Георг Борн - Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

— Уходите скорей, — проговорила она в волнении, — идут, скройтесь.

— Счастливейшие минуты моей жизни кончились, — прошептал граф и исчез в тени кустарников, между тем как Евгения, делая вид, будто прогуливается, пошла навстречу инфанте, которая, по-видимому, была расстроена.

Увидев императрицу, она поспешно подошла к ней.

— Я искала вас в комнатах, чтобы передать вам это письмо, только что принесенное в замок, — проговорила Инесса.

— Письмо без подписи.

— По-видимому, оно заключает в себе тайну, так как настоятельно просили передать его.

Евгения возвратилась в сопровождении инфанты в комнаты, там она распечатала письмо и, прочитав его, побледнела.

«Вы получите эти строки в виде предостережения, — говорилось в письме. — Жертвы, арестованные по вашему внушению в соборе Богоматери, должны быть через несколько дней освобождены, иначе Рамиро вас проклянет. Из этого вы поймете, что находитесь в руках писавшего вам эти строки и которого вы знаете с той ночи, когда были похищены из Аранхуеса!»

Письмо было без подписи; несмотря на это, Евгения знала, кто его писал, кто осмелился ей приказывать и угрожать! Это был Олимпио Агуадо; ему была известна тайна, связывающая ее с Рамиро Теба! Она была в его руках!

Мучительный страх овладел императрицей; она дрожала, ее пальцы мяли письмо, капли пота выступили на лбу, взгляд бесцельно блуждал; казалось, с ее бледных губ должны были сорваться безумные слова; но потом ею овладело ужасное бешенство — ее глаза гневно засверкали, лицо приняло грозное выражение.

— Он должен умереть, умереть неожиданно, чтобы все прошедшее погибло вместе с ним, — проговорила она. — О, ты в моих руках, бессильный, и должен умереть за свое знание тайны! Евгению не так легко победить! Трепещи передо мной! Мы рассчитаемся, благородный дон!

Императрица провела всю ночь в ужасном волнении в салоне и даже не входила в спальню.

Инесса догадалась, какое она приняла решение, когда утром та потребовала государственного казначея Бачиоки.

У бульвара Bonne Nouvelle, против улицы Отвиль, находилось огромное великолепное здание, принадлежавшее прежде герцогу Амбаскаду, который, разорившись, уехал в Америку. Флери купил его очень дешево для императора, а тот подарил его Маргарите Беланже, которая ему очень нравилась.

Этот великолепный дом походил на один из тех храмов любви, какой обыкновенно устраивают богатые аристократы для своих молодых жен и для своих любовниц, чтобы провести с ними медовый месяц. В этих храмах находится все, что услаждает чувства, ласкает глаз и возбуждает очарование! Великолепные салоны с дорогими картинами, зеркальными стенами, позолоченной мебелью; ротонды с мягкими диванами; оранжереи, украшенные тропическими растениями, маленькими фонтанами и искусственными беседками, столовые, меблировка которых выше всякого описания; сараи с изящными экипажами и конюшни с мраморными яслями и красивыми верховыми и упряжными конями.

Эти здания разделены, обыкновенно, наподобие больших дворцов, на несколько флигелей, хотя и отдаленных друг от друга, однако соединенных между собой коридорами. Один из таких флигелей предназначен для хозяйки дома, другой для приема гостей, а третий для богатого или обремененного долгами владельца, ожидающего наследства после смерти старого скупого дяди.

Дворец герцога Амбаскада был навязан Маргарите Беланже ее матерью, после того как Маргарита была найдена у сторожа железной Дороги. Подобный случай был редкостью в кругу знатных куртизанок, ибо большая часть из них жаждет такого подарка и считает осязательным доказательством любви, из которой они стараются извлекать всевозможные выгоды.

Маргарита не была похожа на тех бедных девушек, которые имеют счастье и несчастье обратить на себя удивительной красотой внимание знатного человека, и кто знает, что она сделала бы, если бы ее расчетливая мать не заставила ее принять драгоценные подарки.

Любовь императора не могла ее соблазнить, как и внимание всякого мужчины, которого она не любила; Маргарита еще не понимала любви. Она была невинна до глубины сердца.

Людовик Наполеон должен был поэтому ограничиться только тем, что проводил иногда с ней вечера и не получал за свои громадные жертвы желаемого удовлетворения; может быть, эти вечера доставляли ему неизвестное до сих пор удовольствие; может быть, они прельщали его больше, чем хитрости расчетливых кокеток.

Маргарита могла похвалиться, что пленила «черного человека, который лжет» на более продолжительное время, нежели кто-либо другой; прекрасная испанка, графиня Теба, умела привязывать его к себе только до того времени, пока не сделалась императрицей.

Однако и Маргарита была забыта, когда Наполеон занялся планами, касающимися Мексики, и Бачиоки решил воспользоваться ею для других целей. Он ввел в ее дом императорского чиновника Мараньона, желавшего жениться на ней.

В ту ночь, когда императрица получила письмо от Олимпио, Маргарита согласилась на этот брак, и свадьба была назначена на следующий день.

Мараньон до сих пор мастерски играл роль влюбленного, после свадьбы же совершенно изменился. Маргарита заметила, что он поддерживал постоянные сношения с Бачиоки и что эти два человека желали воспользоваться ею для каких-то тайных целей. От инфанты она узнала, что девушка, заключенная в одном из флигелей ее дома, страдала невинно, и с этого времени Маргарита стала тайно заботиться о Долорес, стараясь, насколько было возможно, облегчить тяжелую участь несчастной. От Мараньона она должна была скрывать эти заботы, так как заметила, что он с какой-то непонятной ненавистью старается лишить Долорес всякого утешения и заставить страдать.

Как-то вечером Мараньон явился в комнату Маргариты; у него только что был Бачиоки, с которым он имел тайный разговор.

— Ты знаешь, — сказал Мараньон, убедившись, что супруга его была одна, — кому мы обязаны нашей счастливой жизнью, теперь твоя очередь оказать услугу.

Маргарита, которую инфанта научила притворно соглашаться на все планы Бачиоки и Мараньона и открывать их ей, посмотрела на своего мужа, за которого вышла замуж только для того, чтобы изменить свое положение.

Мараньон был бледен, глаза его горели злобой, от черной бороды он казался еще бледнее. Маргарита все больше и больше чувствовала страх к нему.

— Говорите, — отвечала она коротко; она не могла решиться говорить ему ты, несмотря на то, что Мараньон постоянно употреблял это слово в разговоре с ней.

— Дело состоит в том, что ты должна оказать тайную услугу! Знаешь Консьержери?

Маргарита насторожилась, ее муж не предполагал, что она уже познакомилась с Олимпио через Инессу.