Понсон дю Террайль - Поиски красавицы Нанси

— Как? — спросил Ноэ. — У Миетты имеются поместья?

— Разумеется, — сказал Генрих. — Миетта очень богата!

— Я сплю! — пробормотал молодой человек.

— Ваше сиятельство, господин граф де Ноэ, — сказал Маликан, — теперь вы видите, что Миетта красива, любит вас, обладает родословной и состоянием. Правда, у нее имеется также дядюшка — кабатчик, но будьте спокойны: как только вы поженитесь, я уеду куда-нибудь в глушь. Ну а если в кои-то веки мне и захочется повидать вас, то вы… дадите мне пообедать на кухне!

— Полно, Маликан, ты шутишь, друг мой! — сказал принц. — Ты честный человек и вдобавок — горец, а в наших краях это значит больше дворянства!

Ноэ ничего не сказал, а подошел и сердечно расцеловал Маликана, а Миетта плакала от радости.

В этот момент дверь раскрылась, и на пороге показалась женщина. Это была Нанси, красавица Нанси, тонкая штучка и поверенная тайн принцессы Маргариты, предмет обожания пажа Рауля. На этот раз Нанси, которая обыкновенно улыбалась, казалась озабоченной и грустной.

— Что за печальную новость несешь ты мне, Нанси? — спросил принц. — Что такое случилось?

Нанси удивленно посмотрела на Ноэ и Миетту, которые в присутствии Маликана держались за руки, и произнесла:

— Гм… Разве граф де Ноэ собирается совершить мезальянс?

— Милочка, — ответил Ноэ, — я женюсь на Миетте, но никакого мезальянса тут нет, так как моя невеста принадлежит к родовитой аристократии!

Он ждал, что Нанси будет расспрашивать, каким это образом племянница кабатчика оказалась аристократкой, но хорошенькая камеристка только наморщила брови и загадочно сказала:

— Тем хуже!

— Что такое? — удивленно крикнул принц.

— Очевидно, вы совсем потеряли память, ваше высочество, — ответила Нанси. — Неужели вы забыли, что королева Екатерина поклялась вам щадить жизнь и спокойствие вашего высочества, красотки-еврейки Сарры Лорьо и господ Пибрака и Ноэ?

— Вот именно, я не забыл этого, — ответил Генрих, — и с той поры мы спим очень спокойно…

— О, это составляет большую ошибку с вашей стороны, — договорила Нанси. — Неужели вы думаете, что королева простит вам эту клятву? Ну вот она и поспешила выместить свою злобу на близких вам лицах и, как только узнает, что Миетта будущая графиня де Ноэ, непременно воспользуется тем, что в данной ее клятве не говорится о ней ни слова!

Ноэ побледнел и вздрогнул.

— По счастью, Миетта сегодня же переселится в отель Босежур под защиту моей матери! — сказал Генрих.

— Но ведь и королева Жанна тоже не находится под охраной клятвы, — возразила Нанси.

— Еще чего! — надменно сказал принц. — Моя мать не нуждается ни в какой клятве для своей охраны. Лиц ее ранга никто не посмеет коснуться!

— Ваше высочество, — ответила Нанси, — вы ошибаетесь. Королева Екатерина ненавидит королеву Жанну, и на вашем месте я поспешила бы жениться на принцессе…

— Дитя мое, — перебил ее Генрих, — я вполне присоединяюсь к мнению принцессы, что ты видишь решительно все в черном свете.

— Да, совсем как Кассандра! — заметила Нанси.

— Ты просто с ума сошла!

— Вот совершенно то же самое говорили в Трое и Кассандре!

— Да неужели ты серьезно допускаешь мысль, что королева Екатерина подошлет убийц прирезать наваррскую королеву? — возмущенно спросил Генрих.

— Фи, ваше высочество! Вы слишком плохого мнения о королеве Екатерине! Она отличается слишком большой изысканностью нравов, чтобы пользоваться наемным кинжалом! Да и к чему ей это? Ведь у нее есть ее Рене, который достиг большого совершенства в обращении с самыми тонкими ядами!

— Нанси! — сказал принц, который невольно вздрогнул при ее словах. — Даже если мне придется самому готовить обед для моей матери…

— О, зачем же, ваше высочество, — перебила его камеристка, — вам вполне достаточно обеспечить себя надлежащим залогом!

— Ты говоришь про Паолу?

— Вот именно!

— Ну так хорошо, милая Нанси. Возвращайся в Лувр и будь спокойна! Еще до завтрашнего дня жизнь Паолы будет мне порукой за жизнь королевы Жанны!

— Отлично! — сказала Нанси. — До свиданья, ваше высочество, теперь вы предупреждены! — И Нанси ушла.

Почему же принц Генрих так категорически рассчитывал на Паолу как на заложницу? В объяснение этого мы должны рассказать то, что произошло между ним и Фаринеттой, после того как вдова Гаскариля, увидав в лавочке около раненого Рене Паолу, воскликнула: «Теперь я знаю, чем больнее всего отомстить этому негодяю!»

Генрих схватил ее за руку и оттащил в сторону. Когда они отошли на безопасное расстояние, он сказал Фаринетте:

— Тебе, милая, ни к чему оставаться здесь долее, потому что час мести Рене еще не приспел!

Фаринетта недоверчиво посмотрела на принца. Прежние подозрения вновь проснулись в ней.

— Если вам рано мстить, то вы и не мстите, — резко сказала она, — а я тороплюсь, и ждать мне нечего!

— А я говорю тебе, что ждать надо! — повелительно сказал Генрих.

Фаринетта окончательно рассердилась.

— Да кто вы такой? — крикнула она подбоченясь. — Кто вы такой, чтобы приказывать мне, Фаринетте!

— Я скажу тебе, кто я такой, — спокойно ответил ей принц, — если ты поклянешься, что никому не раскроешь моего настоящего имени.

— А какой мне прок от вашего имени? Что оно может сказать мне? — ворчливо ответила Фаринетта.

— Оно скажет тебе, почему я должен ненавидеть Рене не меньше тебя, — ответил Генрих.

— Гм… Это становится интересным! — воскликнула Фаринетта. — Ну, кто же вы такой?

— Сначала дай требуемую мной клятву!

— Извольте! Клянусь прахом Гаскариля, что я без вашего позволения никому не открою того, что вы мне сейчас сообщите!

— Ладно! Этой клятвы мне достаточно. Меня зовут Генрихом Бурбонским, и я наследный принц Наварры.

Фаринетта испуганно взглянула на принца и сейчас же отвесила ему почтительный поклон.

— Теперь ты должна понять, почему я не менее тебя ненавижу Рене, — продолжал Генрих. — На это у меня имеется тысяча разных причин, но с тебя должно быть достаточно одной: Рене Флорентинец — отъявленный противник гугенотов, а дом наваррских государей издавна слывет очагом и оплотом протестантства. Рене Флорентинец, пользуясь своим влиянием у королевы Екатерины, старается причинить мне как можно больше неприятностей, а я хочу устроиться так, чтобы поразить его в самое больное место. Согласись, что, помогая мне, ты сильнее отомстишь Рене, чем если будешь действовать на собственный страх и риск!

— Я готова во всем повиноваться вашему высочеству, — покорно ответила Фаринетта.

— В таком случае посмотри повнимательнее на это кольцо, — сказал принц, показывая Фаринетте перстень своего покойного отца. — Узнаешь ли ты его, если тебе впоследствии покажут его?