вниз по реке. Впоследствии, сделавшись опытным гребцом, она пройдет в лодке много миль по рекам Дикого Запада и напишет стихи о пережитом. Каноэ станет верным спутником ее вдохновения и ее одиночества… Каноэ будет посвящена «Песнь моего весла», о каноэ с признательностью не раз будет помянуто в «Легендах Ванкувера». Любила девочка и возиться с животными: у нее был спаниель по кличке Чипс, подарок отца, а как-то раз, возвращаясь домой с прогулки, отец с дочерью спасли от гибели бурундука. Не отсюда ли ее ощущение родственной близости всему живому? Ведь многие обитатели лесов и рек в буквальном смысле считались кровными братьями и покровителями ирокезских родов…

Кто знает, быть может, вот так безоблачно и текло бы повзросление Полин, только в семью вошла беда. Будучи человеком неподкупным, отец ее неустанно боролся за сохранение прав своих соплеменников. Особенно же возмущало его подпольное распространение виски белыми торговцами на территории резервации.