Александр Дюма - Две королевы

— Охотно.

— Так вот, мой дорогой принц, к чему вы стремитесь?

— Честно говоря, сударь, вы застали меня врасплох, я не готовился к такой беседе, и мне потребуется немало времени, чтобы рассказать вам об этом.

— Неужели вы не честолюбивы?

— Полагаю, что скорее наоборот.

— Но вы в этом не слишком уверены?

— Никоим образом; я, конечно, честолюбив и хотел бы достичь многого.

— Чего же9

— Мое происхождение, если уж не мои достоинства, в которых я сильно сомневаюсь, дает мне право рассчитывать на довольно высокое положение.

— В какой области?

— В военной, да, в военной, любезный граф: я не создан для политики и вряд ли пойду в ней далеко.

— Очень хорошо, отличный драгунский полк королевы вас устроит?

— Устроит ли он меня?! Уж не лежит ли он у вас в кармане, чтобы предложить его мне? — спросил принц, смеясь.

— Именно так, вот готовый патент, и я могу вручить его вам, если вы согласитесь. Полки здесь вроде епархий во Франции, постоянного присутствия они не требуют, вы можете оставаться при дворе.

— О! Тем лучше!

— Здешний двор далеко не весел, предупреждаю вас.

— Может быть, он повеселеет.

— Возможно. Король навсегда останется дряхлым безумцем, оплакивающим первую жену, он все свое время проводит у ее гробницы, глядя на то место рядом с ней, что ему предстоит занять. Карл умирает по частям, точнее, он никогда не жил, и вы в большом городе Мадриде, при этом ханжеском и тоскливом дворе, не найдете ничего, кроме возможности обеспечить себе спасение души, воспринимая его как ревностный христианин таким, каким его вам преподнесут, или же, к несчастью, навлечете на себя проклятие, насмехаясь над этими наставлениями, злобствуя и зевая с утра до вечера.

— Зачем же тогда вы познали меня?

— Затем, что общая для всех участь не постигнет вас, если вы того захотите.

— Как так?

— Я только что спросил, честолюбивы ли вы, а теперь задам другой вопрос: не влюблены ли вы? Это вопрос из ряда бесцеремонных, но я вас об этом предупредил, не так ли?

— Влюблен ли я? — повторил принц, краснея, как девушка. — Неужели вы хотите женить меня?

— Нет, даю вам слово.

— Теперь я могу вздохнуть с облегчением, потому что у, меня нет никакого желания вступать в брак.

— Так вы не влюблены?

— Кто знает!?

— Это, конечно, тайна? Однако надо довериться мне, без этого мы не сможем продвинуться дальше.

— Значит, путь к добру, которое вы хотите мне сделать, предполагает какое-нибудь условие?

— Путь к добру, которое мы делаем, всегда предполагает какое-нибудь условие; очень хорошо, когда таких условий не слишком много и они не противоречат друг другу.

— Так говорите же наконец!

— Вы влюблены, принц?

— Может быть… Безумие, химера.

— Женщина, которую вы любите, далеко отсюда?

— Не знаю.

— Как, вы не знаете?

— Нет, мне неизвестно, где она сейчас; но что за важность! Эта любовь никогда ни к чему не приведет; та, кого я люблю, о ней не подозревает и никогда ничего не узнает, следовательно…

— Следовательно, она не помешает вам засвидетельствовать свое почтение какой-нибудь прекрасной даме, если это понадобится для ваших дел?

— Конечно! Вне всяких сомнений!

— Это все, что нужно, я не требую большего. Имя вашей инфанты меня не интересует, коль скоро вы не собираетесь проявлять какую-то безумную верность. Вы в родстве с королевой, не так ли?

— Да, разве вы этого не знаете?

— Великолепно! Мне просто очень приятно слышать это от вас. Вы с ней знакомы? Бывали в Нёйбурге?

— Никогда, но я знаю ее.

И принц рассказал о встрече, которую сам подстроил, заговорил о королеве и ее красоте с таким пылом и восторгом, что граф фон Мансфельд, внимательно наблюдавший за ним, остался доволен. Ему не понадобилось и пяти минут, чтобы угадать имя таинственной дамы, но он поостерегся обнаружить это.

— О! Неужели она так красива? — спросил он.

— Настолько красива, насколько вообще может быть красива женщина, сударь.

— Какая жалость! И супругом ее станет не мужчина… а манекен, призрак, «завещательная машина», если только у него не будет наследников.

— Бедная принцесса!.. Вы сделали ей грустный подарок, предложив испанскую корону. Она была вполне счастлива в своем маленьком герцогстве в Нёйбурге, она могла бы выйти замуж за немецкою принца, была бы любима и счастлива, живя при каком-нибудь маленьком дворе в нашей стране, а вместо этого мрачная Испания и…

— Что дальше?

— Здесь дают яд королевам, граф. Несчастная Луиза Орлеанская была молода, красива и, увы, очаровательна. Тем не менее…

— Сударь, королева Испании умерла естественной смертью. Она подтвердила это в последнюю минуту жизни, и никто не имеет права подвергать сомнению ее утверждение.

Граф фон Мансфельд произнес эти слова с таким серьезным видом, что у человека предубежденного могли бы возникнуть подозрения. Принц Дармштадтский был молод, влюблен, занят собой и своими надеждами. Он ничего не заметил и попросил посла вернуться к началу разговора, чтобы узнать то, что его интересовало, но не услышал ничего нового.

— Подождите, принц, и наберитесь терпения до тех пор, когда будете командовать вашим полком. Достаточно того, что вы знаете о своем высоком предназначении, о том, что очень скоро станете одним из самых видных людей королевства, не затратив на это никакого иного труда, кроме послушного исполнения моих советов. Завтра я буду иметь честь представить вас королю.

Довольный таким началом, принц, покинув посла, принялся разъезжать по городу и наносить визиты, которые были ему указаны. Его везде принимали так, как принято в Испании: с изысканной важностью, означающей стремление быть любезными, насколько это согласуется с серьезным характером этого народа, столь отличающегося от других южан, обычно веселых, приятных и по характеру легких. Я считаю, что испанцы похожи на свой язык, они такие же чопорные, как и он.

Впрочем, эта нация заметно увяла и все еще увядает, как говорят философы и политики.

На следующее утро принц Дармштадтский был представлен ко двору. Он увидел короля и ушел с болью в сердце.

И этому трупу предстоит обладать самой прекрасной в мире принцессой!

Карл II принял его так, как делал все, — с безразличием.

— Государь, — сказал ему Мансфельд, — принц — родственник ее величества королевы.

— Да, немецкий принц… Все немецкие принцы состоят в родстве. Правда, все принцы на свете — кузены. Я племянник короля Франции и одновременно его свояк, моя бедная Луиза была невесткой своего дяди. Дорогая Луиза!

Он постоянно и по любому поводу заговаривал о любимой супруге.

— Вы знали ее? — спросил он у принца. — Нет, государь, я не имел такой чести. — О! Как она была красива!