Георг Борн - Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1

— Она убежала! — шептала Изабелла, изнемогая от боли.

Она с ужасом чувствовала, что предсказание монахини Патрочинио было правдой.

Прежде чем нам продолжать рассказ о том, что происходило в других местах в ту ночь, когда королеву постиг случай, имевший очень печальные последствия, вернемся к Аццо, о котором мы ничего не слыхали с тех пор, как Энрику повезли в Санта Мадре.

Когда у него из дворца похитили его возлюбленную Энрику, для которой он готов был пожертвовать всем, им овладела жестокая тоска. Этот дикий сын безродного племени не находил себе места, тоскуя по ней. Он страстно целовал каждую вещицу, которую она держала в руках. Вне себя от отчаяния он хотел убить своих слуг за то, что они во время его отсутствия не могли ценой своей жизни защитить его возлюбленную. Испуганные слуги оставили дикого потомка цыганских князей, которому огромное богатство не доставляло уже никакого удовольствия. Великолепие его покоев опротивело ему, деньги не имели для него никакой цены, так как он не мог их бросить к ногам Энрики.

В темных кружках Мадрида, которые жили тем, что грабили богатых, очень много говорили о сокровищах Аццо. Вскоре к нему явились одетые в странные костюмы люди сомнительной репутации, грабежи которых делали небезопасными отдаленные улицы Мадрида и сельские дороги. Они предложили к услугам Аццо свои кулаки и кинжалы.

Они брались за несколько дуро умертвить всех врагов дона Аццо, как бы они ни были высоко поставлены, и каждый из этих мошенников один громче другого перечислял все услуги, какие он только мог оказать в таком деле. Аццо вытолкал их всех из своего дворца. Когда Аццо ненавидел, он любил сам сражаться со шпагой в руках. По прошествии нескольких дней Ая уведомила его в надушенном письме, что Энрика утонула в водах Мансанареса.

Письмо было без подписи, но Аццо угадал, кем оно было написано. Глаза его засверкали, кровь у него закипела в жилах при мысли, что эта неизвестная ему женщина, о местопребывании которой он даже не знал, была причиной смерти его Энрики.

Он хотел отомстить этой ужасной женщине, которая в ту страшную ночь избежала его пистолета. Он хотел отыскать ее и достойно наказать за предательские поступки. Он ее так же сильно ненавидел, как любил Энрику.

Его дворец стеснял его. Дикий сын свободы переехал сюда только для того, чтобы окружить Энрику роскошью и после долгого странствования дать ей постоянное убежище. Теперь его снова тянуло к степям и ущельям, которые скорее могли его утешить, нежели дворец со всеми его воспоминаниями.

Покинув город, Аццо глубоко вздохнул. Легкая рубашка заменила его богатый наряд. На нем не было никаких украшений, кроме недорогого образа. На ногах его были надеты сандалии, а короткие шаровары были украшены разноцветными бантами, как носят обитатели отдаленных полуостровов. В руке он держал гитару, на которой так чудесно умел исполнять цыганские песни.

Свой дворец он передал управляющему, который все ходил за ним, покачивая головой и называя своего господина странным. Драгоценные камни и золото он отнес на скалу Ора и там при ясном лунном свете зарыл свои сокровища в то самое место, откуда он их взял.

Кто бы теперь встретил сына цыганского князя, тот никогда бы не мог узнать в нем того дона Аццо, волшебный дворец и сокровища которого славились во всем Мадриде. Крез обратился в странствующего цыгана, на которого все смотрели очень недоверчиво. Спал он под листвой и жил вместе с дикими зверями, удаляясь от людей, подобно бродягам и разбойникам. Он не любил своей жизни и проводил ее как бы во сне, куря и играя на гитаре.

Мечты об Энрике наполняли его душу, воспоминание о ней было высочайшим его наслаждением. Он мысленно переносился к тому времени, когда она была с ним, и тем только он жил. Но когда возвращалось к нему сознание настоящего, им овладевала невыразимая тоска. Глаза его принимали дикое выражение, волосы в беспорядке падали на его лоб, и он от ярости сжимал кулаки. Тогда летел он снова в Мадрид, искал в церкви святого Антиоха и по всем улицам города ненавистнейшего демона, называемого Ая. Кто бы встретил его в такое время, тот ужаснулся бы при мысли, что этот страстный, дикий сын лесов был бы способен сделать, если бы встретил смертельно ненавидимого врага.

При такой жизни годы проходили для одиноко странствующего Аццо как месяцы. В последний день святого Франциско, о котором мы рассказывали, цыган был вечером в Мадриде. Он на один час отправился в свой дворец, где воспоминания об Энрике еще живее предстали перед ним, так что он поспешил воротиться в лес. Проходя по улицам, он думал об Ае и проклинал себя, что не нашел до сих пор убийцы Энрики. Пройдя площадь Педро, он вышел на улицу Толедо.

Читатель помнит, что мы оставили в тот вечер дочь лавочника, эту цветущую маленькую девочку, на углу улицы Толедо во власти чудовища, этого ужасного вампира, для которого высшим наслаждением было высасывать горячую кровь невинного ребенка.

Никто ничего о нем не знал кроме того, что он был человек, что лицо его было бледное, искаженное страстями и что он носил бороду. Другие распространяли самую сказочную молву об этом загадочном сластолюбце. Говорили, что тело у него человеческое, но на спине имеются черные крылья, наподобие летучих мышей, только несравненно большего размера. Некоторые даже уверяли, что он рожден от человека и дикого зверя.

Подобного рода сказки слагаются всегда, когда дело идет о чем-нибудь непонятном или о каком-нибудь ужасном преступлении, как то неслыханное злодейство, которое в ту ночь, когда цыгане шли в трактир, постигло еще другого ребенка. И то и другое преступление были так сходны, что не могло быть никакого сомнения в том, что обе девочки сделались жертвами одного и того же изверга. Весь город был взволнован таким зверским сладострастием. О вампире говорили с ужасом и отвращением.

Во всех кружках Мадрида как женщины, так и мужчины со страхом говорили об этом преступлении и не решались верить в его возможность. Каждый хотел сам удостовериться в истине этого происшествия, так что лавка купца на улице Толедо, куда принесли мертвую хорошенькую девочку, не оставалась ни на минуту пустой.

На нежной беленькой шее нашли рану, которая вместе с другими увечьями твердо убедила докторов в преступлении, и они передали ребенка альгуазилю, чтобы выяснить, отчего именно последовала смерть.

Между тем, когда освидетельствовали мертвое тело девочки, Аццо шел по улице Толедо. Глаза его сверкали страшным блеском, волосы в беспорядке окаймляли его бледное худое лицо. Дикий сын лесов шел быстро, гонимый своей безысходной тоской. Вдруг он услыхал, что кто-то быстро следует за ним. Он не знал, преследуют ли его или это просто случай. Мысли Аццо были в высшей степени напряжены. Ему тотчас же пришло в голову ударом кинжала избавиться от этого человека, который не на шутку, казалось, преследовал его. Он обернулся и при лунном свете увидел в нескольких шагах от себя темную тень в испанской остроконечной шляпе и коротеньком плаще. Аццо узнал отвратительного Жозэ — смертельного врага Энрики.