Понсон дю Террайль - Король-сердцеед

— Ну, дальше, дальше! — нетерпеливо сказал король.

— Годольфин около десяти часов вечера вышел из лавки, — продолжал Гаскариль. — Мы встретили его и прошли с ним небольшую часть пути. Годольфин рассказал нам, что он несет кинжал Рене в починку оружейнику, а от последнего должен пройти к ювелирше и предупредить ее, что сегодня вечером похищение не состоится, так как Рене должен работать у королевы, а будет ждать ее там-то и тогда-то. Для того чтобы Годольфин мог тайно попасть к ювелирше, Рене дал ему ключ, который сам получил от красавицы Сарры. Ну, мы с Теобальдом живо сообразили, что нам нужно делать, схватили Годольфина за горло, придушили и бросили его в воду, отобрав кинжал и ключ. Вскоре после этого мы встретили самого Лорьо и убили его…

— Постой! — перебил его король. — А Рене?

— О Рене дело еще впереди, ваше величество, — спокойно ответил Гаскариль и продолжал: — Мы с Теобальдом решили сказать госпоже Лорьо, что пришли от Рене; мы были готовы убить в случае чего и ее, но ее не оказалось дома: не зная, что Рене перенес день бегства на другое число, она ушла на условленное место. Так вот, с помощью ключа, который мы взяли у Годольфина, мы проникли в дом. Но старый жид не хотел добром пропустить нас, и мы прикончили его. Так же мы разделались и со служанкой. Но каково же было наше разочарование, когда мы добрались до сундука: он был совершенно пуст, и только в углу лежала кучка пистолей. Делиться такими пустяками не было смысла, и я убил Теобальда кинжалом Рене.

— Но что же делал сам Рене в это время? — крикнул король, бледнея от злости.

— Должно быть, работал в Лувре с королевой, как говорил Годольфин, — спокойно ответил Гаскариль.

— Это правда! — крикнула королева.

— Значит, Рене невиновен?

— В этом деле невиновен, — ответил Гаскариль. Все замерло в камере пыток, лица придворных побледнели. Сам король казался пораженным столбняком.

— Так… значит… он… невиновен? — заикаясь, повторил Карл IX.

— Невиновен, — словно эхо отозвался Гаскариль. Крильон, зеленый от бешенства, яростно кусал кончики усов.

Придворные были в полном отчаянии.

Король бросил недобрый взгляд на Екатерину и мрачно сказал:

— Ваше величество, если Рене невиновен, то это страшное несчастье, если же он все-таки виновен, то вы хорошо сыграли вашу партию. Но… я еще возьму реванш! — Король в бешенстве встал с кресла, крикнул придворным: «За мной, господа!»— и дошел уже до порога, но тут обернулся и сказал Ренодэну: — Раз этот господин невиновен, раскуйте его и отпустите, ну а того, другого, прикажите сейчас же повесить без всякого отлагательства.

Через час палач вел уже Гаскариля на Гревскую площадь.

Гаскариль, полагаясь на обещание президента и королевы, был уверен, что ему ничего не грозит, и шел за палачом с видом жениха, отправляющегося на свадьбу, или племянника, шествующего за гробом дяди, от которого ожидается крупное наследство.

В момент выхода из Шатле к нему подошел президент Ренодэн и сунул ему сверток золота в карман.

— Ты снесешь эти деньги сам своей Фаринетте, — сказал он при этом, — Кабош подкуплен мной, будь спокоен!

И Гаскариль с самым веселым видом шел к Гревской площади. Парижане не ждали казни, а потому Гревская площадь была почти совершенно пуста; собралось только несколько человек зевак.

— Эх, парень! — сказал палач. — Не везет тебе! Вся эта история разыграется почти лишь среди своих!

— Шутник! — ответил воришка. Кабош обвязал его тело веревкой.

— Прочна ли эта веревка? — поинтересовался Гаскариль.

— Очень прочна! — успокоил его палач. — Ну, поднимайся теперь на лестницу!

Гаскариль быстро поднялся на самый верх. Кабош взобрался следом за ним и стал завязывать петлю в тоненькой веревочке.

— Готово! — сказал он, надевая петлю на шею осужденного.

— Да что вы делаете? — крикнул Гаскариль. — Вы с ума сошли?

— Что ты поешь тут, паренек?

— Да ведь это мертвая петля! Узел не закреплен!

— Ну да! Но как же ты хочешь, чтобы я удавил тебя, если петля не будет мертвой?

— Да ведь вы же знаете…

— Ровно ничего не знаю!

— Но ведь вы должны были повесить меня лишь в шутку.

— Что такое? — насмешливо сказал палач. — Кто это тебе напел такую глупость?

Сказав это, он толкнул несчастного и схватился за его плечи. Гаскариль оказался повешенным самым заправским образом, и королева не сдержала своего слова…

Целый день в Лувре все ходили как ошалелые. Необычайная развязка дела Рене погрузила всех придворных в состояние страшного трепета: ведь теперь Рене станет еще страшнее, еще опаснее, так как пылает жаждой мести; на короля плоха надежда: вся эта комедия с Гаскарилем достаточно ясно показала, насколько он бессилен!

Королева вернулась в Лувр с высоко поднятой головой, а Карл IX сейчас же заперся у себя в кабинете.

Через час после возвращения из Шатле Пибрак встретил на луврском дворе герцога Крильона. Крильон был страшно взбешен и говорил, что отщелкает Рене по щекам, чтобы заставить парфюмера драться с ним на дуэли.

— Герцог! — сказал капитан гвардии. — Я хочу дать вам хороший совет!

— Именно?

— У вас отличные земли в Провансе и дом в Авиньоне, о котором рассказывают чудеса!

— Ну-с?

— На вашем месте я сейчас же отправился бы посмотреть, хороши ли виды на урожай и не требует ли дом ремонта…

— Вы смеетесь надо мной?

— Дикий зверь спущен с цепи…

— Ну что же, — ответил герцог, — если этот зверь наскочит на меня, я сверну ему шею!

— Не забудьте, что сам король не мог ничего поделать!

— Ну а я…

— А вы? Вы, ручаюсь вам, менее чем через три дня проглотите что-нибудь такое, от чего умрете в страшных мучениях!

— В предупреждение этого я принесу в вашем присутствии обет: клянусь не пить в Париже ничего, кроме воды, и не есть ничего, кроме свежих яиц, до тех пор пока не сверну шею Рене!

Пибрак только покачал головой.

— Ну да ладно, черт возьми! — продолжал Крильон. — Я от правлюсь сейчас к королю и выскажу ему прямо в лицо, что думаю обо всем этом.

— Берегитесь!

— Чего именно?

— Королева-мать находится у его величества.

— Ну так что же? Мне-то что!

С этими словами бесстрашный Крильон направился к кабинету короля. В приемной сидел паж Рауль.

— Король никого не принимает! — заявил он.

— Ну меня-то он примет!

— Я пойду скажу его величеству, что вы желаете видеть его! Рауль ушел в кабинет, откуда сейчас же до Крильона донесся желчный голос Карла IX, крикнувшего:

— Скажи герцогу, что у меня болит голова и я не могу принять его!

— А, так королева действительно предупредила меня! — с бешенством буркнул герцог.

Он был вне себя и опять спустился во двор, чтобы привести в исполнение дикую идею, пришедшую ему в голову. Он хотел дождаться, когда Рене явится в Лувр, и, как говорил герцог, «свернуть шею парфюмеру сатаны».