Э. Орци - Алый Первоцвет

Свернув бумажку в трубочку, сэр Эндрю вновь поднес ее к пламени свечи, сразу же охватившему ее. Он был так поглощен своим разрушительным занятием, что не заметил странной улыбки своей прелестной vis-a-vis [68], в противном случае выражение облегчения исчезло бы с его лица. Молодой человек наблюдал, как роковая бумажка извивалась в пламени. Когда последний кусочек упал на пол, он наступил ногой на пепел.

— А теперь, сэр Эндрю, — продолжала Маргерит Блейкни с присущим ей очаровательным легкомыслием, — не рискнете ли вы вызвать ревность вашей дамы, попросив меня станцевать с вами менуэт?

Несколько слов, которые Маргерит Блейкни умудрилась прочитать на наполовину сморщившемся клочке бумаги, казались ей принадлежащими самой судьбе. "Отправляюсь завтра сам… " Это ей удалось прочитать отчетливо, затем дым от свечи заслонил следующие слова, но заключительная фраза стояла перед ее внутренним взором, словно написанная огненными буквами. «Если хотите снова поговорить со мной, я буду в столовой ровно в час ночи». Послание было подписано поспешно нацарапанной эмблемой — маленьким красным цветком, ставшим ей таким знакомым.

Ровно в час ночи! Сейчас было без нескольких минут одиннадцать, в зале танцевали заключительный менуэт, и сэр Эндрю Ффаулкс и леди Блейкни возглавляли пары, кружащиеся в причудливых фигурах.

Без нескольких минут одиннадцать! Стрелки стоящих на бронзовой консоли красивых часов в стиле Людовика XV [69], казалось, двигаются с бешеной скоростью. Еще два часа — и ее судьба вместе с судьбой Армана будет решена. За два часа она должна решить, сохранить ли ей при себе столь хитро приобретенные сведения и предоставить брата его судьбе или же коварно предать отважного человека, который посвятил жизнь служению своим ближним, кто был благороден, щедр и к тому же ни о чем не подозревал. Об этом было страшно даже подумать. Но Арман тоже был храбр и благороден. Он тоже ни о чем не подозревал. Арман любил ее, он охотно доверил бы ей свою жизнь, а теперь она колебалась, когда могла спасти его от смерти. Маргерит казалось, что доброе и мягкое лицо брата с упреком смотрит на нее. «Ты могла спасти меня, Марго, — словно говорил он ей, —но предпочла мне постороннего, которого ты не знала и никогда не видела, допустив, чтобы меня отправили на гильотину!»

Все эти противоречивые мысли роились в голове Маргерит, пока она с улыбкой на устах скользила в менуэте. Молодая женщина подметила, что ей удалось полностью рассеять опасения сэра Эндрю. Ее поведение было безупречным — в эти минуты она была лучшей актрисой, чем на подмостках «Комеди Франсез», но тогда от ее актерских способностей не зависела жизнь Армана.

Маргерит была слишком умна, чтобы переигрывать, и больше не упоминала предполагаемое billet doux [70], доставившее сэру Эндрю Ффаулксу мучительные пять минут. Наблюдая, как его беспокойство исчезает от ее лучезарной улыбки, она вскоре поняла, что какие бы сомнения ни мелькали в его уме, ей удалось к последним тактам менуэта полностью их рассеять. Сэр Эндрю так и не почувствовал, в каком напряжении пребывала молодая женщина, каких усилий ей стоило поддерживать банальную беседу.

Когда менуэт закончился, Маргерит попросила сэра Эндрю пройти с ней в соседнюю комнату.

— Я обещала спуститься поужинать с его королевским высочеством, — промолвила она, — но прежде чем мы расстанемся, скажите: я прощена?

— Прощены?

— Да! Признайтесь, я ведь вас напугала… Но помните, что я не англичанка и не смотрю на обмен billet doux как на преступление, поэтому могу поклясться, что ни о чем не расскажу малышке Сюзанне. А теперь скажите, придете ли вы на мой прием на воде в среду?

— Не уверен, леди Блейкни, — уклончиво ответил сэр Эндрю. — Может быть, мне завтра придется уехать из Лондона.

— На вашем месте я бы этого не делала, — серьезно сказала Маргерит, но, заметив беспокойное выражение, вновь появившееся в его глазах, весело добавила: — Никто не бросает мяч лучше вас, сэр Эндрю, поэтому нам будет недоставать вас на площадке для игры в шары.

Он проводил ее в комнату, где его королевское высочество ожидал прекрасную леди Блейкни.

— Мадам, нас ждет ужин, — заявил принц, предлагая руку Маргерит, — и я полон надежд. Фортуна упорно хмурилась на меня во время карточной игры, так что я рассчитываю на улыбку богини красоты.

— Вашему высочеству не повезло в картах? — спросила Маргерит, беря под руку принца.

— Еще как не повезло! Блейкни недостаточно быть самым богатым подданным моего отца — ему еще нужно постоянно выигрывать! Кстати, где он? Клянусь, мадам, жизнь превратится в пустыню без ваших улыбок и его острот.

Ужин прошел весело. Все присутствующие утверждали, что никогда леди Блейкни не была более восхитительной, а сэр Перси — более забавным.

Его королевское высочество хохотал до слез, слушая глупые, но смешные шутки Блейкни. Его дурацкое четверостишие "Тебя мы ищем тут и там… " исполнили на мотив «Веселые британцы, эй!» с аккомпанементом бокалов, громко стучащих по столу. Кроме того, у лорда Гренвилла был отличный повар — по утверждению шутников, потомок французских аристократов, который, лишившись состояния, решил искать счастья на cuisine [71]министерства иностранных дел.

Маргерит Блейкни сверкала неподражаемым блеском, и ни одна душа в переполненной комнате не догадалась об изматывающей борьбе, происходившей в ее сердце.

Часы продолжали немилосердно тикать. Уже миновала полночь, и даже принц Уэльский подумывал о том, чтобы встать из-за стола. Следующие полчаса должны были решить судьбу двух храбрых людей — любимого брата Маргерит и неизвестного героя.

В течение последнего часа Маргерит старалась избегать Шовлена, зная, что его лисьи глазки сразу же напугают ее и заставят принять решение в пользу Армана. Пока она не видела его, в сердце молодой женщины еще теплилась надежда, что случится какое-нибудь грандиозное событие, которое снимет с ее слабых плеч ужасную ношу ответственности, вынуждающей сделать жестокий выбор.

Но часы продолжали отсчитывать минуту за минутой, тикая с унылой монотонностью, заставляющей отзываться каждый нерв.

После ужина возобновились танцы. Его королевское высочество отбыл, за ним начали понемногу расходиться старшие гости, но молодежь была неутомима и начала танцевать очередной гавот, заполнивший следующую четверть часа.

Маргерит не испытывала желания танцевать — существовал предел даже ее удивительному самоконтролю. Сопровождаемая лордом Фэнкортом, одним из членов кабинета министров, она вернулась во все еще пустовавший маленький будуар. Маргерит знала, что Шовлен притаился где-нибудь, ожидая ее, чтобы воспользоваться возможностью для tete-a-tete. Во время предшествовавшего ужину менуэта ее глаза встретились с его проницательным взглядом, и она поняла, что опытный дипломат догадался о выполнении порученного ей задания.