Александр Быков - Стылый ветер

Ударили звучно, даже с каким-то торопливым дребезжанием, часы. Один за другим десять ударов. Вот. Сейчас что-то случится... Но ничего так и не произошло. И минуты вновь потянулись — невыносимо долгие.

— Сударыня! — К ним подошел, радостно улыбаясь, неуклюжий толстяк. — Наконец-то я вас в этой суматохе сумел разыскать... Вы фройлен Мария?

— А что вам, сударь, угодно? — Тэрцо лучезарно улыбнулся и положил правую руку себе на кушак, закрыв ладонью пистолетную рукоять.

— Мне угодно пригласить вас, сударыня, на праздничный обед и от своего имени, и от имени одного нашего общего знакомого. — Толстяк поклонился Ольге настолько учтиво, насколько это было возможно при его комплекции.

Тэрцо взглянул на Марию.

— Если я не вернусь через час, ты знаешь, что делать.

Тэрцо поклонился.

— Позвольте, сударыня, я провожу вас хотя бы до двери. — Тэрцо подал ей руку, и они неторопливо пошли следом за толстяком.

Трухзес (а это был именно он) вскоре привел их к дубовой двери одного из выходящих на площадь домов. Отворив дверь, он отошел в сторону, пропуская Марию вперед. Надпись над дверью гласила: «Трухзес Фихтенгольц. Лавка готового платья».

— Я вас буду дожидаться, фройлен, — еще раз поклонился Тэрцо. Трухзес кивнул и, войдя, захлопнул дверь у него перед носом.

— Прошу вас, Мария. Вот сюда.

Пройдя через несколько комнат, представлявших собой торговый зал, складские помещения и пошивочные мастерские, они оказались в небольшой комнатке, где действительно был накрыт богатый стол — лепешки, жаркое, фрукты, вино. За столом сидел, радостно улыбаясь, Цебеш. Увидев их, он наполнил бокалы вином и поднял свой:

— За удачную встречу!.. Надеюсь, никаких эксцессов не произошло?

— Нет, сударь, — ответил Трухзес. — Только у фройлен был весьма назойливый кавалер. На вид итальянец или даже...

— Албанец?

— Да. Наверное, — кивнул Трухзес и взял свой бокал.

— Это Тэрцо. Он взялся проводить меня. На всякий случай... За встречу! — И Ольга тоже подняла свой бокал с вином.

Чокнулись. Чуть пригубили.

— Налегай на еду, Мария. Когда еще мы так поедим с этой нашей суматошной жизнью... Надеюсь, за вами никто не следил?

— Не знаю. Мне было так... беспокойно. Казалось, что буквально все следят.

— Да нет. Все чисто, Мастер. Уж поверьте, у меня глаз наметанный. Вот вас, по-моему, кто-то дожидается у главного входа. Я и вчера видел эту же рожу.

— Ладно, не будем о грустном, — криво ухмыльнулся Цебеш. — Расскажите-ка нам лучше, мастер Трухзес, как у вас продвигается торговля готовым платьем...

Хорват, выйдя из канцелярии, вздохнул, наконец, полной грудью. Скрип перьев и запах сургуча, бесконечные, нудные, идиотские вопросы, канцелярская латынь и постоянно крутящееся в голове «ну а если провалишь...».

— ...Ваша милость. Да вы что же, не узнаете меня?!

Хорват удивленно оглянулся. Перед ним была цветущая от счастья рожа Карела.

— Ты здесь откуда?

— По срочному делу. Вот. — Карел засуетился, открыл свою сумку, стал там что-то искать.

— Какого черта! — вскипал потихоньку Хорват. — Я тебя где оставил? Стоять смирно! Отвечай внятно, собачий сын, почему покинул вверенный пост?! — Он схватил Карела за ворот. В голове новоиспеченного капитана все отчетливей вертелось проклятое «ну а если провалишь...».

— Да я ж с документом. Вот! — Карел сунул Хорвату под нос найденную наконец-то в сумке бумагу. Рука Стефана Карадича, отпустив солдата, вцепилась в этот крохотный клочок... Он пробежал бумажку глазами и испепеляющим взглядом уставился на Карела.

— Так что ж ты, сволочь, молчал? Вперед! Бегом! Седлать коней!

