Патрик О`Брайан - На краю земли

Затем Лора Филдинг, прекрасно понимавшая как недостатки своего мужа, так и чувства ее поклонников, попыталась оживить вянущий разговор, обрушившись на главнокомандующего за его жестокое обхождение — как он обошелся с несчастным Альбертом Томкинсом, сыном ее знакомой из Валлетты, у которой будет разбито сердце, когда она узнает о том, что ее мальчика, «у которого волосы ниспадали такими кудрями почти что без щипцов для завивки», обрили, как каторжника. Сэр Фрэнсис хуже Аттилы, он медведь и грубый мужлан.

— Что вы, сударыня, — возразил Саттон. — Иногда он может быть чересчур строг, но что бы сталось с флотом, если бы все мичманы щеголяли шевелюрою, как у Авессалома, и развлекались, воруя в свободное время часы? Из-за первого им было бы опасно подниматься на мачты, а по второй причине флот оказался бы, увы, опозоренным. Как бы то ни было, сэр Фрэнсис способен на большую доброту, поразительное великодушие, снисходительность, достойную Юпитера. Ты помнишь моего кузена Камби, Джек?

— Камби с «Беллерофона», которому после Трафальгара дали чин капитана первого ранга?

— Совершенно верно. Ну так вот, сударыня, несколько лет тому назад, когда, еще до Кадиса, сэр Фрэнсис был назначен главнокомандующим, на флоте было много ропота и недовольства, а из Ла-Манша выходили суда с разболтанными и полумятежными командами. Тогда сэр Фрэнсис приказал отрядам морской пехоты на каждом линейном корабле в десять утра выстраиваться под звуки гимна, с ружьями «на караул», а остальная часть команды, тоже построенная, должна была со снятыми головными уборами есть глазами морскую пехоту. Он лично присутствовал на каждом построении, облачившись в парадный синий мундир с золотыми позументами. Это делалось для укрепления дисциплины, и результаты превзошли все ожидания. Помню, один унтер-офицер забыл снять шляпу, когда заиграл гимн. Сэр Фрэнсис приказал его хорошенько выпороть, и после этого случая уж никто не мешкал с обнажением головы. Но иногда, сударыня, молодые люди ведут себя легкомысленно, ибо, как сказал монах Бэкон, «на молодые плечи старые головы не поставишь», вот и моему кузену вздумалось сочинить сатиру на главнокомандующего и затеянную им церемонию.

— И он ее сочинил, обормот этакий, — отозвался Джек, улыбаясь при воспоминании о том событии.

— Чья-то услужливая рука передала копию этой сатиры адмиралу, пригласившему моего кузена на обед. Камби ни сном ни духом не ведал о том, что его ждет. По окончании трапезы адмирал неожиданно велел принести для него высокое кресло, заставил кузена сесть на него и прочесть свое сочинение присутствующим флаг-офицерам и капитанам первого ранга. Можете себе представить, как был огорошен бедный Камби. Но делать было нечего, и когда адмирал произнес суровым голосом: «А ну-ка читайте!» — он стал читать. Мне повторить, Джек?

— Ну конечно. Если только миссис Филдинг не станет возражать.

— Ни в коем случае, сэр, — отозвалась Лора. — Мне очень хочется послушать вас.

Пригубив из бокала вино, Саттон откинулся на спинку стула и, приняв вид проповедника, начал вещать будто с амвона:

— «Имеющие уши да слышат:

1. Сэр Фрэнсис Айвз, главнокомандующий, сотворил себе кумира из синей с золотом материи, высота сего истукана была около пяти футов семи дюймов при ширине оного около двадцати дюймов. Он устанавливал его каждое утро в десять часов на шканцах „Королевы Шарлотты» на рейде Кадиса.

2. Затем сэр Фрэнсис Айвз, главнокомандующий, послал за капитаном, офицерами, капелланом, матросами и солдатами морской пехоты, которые должны были присутствовать на освящении кумира, который установил сэр Фрэнсис Айвз, главнокомандующий.

3. Затем капитан, офицеры, капеллан, матросы и солдаты морской пехоты собрались вместе на освящение кумира, который установил сэр Фрэнсис Айвз; и они стояли перед кумиром, который установил сэр Фрэнсис Айвз.

4. Затем капитан воззвал: «Повелеваю вам, о офицеры, капеллан, матросы и солдаты морской пехоты, чтобы всякий раз, как вы услышите звук горна, флейты, рожка, кларнета, барабана, дудки и любых других инструментов, снимать головные уборы и поклоняться синему с золотом кумиру, поставленному сэром Фрэнсисом Айвзом, главнокомандующим. Всякий, кто посмеет не снять оного и не поклониться кумиру, соберет на главу свою горящие уголья гнева».

5. С тех пор всякий раз, как люди слышали звук горна, флейты, рожка, кларнета, барабана, дудки и любых других инструментов, они снимали головные уборы и принимались поклоняться синему с золотом кумиру, поставленному сэром Фрэнсисом Айвзом, главнокомандующим.

6. Но однажды утром, после указанного времени, некий офицер приблизился и обвинил благовоспитанного, но беспечного моряка.

7. Он отверз уста свои и обратился к сэру Фрэнсису Айвзу: «О главнокомандующий, да живи вечно!

8. Ты, о главнокомандующий, повелел, чтобы всякий, кто услышит звук горна, флейты, рожка, кларнета, барабана, дудки и любых других инструментов, снимал головной убор и поклонялся синему с золотом кумиру; тот же, кто не снимет головного убора и не станет поклоняться оному, будет поражен гневом твоим.

9. Существует некий моряк, которого ты возвел в чин унтер-офицера и назначил командовать грот-марсовыми. Этот человек, о главнокомандующий, согрешил в это утро: он не снял шляпы и не поклонился кумиру, который ты установил».

10. И распалилось гневом сердце сэра Фрэнсиса Айвза, и повелел он привести к нему старшину грот-марсовых. И человек сей предстал пред очами главнокомандующего.

11. Лик сэра Фрэнсиса Айвза исказился при виде нечестивого старшины грот-марсовых, и излилась чаша гнева его.

12. Он заговорил и повелел, чтобы старшину привязали к трапу, прочитал Дисциплинарный устав, вызвал помощников боцмана и приказал помощникам боцмана извлечь бичи свои.

13. И повелел он самым сильным матросам на корабле наказать старшину грот-марсовых дюжиной ударов.

14. После чего старшину грот-марсовых, оставив его в штанах, исподнем и башмаках, но сняв с него куртку и рубаху, привязали к трапу и наказали его двенадцатью ударами бича.

15. И огорчился старшина фот-марсовых неудовольствием, которое он доставил сэру Фрэнсису Айвзу, главнокомандующему.

На сем заканчивается урок первый».

А теперь, сударыня, — продолжал Саттон обычным голосом, — подхожу к главному, что я хотел сказать. Когда Камби закончил чтение своей сатиры, адмирал, который все это время был чернее тучи, и остальные офицеры громко расхохотались. Адмирал приказал моему кузену отправиться на три месяца в отпуск в Англию и велел по возвращении явиться к нему на флагманский корабль на обед. Вот что я имел в виду: сэр Фрэнсис может быть жесток, а может быть и добр, и никогда не знаешь, что у него на уме.