Георг Борн - Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1

— Каким же это образом? Он, стало быть, велел украсть его у тебя? — удивился Милон.

— Какой вопрос! Он отнял ее как важную улику у того, кто украл ее у меня — приятеля Антонио!

— Поэтому слухи, будто кардинал хочет взять этого молодца к себе на службу, обоснованны? — спросил Каноник.

— Этого я не знаю. Но верно то, что его эминенции эта шпага может стать колом в горле.

— Но почему же? По какой причине? — одновременно спросили маркиз и Милон.

— Потому, что герцог Бекингэм может потребовать назад свою собственность!

— Но я полагаю, он подарил кинжал тебе, д'Альби. Следовательно, он уже не его собственность, — заметил Милон.

— Ну, да. Но так как ее нет более у меня, то под предлогом того, что она дана была мне в Париж для починки, он потребует ее обратно. И тогда, вы понимаете, дело будет не совсем ладно.

— Ты прав, тут могут выйти довольно забавные сцены, — согласился с тихим смехом Каноник. — Разве вы не знаете, что Ришелье давно замышляет выстроить себе дворец близ Лувра и навербовать свой собственный полк? — спросил Милон. — Деньги, по-видимому, так и льются к нему со всех сторон с тех пор, как он сделался самым приближенным советником короля!

— Свой собственный полк! — воскликнул Этьен. — Сделать это будет для него весьма непросто.

— Если он задумал это, то, без сомнения, сделает, — утвердительно сказал Каноник.

— Твои слова всегда сбываются, — сказал д'Альби.

— Теперь к делу, господа, — прервал разговор маркиз. — Я пригласил вас сюда, чтобы посоветоваться и поговорить с вами об одном обстоятельстве.

— Должно быть, что-нибудь очень важное, судя по выражению твоего лица. Так в чем дело? — спросил Милон.

— Речь идет о несчастном мальчике, которого ты не так давно спас из пламени.

— О сыне мушкетеров? Скажите, друзья, ведь он имеет полное право так называться? — спросил Милон.

Д'Альби и Каноник отвечали утвердительно.

— Конечно, но чтобы называть так, надо, прежде всего, чтоб он остался жив, — заметил маркиз.

— Разве его положение опасно?

— Маркиз, ведь на тебя была возложена обязанность заботиться о нем!

— Поэтому-то я и пригласил вас сюда. Я желал сообщить вам о его состоянии. Старый доктор, к которому мы тогда отвезли бедолагу, хотя и выражает надежду, но считает, что мальчик останется калекой.

— Калекой! Но это ужасно! — воскликнули мушкетеры.

— Что же у него повреждено? — спросил д'Альби.

— Он лишился одного глаза. К тому же он ничего не помнит, и доктор опасается, что полностью сознание к нему никогда не вернется.

— А раны?

— Некоторые из них зажили, другие еще не совсем. Он все еще находится в тяжелом состоянии, ни с кем не говорит, ничего не видит и не слышит.

— Какое ужасное существование! — воскликнул Каноник. — Что же с ним будет, если его не вылечат!

— Именно об этом я хотел с вами поговорить сегодня, друзья мои! Доктор сказал, что ребенок еще несколько лет должен будет оставаться на его попечении. Я охотно беру на себя издержки по содержанию несчастного ребенка.

— Мы также хотим принять участие. Это должно стать нашей общей заботой, — с горячностью перебил откровенный и добрый Милон. — Мы все внесем свою лепту в пользу сына мушкетеров!

— Вы впоследствии можете быть ему полезны, но пока он будет находиться на попечении доктора, предоставьте заботу о нем мне. Вы доставите мне этим большую радость. Позже придет и ваш черед подать ему руку помощи, — спокойно, но твердо произнес маркиз. — Сегодня я только намеревался спросить вас, согласны ли вы, чтоб мальчик остался на попечении доктора Вильманзаята до тех пор, пока будет в этом необходимость?

Мушкетеры единодушно согласилась.

Было около полуночи, когда гости стали прощаться с маркизом. В самом замке, как и в темном саду, царила абсолютная тишина. Старый глухой садовник Николай, впрочем, более притворявшийся в своих целях, нежели действительно страдавший глухотой, спал крепким сном в своей беседке близ конюшен. Ренарда также уже более двух часов была в своей спальне. Маркиз нес серебряный канделябр, освещая дорогу друзьям, и ночной ветер каждую минуту грозил затушить свечи.

Темная осенняя ночь обволокла своим непроницаемым покровом замок и сад. Шелест листвы и меланхолический шум ветра невольно привели маркиза в грустное настроение, тогда как его друзья, болтая и смеясь, шли за ним к садовой калитке. Отворив ее, маркиз бросил взгляд на улицу. Она была совершенно пуста.

Простившись с друзьями, он запер дверь и повернул к дому. Как вдруг ему показалось, что какой-то красноватый отблеск пробежал по осенним листьям деревьев. Удивленный этим странным явлением, маркиз остановился, пристальнее посмотрел в том направлении, но свет исчез. Ускорив шаги, он снова пошел по пустынному, мрачному саду, испытывая неприятное тревожное чувство.

Готовясь взойти на крыльцо, он еще раз взглянул на деревья, где видел свет, и на этот раз испугался не на шутку: яркий, красноватый отблеск был теперь гораздо сильнее.

Он быстро пошел к той стороне замка, куда выходили окна его спальни, не сомневаясь теперь, что в доме пожар. Чтобы не наделать шума, маркиз поспешно взбежал на крыльцо, постучал мимоходом в дверь старой Ренарды, и через несколько секунд распахнул дверь своей спальни.

Постель его была в пламени, занавески на окнах сгорели, огонь коварно подбирался к другим предметам.

Он немедленно схватил кувшин с водой и принялся заливать самые опасные места. В это время появилась испуганная Ренарда в белой ночной одежде, похожая на призрак.

— Святая Женевьева! — воскликнула она. — Это, наверное, дело…

— Молчать! — крикнул маркиз таким тоном, которого она никогда от него не слышала. — Помогите мне лучше тушить огонь!

Старая кастелянша, которой легче было вытерпеть наказание, чем увидеть на своем платье пятно, не знала, как ей приняться за дело. Когда маркиз увидел ее уморительные движения и позы, он, несмотря на всю серьезность положения, не мог удержаться от улыбки.

— Оставьте, Ренарда, — сказал он ей ласково, жалея уже о произнесенных ранее словах. — Я сам потушу огонь. Счастье еще, что я вовремя пришел.

— А я то, я то спала так крепко, что ничего не слыхала, господин маркиз. О Господи! Царь небесный! Что, если бы вы лежали в постели? Мне и подумать об этом страшно. Почему вы не запираете свою комнату? Вы сами видите, что и при величайшем внимании нельзя поручиться, что…

— Пройдите в приемную и подождите меня там. Мне нужно будет поговорить с вами, когда я потушу пожар.

— Я схожу только наверх, чтобы взглянуть, что…

— Сделайте это, Ренарда, а затем идите в приемную. Мне необходимо дать вам некоторые наставления.

Между тем маркиз, заливая последние тлеющие места, наконец почувствовал, что опасность миновала.