— Я же... Вы ж сами мне... Я как приехал — сразу вас искать. Ребята знают уже. Они, наверное, уж и еду собрали, и коней поседлали. Вас только обыскались...

— Черт бы побрал этих бумажных червей! В Грац, скорее, пока Цебеш опять куда-нибудь не исчез!

Капрал Матиш внимательно оглядывал площадь.

«Первая четверть одиннадцатого. Все зеваки уже ушли от ратуши. Только я, капрал полиции Христа Матиш Корвин, переодетый в пропившего свою бричку извозчика, стою тут, под часами, как идиот. Милошу лучше — он хотя бы под нищего замаскирован. Делов-то: сиди на паперти и поглядывай — не появится ли кто у черного хода в мастерскую Трухзеса Фихтенгольца. Вот точит лясы с гвардейцами у ратуши какой-то албанский наемник — никак хочет в магистрат на службу наняться. Крытая бричка нырнула в переулок... Эх, на такой бричке мы могли бы перемещаться теперь по осенним дорогам с куда большим комфортом, чем верхом, и почти с той же скоростью. А вот и тот мальчишка, который трется все время у мастерской. Что ему тут, медом намазано, что ли? И когда, черт возьми, снова появится Цебеш? Ведь нельзя же два дня подряд безвылазно торчать в этом доме... Может, он засек нас и, пока мы тут следим, незаметно сбежал через чердачное окно? Вон, как соприкасаются близко крыши домов. Ох, если так, Хорват головы нам оторвет... Да нет, не Цебешу в его возрасте, да еще с больной ногой, прыгать по крышам».

«Интересно, Тэрцо заметил, что этот придурок под часами сторожит парадный вход мастерской? — прикидывал тем временем слоняющийся неподалеку Ахмет. — А за черным ходом наверняка наблюдает кто-то из нищих... Зачем они туда Ольгу потащили? Ох, чует мое сердце — нельзя было ее выпускать... Но действовать нужно решительно или не действовать никак. Действовать, не имея определенных инструкций?.. А если там ее ждет не Цебеш, а люди инквизиции? Одно дело подстрелить старика, пусть он даже колдун, и совсем другое — столкнуться с инквизицией или с официальными властями. Черт бы побрал этого Гофур-пашу! Навязал нам проклятые сундуки для Пройдохи Селима. Если бы Ду не сторожил там, в школе, а приглядывал со стороны, я бы мог спокойно обшарить соседние кварталы. Наверняка ведь еще где-нибудь есть проход или удобное место для наблюдений... Ох, не зная города, шпионить в нем — хуже нет. А этот Хасан — перестраховщик. Что ему стоило выделить мне пару людей? Я же здесь, в Граце, как без рук. Плевать ему и на мое задание, и на подвернувшуюся вдруг удачу. Дрожит только за собственный зад. Словно у местных властей других дел нет, только ловить турецких шпионов... Ладно. Кто этот Цебеш, мне хотя бы примерно понятно. Но зачем ему Мария? Он ведь голову ей морочит. Что на самом деле он собирается делать? И почему этот Старик стал вдруг так важен для Секретного Дивана? Чем этот колдун и смутьян лучше прочих, что занесен вдруг в Особый список?»

Фрау Хелен, неторопливо потягивая из кружки теплый куриный бульон, любовалась из своей мансарды на площадь у ратуши. Все замечал ее наметанный глаз. Вот стайка голубей радостно вьется над шпиком-недоучкой, прохаживающимся под часами. Это тот самый усач, что так и не отдал причитающиеся ей десять талеров. Другой недотепа из той же компании корчит из себя нищего. Настоящие убогие над ним, кажется, уже смеются. Вот из мастерской выскочил неугомонный Мориц, небось заработавший сегодня, бегая на посылках, уже полталера. Сейчас он наверняка побежит за леденцами в лавку Гумбольта. А то и еще хуже — к своим новым дружкам. Ох, научат они его, в конце концов, пить кружками пиво и освежать чужие карманы... Тот щеголь в красном кафтане, который проводил свою девицу в мастерскую, наверняка теперь дожидается ее. Интересно, потратив его денежки на готовое платье, она вернется или улизнет от солдатика с черного хода?.. Еще один, одетый как перекупщик краденого, трется прямо под мансардой... И что высматривает?.. Не иначе, найдут кого-то завтра с распоротым брюхом...