Олег Гончаров - Полонянин

— Мир! — Звенемир громко крикнул, и значило это, что окончился бой.

И тогда я заметил, что молчат зрители. Одни от горя нежданного, другие от радости внезапной. Никто же не рассчитывал, что так все обернется. Быстро и неоспоримо.

И тут я Ольгу увидел. И понял вдруг, что все это время она только за мной наблюдала. Только за мной.

— Слава победителям! — радостный крик Святослава стал сигналом ко всеобщему ликованию.

А противники наши бывшие уже подниматься начали. Я к Глушиле поспешил.

— Живой?! — кричу ему и руку протягиваю.

— Да не ори ты так, — он мне отвечает. — Не настолько я глух.

Полежал, посмотрел немного на руку мою, словно на диковину какую, а потом схватился за нее и меня наземь повалил.

— Вот хитрюга! — кричит. — Лихо ты меня! Молодец! — А у самого глаза заплыли, будто пчелы его покусали. — Как зовут-то тебя?

— Добрыном, — отвечаю.

— А-а-а, понятно, — заулыбался он. — Теперь ясно, почему ты меня так легко побил. Наслышан про смекалку твою, княжич.

— Да не княжич я…

— Мне тебе велели слово передать, так и просили — увидишь Добрына-княжича, кланяйся и скажи…

— Вы чего тут разлеглись? — Кветан к нам подошел.

— Да вот, отдохнуть решили, — улыбнулся я, а сам подумал: «Эх, не вовремя ты, старшой».

— После отдыхать будете, ноне и повод есть. Ведь так, Глушила?

— Так, — сказал молотобоец. — И мы, как проигравшие, проставляемся.

— Вот это дело, — довольно потер руки старшой конюх. — А пока, Добрый, тебя на кургане ждут. Поспеши.

— Ольга позвала?

— Святослав.

Я на ноги поднялся, снежок с себя отряхнул и к кагану направился.

— Эй, Добрын, — мне вдогон Глушила крикнул, — Путята велел сказать, что завтра он в Киеве будет. На ристание [33]обещался приехать.

Мне жарко стало от этих слов, словно огнем имя болярина обожгло.

— Откуда ты про Путяту знаешь? — обернулся я.

— У меня тесть — Твердило Древлянин. Помнишь такого? — подбитыми глазами на меня великан сощурился.

— Как не помнить? — всплыл передо мной образ мужичка-огнищанина, который на стогне Коростеньском громче всех кричал, когда решали, что с волчарой Ингварем делать.

Недавно совсем это было, а кажется, что с той поры половина жизни прошла.

— Он перед Солнцеворотом приезжал дочь проведать.

— Спасибо тебе, Глушила, за весть добрую, — поклонился я молотобойцу и к кургану пошел.

— О чем это вы? — Кветан у посадского допытывать стал.

— То у Добрына спрашивай, — услышал я за своей спиной.

Шел я через побоище, а у самого в душе птицы весенние пели, оттого что скоро с Путятой повидаюсь. Но нечего сейчас об этом думать. До завтрашнего дня еще дожить надо. А пока нужно к Святославу спешить.

Поднялся я на курган, Ольге с каганом поклонился.

— Звал, Святослав? — у малого спросил.

— Ух, как ты, Добрын, здоровяка того завалил! — восхищенно посмотрел на меня мальчишка. — Глушила всех подряд клал, а тебя побороть не смог, выходит, ты самый сильный в земле Русской?

— Это навряд ли, — пожал я плечами. — Просто повезло мне.

— Что-то дюже часто тебе везет. — Ольга взглянула на меня со своего сиденья.

— Так, видно, Даждьбогу угодно, — склонил я перед ней голову.

— Любит тебя твой бог, — поправила она меховой полог на санках.

— С чего это вдруг? Я же ему не девка красная, — усмехнулся я.

— Зато парень завидный, — улыбнулась она.

— Добрый, — Святослав меня за рукав дернул, — а Свенельда положить сумеешь?

— Свенельда не смогу, — честно признался я. — Наставник твой и телом и духом крепок. Он на двух ногах на земле стоит, а я пока только на одной. Другую ногу не знаю куда поставить, — и на Ольгу взглянул. — А чего это ты о воеводе вспомнил? — повернулся я к мальчишке.

— Свенельд на ристании в конной потехе и в бое на мечах себя показать решил, — гордо каган сказал. — Вот я и думаю: сдюжишь ты супротив него или нет?

— Тут и думать нечего, — Ольга кагана одернула.

— Права твоя матушка, — вздохнул я. — В ристании только вольному человеку позволительно свою удаль перед народом и богами выставлять. А мне, конюху, ни мечом, ни конем владеть не дозволительно…

— Так Правь говорит, — Звенемир-ведун к нам подошел. — Вижу, что тебе, каган, не терпится Добрына со Свенельдом в поединке свести, только в Ведах сказано, что не может воевода с конюхом простым силой тягаться.

— А я чего? — смутился мальчишка. — Я ничего.

— Вот то-то же. — Ведун ему строго пальчиком погрозил. — Ступай, посмотри, как собак стравливать станут. Вон, дружки твои тебя кличут.

И верно. На поле нашего недавнего боя уже затевалась новая потеха — охотный люд кобелей своих на травлю выставлял. Лай, крики, люди об заклад бьются, псы из рук хозяев своих вырываются, готовы друг друга в клочья рвать. Охоч Перун до кровавых игрищ, на пиру своем в Сварге радуется.

— Эй, меня подождите! — крикнул Святослав и с кургана побежал.

— Могу ли я тоже уйти? — спросил я у Ольги.

— Погоди, — остановил меня ведун, — у княгини для тебя пара слов имеется.

— Слушаю, — склонил я голову.

Тем временем на льду началась грызня. Два волкодава сцепились в жестокой схватке. Даже здесь, на высоком снежном кургане, было слышно их злобное рычание.

— Послезавтра в Киеве соберутся хоробры [34]со всех русских земель, — сказала Ольга тихо. — И ты знаешь, чем это обернуться может.

— Откуда же мне знать? — Я с трудом сдержал улыбку.

— Ты не прикидывайся, — Звенемир от негодования посохом своим в курган ударил, — несмышленыша из себя не строй. На прошлый Солнцеворот, пока ты взаперти сидел, они брагой после ристания опились, да драку с дружинниками затеяли, побили многих, покалечили, и все хотели тебя из поруба высвободить. Кричали, что старый род князей Древлянских не только на Руси, но и в землях чужих почитают…

— Я-то тут при чем? Мы с отцом договор подписали и рушить его не собираемся.

— Это хорошо, что слово свое крепко держите, только многие ли об этом знают? — Ведун поежился, точно морозец пробрал его через мохнатое волчье корзно. — Оттого и опасение есть, что вои пришлые захотят снова дебош поднять. Праздник пресветлый бойней кровавой обернуться может, а разве тебе это надобно? — И уставился на меня вопросительно.

Я немного подумал, а потом головой покачал:

— Нет, не надо мне крови. И так ее достаточно пролилось.

И Звенемир вздохнул облегченно, а я через мгновение спросил:

— И чего же вы от меня хотите?

— Верно говорят, что Боги разумом тебя не обделили, — подала голос Ольга. — И хотим мы немногого: чтобы ты витязей от поступков необдуманных отговорил.

— Разве же я, холоп бесправный, могу вольным воинам указывать?

— Ты не хуже нашего знаешь, что это во власти твоей, — разозлилась она, только ведун ей руку на плечо положил — мол, не горячись.