Александр Дюма - Робин Гуд

Лесные братья повиновались Робину с такой поспешностью, что сэр Ричард испытал невольное удовлетворение: не успел он отойти с хозяином и сторону, как на траве появилась еда, кувшины с элем и бутылки с вином.

Робин Гуд, сэр Ричард, Маленький Джон и Уилл приступили к сытному угощению, и за десертом рыцарь начал свой рассказ о том, что произошло со дня их последней встречи.

— Не стану описывать вам, дорогие друзья, с каким чувством благодарности, с какой радостью я уезжал из этого леса год тому назад. У меня сердце трепетало в груди, и я так спешил увидеть жену и детей, что доехал до замка быстрее, чем смогу рассказать эту историю.

«Мы спасены!» — воскликнул я, прижимая к сердцу свою бедную семью.

Жена расплакалась и чуть не упала без чувств от волнения и великого удивления.

«Кто же этот великодушный друг, пришедший нам на помощь?» — спросил Герберт.

«Дети мои, — ответил я, — напрасно я стучал во все двери, умоляя о помощи тех, что называли себя нашими друзьями, и сочувствие ко мне проявил лишь человек, дотоле мне совершенно незнакомый. Этот благодетель — благородный изгнанник, защитник бедных, опора несчастных, мститель за угнетенных; этот человек — Робин Гуд».

Дети вместе с матерью стали на колени и набожными голосами вознесли Господу искреннюю благодарность и глубочайшую признательность.

Утолив потребность сердца, Герберт стал умолять меня разрешить ему навестить тебя, но я объяснил сыну, что тебя это скорее стеснит, чем обрадует, потому что ты не любишь, когда говорят о твоих добрых делах.

— Дорогой рыцарь, — прервал его Робин, — опусти, прошу тебя, эти подробности, и поведай нам, как ты уладил дела с аббатом обители Сент-Мэри.

— Терпение, милый хозяин, терпение, — с улыбкой сказал сэр Ричард, — я не собираюсь расхваливать вас, не беспокойтесь, я уже знаю вашу удивительную скромность; и все же я должен сказать, что нежная Лили присоединилась к мольбам Герберта, и мне пришлось применить всю отцовскую власть, чтобы как-то умерить порыв этих юных сердец. Я пообещал моим детям от нашего имени, что они будут иметь счастье принять нас и замке.

— Вы хорошо сделали, сэр Ричард, — с теплотой к голосе сказал Робин, — обещаю вам, что на днях воспользуюсь вашим гостеприимством.

— Спасибо, дорогой хозяин. Я сообщу Герберту и Лили об обещании, которое вы дали, и надежда поблагодарить вас лично доставит им огромное удовольствие. На следующий день по приезде, — продолжал сэр Ричард, — я отправился в аббатство Сент-Мэри.

Позже я узнал, что как раз тогда, когда я ехал в монастырь, аббат и приор, сидя в трапезной, говорили обо мне.

«Сегодня ровно год, — говорил аббат приору, — как один рыцарь, чьи владения соседствуют с монастырскими, одолжил у меня четыреста золотых. Или он должен вернуть мне эти деньги с процентами, или я вступаю в безраздельное владение всем его имуществом. По моему мнению, начавшийся день заканчивается в полдень; значит, час уплаты уже наступил, и я могу считать себя полновластным хозяином всего его имения».

«Брат мой, — возмущенно сказал приор, — вы жестоки; всякий бедолага, который должен заплатить долг, по справедливости может иметь последнюю отсрочку на двадцать четыре часа. Стыдно вам требовать собственности, на которую вы пока не имеете никакого права. Действуя таким образом, вы разорите несчастного, доведете его до нищеты, а ваш долг как человека святейшей Церкви облегчать, насколько это в ваших силах, груз печалей, который несут наши несчастные братья».

«Поберегите ваши советы для других, — гневно ответил аббат, — я сделаю, как мне угодно, не принимая во внимание ваши лицемерные рассуждения».

В это время в трапезную вошел главный келарь.

«Есть новости от сэра Ричарда Равнинного?» — спросил у него аббат.

«Нет, но это и не важно. Зато я знаю, господин аббат, что имение теперь ваше».

«Королевский судья здесь, — продолжал аббат. — Пойду узнаю у него, могу ли я потребовать замок сэра Ричарда как принадлежащий мне».

Аббат пошел к судье, и тот, подкупленный им, ответил:

«Если сэр Ричард сегодня не приедет, ты можешь счи-t тать себя владельцем всего его имения».

Только он произнес это несправедливое решение, как я подъехал к воротам монастыря.

Чтобы окончательно испытать щедрость моего заимодавца, я оделся похуже, и те люди, что меня сопровождали, сделали то же самое.

Меня встретил привратник монастыря. В дни своем благоденствия я был добр к нему, и он сохранил об этом благодарную память. Он мне передал содержание разговора между приором и аббатом. Я этому не удивился, ибо знал, что от этого святого отца не могу ждать пощады.

«Добро пожаловать, — продолжал привратник. — Ваше появление приятно удивит приора. Милорд аббат наверняка будет меньше доволен, он уже чувствует себя хозяином вашего прекрасного замка. В большом зале собралось много людей — дворяне, несколько лордов. Я надеюсь, сэр Ричард, что вы не поверили сладким речам нашего настоятеля и привезли деньги», — добавил участливо и обеспокоено славный человек.

Я успокоил на сей счет доброго монаха и вошел один в зал, где собрался большой совет графства, чтобы подписать акт о передаче моих земель.

Мое появление произвело на благородное собрание впечатление столь уж неприятное, как если бы я был жутким выходцем с того света, нарочно явившимся, чтобы отнять у них такую неслыханную добычу.

Я скромно поклонился почтенному собранию и притворно-униженным голосом сказал аббату:

«Вы видите, сэр аббат, я сдержал слово, и вот явился».

«Вы привезли мне деньги?» — тут же спросил святой отец.

«Увы! Ни пенни…»

Радостная улыбка озарила лицо моего великодушного заимодавца.

«Тогда зачем же ты приехал, если не в состоянии отдать долг?»

«Я приехал умолять вас дать мне отсрочку еще на несколько дней».

«Это невозможно, по нашему уговору ты должен заплатить сегодня. Если ты этого сделать не можешь, твое имение принадлежит мне, впрочем, так и судья решил. Ведь так, милорд?»

«Да, — ответил судья. — Сэр Ричард, — добавил он, презрительно взглянув на меня, — земли ваших предков отныне переходят в собственность нашего достойного аббата».

Я изобразил полное отчаяние, умолял аббата сжалиться надо мной, дать мне отсрочку еще на три дня и описывал жалкую участь, которая ждет мою жену и детей, если их выгонят из дома. Аббат остался глух к моим мольбам, он устал от моего присутствия и надменно приказал мне выйти из зала.

Раздраженный его недостойным обращением со мной, я гордо поднял голову, вышел на середину зала и выложил на стол мешок с деньгами.

«Вот четыреста золотых, которые вы мне дали в долг, стрелка на часовом диске еще не указывает на полдень, следовательно, я выполнил все условия договора и, несмотря на ваши уловки, мои земли остаются за мной».