Э. Орци - Алый Первоцвет

— Не сможем? — удивленно переспросила Маргерит. — Но мы должны, сэр Эндрю! Не может быть и речи о задержке! Нам нужно сейчас же найти любое судно, чего бы это ни стоило!

Но молодой человек печально покачал головой.

— Боюсь, что это не вопрос стоимости, леди Блейкни. С берега Франции надвигается шторм, ветер дует нам навстречу, и мы, по-видимому, не сможем отплыть, пока он не переменится.

Маргерит смертельно побледнела. Этого она не предвидела. Природа сыграла с ней злую шутку. Перси грозит опасность, а она не может поехать к нему, потому что ветер дует с берегов Франции!

— Но мы должны ехать — должны! — настойчиво повторяла Маргерит. — Найдите какой-нибудь выход!

— Я уже побывал на берегу, — ответил сэр Эндрю, — и имел разговор с парой шкиперов. Они заверили меня, что отплыть невозможно. Никто, — добавил он, многозначительно глядя на Маргерит, — никто не мог отплыть из Дувра этим вечером.

Маргерит сразу же поняла, что он имеет в виду. Шовлен также не мог выбраться из Дувра.

— Тогда мне придется отдохнуть, — обратилась она к Джеллибэнду. — У вас найдется комната для меня?

— О да, ваша милость. Приятная, светлая и просторная комната. Я сейчас же приготовлю ее, и еще одну для сэра Эндрю.

— Отлично, мой честный Джелли! — весело сказал сэр Эндрю, хлопая по спине достойного хозяина. — Не запирайте обе этих комнаты и оставьте нам свечи здесь, на шкафу для посуды. Ручаюсь, что вы смертельно хотите спать, а леди должна поужинать перед отдыхом. Несмотря на необычный час, визит ее милости — большая честь для вашего дома, и сэр Перси Блейкни вознаградит вас вдвойне, если вы как следует позаботитесь об удобствах его супруги.

Сэр Эндрю, несомненно, догадывался о противоречивых мыслях и опасениях, роящихся в голове честного Джеллибэнда, и, будучи галантным джентльменом, попытался этим намеком отвести подозрения хозяина. Он был удовлетворен, увидев, что это отчасти удалось. Румяная физиономия Джеллибэнда просветлела при упоминании имени сэра Перси.

— Я сейчас же все приготовлю, сэр, — сказал он, оживившись. — У ее милости есть все необходимое для ужина?

— Да, благодарю вас, друг мой, и так как я голодна и умираю от усталости, умоляю вас заняться комнатой.

Как только Джеллибэнд удалился, Маргерит быстро обернулась к сэру Эндрю.

— Теперь сообщите мне поскорее ваши новости.

— Особенно нечего рассказывать, леди Блейкни, — ответил молодой человек. — Буря делает невозможным отплытие из Дувра любого судна с этим приливом. Но то, что кажется вам катастрофой, в действительности благо. Если мы не можем отправиться этой ночью во Францию, то и Шовлен испытывает точно такие же затруднения.

— Он мог уехать до того, как разразился шторм.

— Хорошо, если так, — весело откликнулся сэр Эндрю, — потому что в таком случае он наверняка собьется с курса! Кто знает, быть может, он уже лежит на дне, ибо буря крепчает, и маленькому судну, находящемуся сейчас в море, не позавидуешь. Но боюсь, мы не можем надеяться на то, что этот коварный дьявол потерпел кораблекрушение вместе со своими смертоносными планами. Моряки, с которыми я говорил, уверяли меня, что последние несколько часов ни один корабль не выходил из Дувра. С другой стороны, я узнал, что сегодня в экипаже прибыл какой-то незнакомец, который, подобно нам справлялся о возможности отплытия во Францию.

— Значит, Шовлен все еще в Дувре?

— Несомненно. Может, мне подстеречь его и проткнуть шпагой? Это скорейший способ избавиться от всех наших трудностей.

— Нет, сэр Эндрю, не шутите так! Увы, я и сама с прошлой ночи часто желала смерти этому дьяволу! Но то, что вы предлагаете, невозможно. Законы Англии не допускают убийства. Только в нашей прекрасной Франции можно, не нарушая закона, истреблять людей массами во имя свободы и братства!

Сэр Эндрю убедил Маргерит поужинать и выпить немного вина. Вынужденный отдых продлится не менее двенадцати часов — до следующего прилива — и окажется труднопереносимым для нее, учитывая ее возбужденное состояние. Маргерит послушно, как ребенок, начала есть и пить.

Сэр Эндрю, испытывающий ныне величайшую симпатию ко всем влюбленным, осчастливил Маргерит разговором о ее муже. Он поведал ей о самых дерзких спасениях Алым Пимпернелем бедных французских беженцев, которых безжалостная и кровавая революция вынудила покинуть родину. Молодой человек заставил ее глаза заблестеть от восторга, рассказывая о смелости и неистощимой изобретательности сэра Перси в способах похищения мужчин, женщин и даже детей из самой пасти алчущей крови гильотины.

Сэр Эндрю даже побудил Маргерит весело рассмеяться, говоря о многочисленных хитроумных маскировках Алого Пимпернеля, с помощью которых он дурачил многочисленную стражу, выставленную против него на баррикадах Парижа. Последний эпизод — спасение графини де Турней и ее детей — был подлинным шедевром, а зрелище Блейкни, переодетого старой рыночной торговкой в грязном чепце и с растрепанными седыми космами, могло вызвать смех у кого угодно.

Основная трудность в маскировке, по словам сэра Эндрю, заключалась в огромном росте Блейкни, скрыть который во Франции было вдвойне трудно.

Так прошел час. Предстояло провести еще много часов в вынужденном бездействии в Дувре. Маргерит, вздохнув, поднялась из-за стола. Она со страхом ожидала ночи в комнате наверху в компании беспокойных мыслей и рева бури, отгоняющих сон.

Маргерит спрашивала себя, где сейчас находится Перси. «Мечта» была крепкой и отлично построенной яхтой. По мнению сэра Эндрю, она переплыла пролив до начала шторма, а быть может, не рискнула выйти в море и спокойно стоит на якоре в Грейвсенде [83].

Бриггс был опытным шкипером, а сэр Перси управлялся с кораблем не хуже любого капитана. Так что шторм едва ли угрожал им.

Было уже далеко за полночь, когда Маргерит отправилась на отдых. Как она и опасалась, сон не приходил к ней. Долгие томительные часы во время шторма, отделявшего ее от Перси, были наполнены мрачными мыслями. Отдаленные звуки прибоя вызывали у нее боль в сердце. В том настроении, в каком пребывала Маргерит, море действует раздражающе. Только когда мы радостны и счастливы, мы можем весело смотреть на бескрайние просторы воды и слушать монотонные звуки волн, аккомпанирующие нашим мыслям. Если эти мысли веселые, то волны вторят им весело, а если печальные, то они лишь усугубляют мрачное настроение, словно говоря о тщетности наших надежд.

Самая утомительная ночь и самый длинный день рано или поздно должны подойти к концу.

Маргерит провела более пятнадцати часов в такой душевной муке, что едва не лишилась рассудка. После бессонной ночи она встала раньше всех обитателей дома, боясь упустить возможность отправиться в путь.