Георг Борн - Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

— Будем бороться до последней минуты! — вскричал Хуан и принес из задней части лодки топор и черпак.

В то время, когда он рубил мачту и канаты, чтобы не дать лодке опрокинуться, Камерата вычерпывал воду. Однако все труды, все мужество были напрасны: на берегу их ожидали сыщики, в море беспрерывно охватывали волны; они не могли себе представить, куда их уносило. Хуану казалось при свете молнии, что они удаляются в море. Передняя часть лодки поднялась, задняя же опустилась; наконец вода хлынула на них, и на несколько минут исчез всякий след лодки и обоих беглецов; потом лодка, опрокинутая вверх килем, снова всплыла, показались человеческие руки, судорожно державшиеся за борт. Долго ли они будут в состоянии держаться?

Императорский двор переехал на лето в замок Сен-Клу, находящийся за Булонским лесом и за Сеной.

Было одиннадцать часов вечера, когда какой-то экипаж проехал мимо парка к террасе. Евгения сидела в зале, открытые окна которого выходили в парк.

В переднюю, где находилась дежурная камерфрау, вошел слуга.

— Будьте так добры, доложите ее императорскому величеству о девице Беланже.

— Императрица никого не принимает в такой поздний час, — отвечала камерфрау, удивленная и рассерженная.

— В таком случае девица Беланже просит немедленно доложить о ней инфанте Барселонской.

— Странное требование.

— Я умоляю вас, дело очень важное.

В эту минуту в передней показалась запыхавшаяся молодая дама. На ней был дорогой наряд; она была необыкновенно хороша. ЕЙ было не больше шестнадцати лет. В ее движениях обнаруживались волнение и поспешность.

Молодая дама, вошедшая в императорские комнаты, как будто имела на то право, была Маргарита Беланже, поменявшая простое платьице на дорогое шелковое и полинялый платок на шаль.

Камерфрау с удивлением смотрела на нее.

— Доложите поскорей инфанте, — сказала Маргарита в то время, когда слуга удалился.

— Как ваше имя? — спросила камерфрау, которая растерялась, потому что еще никогда не встречала подобного случая; она не могла предполагать, чтобы эта да? -га была незнатная, так как ее скорее можно было принять за графиню.

— Маргарита Беланже — поскорей!

Камерфрау, сомнительно покачивая головой, удалилась. Мы воспользуемся этим временем, чтобы рассказать о событиях, случившихся в этот промежуток времени.

Инесса, после многих напрасных стараний, узнала наконец, что Олимпио и маркиз заключены в Консьержери и Долорес живет в охраняемом боковом флигеле роскошного дома, предназначенного для Маргариты Беланже.

Очаровательная дочь таинственной женщины из предместья Бельвиля была любовницей императора, и хотя последний до сих пор не мог похвалиться ее расположением, однако окружил ее всевозможной роскошью.

Инфанте удалось переговорить с Олимпио в Консьержери. Она сообщила ему, где находится Долорес, и не скрыла между прочим от него свою прежнюю вину в ее судьбе. Инфанта обещала помочь ему во всем, и Олимпио поверил ей.

Когда расстроенная камерф рау доложила инфанте о приехавшей молодой даме и назвала ее по имени, Инесса поняла, что Олимпио сделал решительный шаг.

Инфанта велела пригласить Маргариту в свою комнату, отделявшуюся от покоев императрицы одной оранжереей. Евгения обычно перед сном прогуливалась по этой оранжерее.

В свите императора находился в это время молодой красивый француз, который не мог не произвести впечатления на Евгению. Мувильон де Глим обладал качествами, привлекательными для многих женщин. Он был вежлив, нежен и любезен.

Граф де Глим, как видно было, питал глубокую страсть к прекрасной императрице. Он преследовал ее, стараясь на каждом шагу обнаружить свои чувства к ней.

Если желание видеть у своих ног обожающих красивых мужчин заслуживает название любви, то мы можем сказать, что Евгения любила Мувильона де Глима, бывшего предметом страстных взглядов всех знатных дам Парижа. Императрица торжествовала, что победила также и его.

Он был Дон Жуан, изучивший женщин и очень хорошо знавший, что чувства императрицы точно такие же, как и у других женщин, которым нравится красноречивое слово и отважный взгляд. Могла ли его удержать ее знатность? Евгения не отказывала его первым осторожным просьбам, ей нравилось, что граф дольше прикасается своими пылающими губами к ее красивой руке и что он нахальнее бросает на нее свой взгляд, чем другие.

Наконец он решился просить у нее свидания, и императрица назначила его, когда принцесса Берри и графиня Меттерних признались ей, что они отдали бы полжизни за одно свидание с графом де Глимом.

Сан-Клу был удобным местом для тайных любовных свиданий, и Евгения обещала графу прийти к маленькому пруду парка именно в тот вечер, когда Маргарита Беланже так неожиданно явилась к Инессе.

Инфанта не знала о тайной ночной прогулке императрицы. Она думала, что Евгения находится в своем салоне или в оранжерее.

Но Евгения вышла из своей комнаты уже более получаса и, пройдя через заднюю лестницу, отправилась в парк. Она накинула на себя легкий душистый платок и пошла по совершенно безлюдным дорожкам, ведущим к крытым аллеям, пруду и бельведеру.

Император со свитой был уже давно в комнатах, выходивших на террасу, а придворные дамы в предназначенном для них зале громко смеялись и шутили; они проводили время в играх, которые удивили бы незваного зрителя. Две из них надели блестящие мундиры и исполняли роль влюбленных кавалеров; подобные забавы доставляли большое удовольствие всем участницам.

Евгения бежала по освещенной луной поляне в тень старых ветвистых деревьев, чтобы под их защитой достигнуть пруда, где находилось много заманчивых дерновых скамеек, темных аллей и укромных местечек.

Когда она приближалась к тенистым аллеям, ею внезапно овладели чудные мысли: ей казалось, как будто она слышит вдали возле замка тихие шаги; потом она невольно вспомнила ту ночь, когда сидела с Олимпио в дворцовом парке Мадрида, и другую ночь, когда гуляла с герцогом Олоцага в Аранхуесе; ей вспомнилось имя Рамиро.

Перед ней показалась фигура графа де Глима, стройного мужчины, ожидавшего ее теперь, чтобы воспользоваться оказанной милостью.

Увидев приближающуюся Евгению, он подумал, что подаренные ему минуты будут вечны, потому что если бы она не желала принадлежать ему, то не явилась бы на это свидание.

Граф Глим встретил императрицу и в благодарность за ее приход запечатлел горячий поцелуй на ее ручке; потом он увел ее в темные крытые аллеи, нашептывая слова любви, на которые Евгения, улыбаясь, тихо отвечала.

Вдруг она вырвалась из его объятий — в конце аллеи она увидела инфанту Барселонскую.