Патрик О`Брайан - На краю земли

«Сюрприз» лег на левый галс; хотя приливное течение уже стало идти на спад, вельбот все равно сносило и на сближение ему понадобилось три четверти часа.

Шлюпка приближалась с каждой минутой, в ней находилось шесть гребцов. Их рвение было настолько велико, что, даже находясь в какой-то сотне ярдов от фрегата, они продолжали грести так, что трещали весла, и при этом хором вопили: «Эй, на судне!»

Когда, не веря своему счастью, парни с вельбота, широко улыбаясь, стали подниматься по сброшенному им штормтрапу, выяснилось, что они почти потеряли голос. После того как они выпили два ведра воды, мастер-гарпунер хриплым шепотом, перемежавшимся гортанным смехом, поведал их историю. Это была часть экипажа «Бесстрашного Лиса» из Лондона, которым командовал Джеймс Холланд. Судно занималось промыслом чуть больше двух лет, но удача улыбнулась им только у Галапагосов, где они обнаружили множество китов. В первый же день они загарпунили трех, и шлюпки отправились на охоту, чтобы привезти еще нескольких, но тут опустился туман. Они зацепились за молодого, сильного самца на сорок бочек, который утащил их к северу от скалы Редондо, где их не смогли обнаружить товарищи, чтобы снабдить дополнительными бухтами линя. В конце концов кит утащил за собой гарпун, линь и все прочее, кроме самого вельбота. Им досталось: пришлось дни и ночи выгребать против ветра и течения, не имея ни воды, ни хлеба. И что они увидели, вернувшись назад? Бедного старого «Лиса» буквально рвал на части американский фрегат: он не только снял с него новую фор-стеньгу, но также перегружал из носового и основного трюмов китовый жир и спермацет на другое лондонское китобойное судно — «Амелию». К счастью, время было вечернее, вельбот шел со стороны берега, и его не заметили. Мастер-гарпунер бывал в здешних водах раньше и изучил остров. Они смогли укрыться в небольшой бухте, спрятать шлюпку среди плавника и забраться в старое пиратское убежище. Там нашлось немного воды, которая, правда, оказалась солоноватой; рядом было множество черепах и игуан, к тому же начали откладывать яйца олуши, так что в целом питались они неплохо, хотя и страдали от жажды. Вскоре они увидели, как американский фрегат прощается с «Амелией». Подняв звездно-полосатый флаг, она взяла курс на зюйд-тень-ост. На следующий день американцы погрузили на свое судно сотни две черепах, подожгли «Лиса» и, подняв якорь, вышли из пролива на запад. Экипаж вельбота бросился было тушить пожар, но полдюжины бочек с ворванью были проломлены, жир струился по палубе, и огонь был такой силы, что к нему невозможно было подступиться. Капитан сможет увидеть обугленный остов китобоя, если пройдет по проливу: «Лис» сел на риф к северу от бухты Бэнкса, сразу за якорной стоянкой.

— После того как американец вышел из пролива, он направился на чистый вест? — спросил Джек Обри.

— Видите ли, сэр, — отозвался мастер-гарпунер. — Пожалуй, курс был один румб к зюйду от веста. Мы с Томасом Мозесом снова поднялись в укрытие и следили, как американец шел в сторону горизонта курсом вест-тень-зюйд — прямым, как стрела. На фоки грот-мачте он нес брамсели.

— Он шел к Маркизским островам?

— Совершенно верно, сэр. С полдюжины наших ребят проживают там, а с ними несколько янки. Сандвичевы острова нынче не те, что были когда-то, а Новая Зеландия — вообще жуть, не успеешь ступить на берег, как тебя сразу же сожрут.

— Превосходно, очень хорошо! Мистер Моуэт, этих людей нужно внести в судовую роль. Это отличные моряки, я уверен, нужно записать их матросами первого класса. Мистер Адамс выдаст им койки, постельные принадлежности, посуду. На пару дней они будут освобождены от работы, пусть приходят в себя. Мистер Аллен, мы выйдем из пролива, как только изменится направление приливного течения, и направимся к Маркизам.

— Черепах грузить не будем?

— Нам не до черепах. Мы и так сэкономили судовые припасы, так что разнообразия ради обойдемся без кулинарных изысков. Нет-нет. Неприятель опередил нас на восемнадцать суток, так что нельзя тратить ни минуты на черепашатину, икру или чай со сливками. — С этими словами он, очень довольный, спустился вниз. Через несколько минут в капитанскую каюту ворвался Стивен.

— Когда же мы сделаем остановку? — вскричал он. — Вы обещали сделать остановку!

— Обещание было обусловлено обстоятельствами службы, а они изменились. Послушайте, Стивен, на меня работают прилив, течение и ветер. Мой противник имеет выигрыш во времени, так что нельзя терять ни секунды. Ловить букашек и вялить ящериц — дело интересное, но имеет ли оно отношение к поставленной перед нами задаче? Посудите сами.

— Бэнкс, к вашему сведению, был доставлен в Отахейте для того, чтобы следить за прохождением Венеры через меридиан, хотя астрономические наблюдения к победной реляции не подошьешь!

— Вы забываете, что Бэнкс заплатил владельцу «Индевора» и что в то время мы не находились в состоянии войны. Задачей «Индевора» были лишь научные исследования.

Этого Стивен не знал, отчего он еще больше рассердился, но взял себя в руки и произнес:

— Насколько я могу судить, вы намерены дойти до конца этого длинного острова, что слева от нас, чтобы выйти в море с другой его стороны. — Джек Обри в ответ небрежно кивнул. — Если же мы с отцом Мартином пройдем через остров пешком, то окажемся на его другой стороне гораздо раньше корабля. Пропорция один к десяти. Небольшая шлюпка могла бы высадить нас без всякого труда и затем вернуться назад. Мы бы шли очень быстро, задерживаясь лишь для того, чтобы произвести ценные открытия источников пресной воды, залежей минералов, противоцинготных растений и тому подобного.

— Стивен, — отвечал Джек Обри. — Если бы ветер и течение действовали против нас, то я бы сказал «да», но это не так. Я обязан сказать «нет». — Высадка обоих ученых в полосе прибоя оказалась бы хлопотным делом, а прием их на западной стороне острова мог стать и вовсе невозможным. Что же касается «очень быстрой ходьбы» двух одуревших натурфилософов по заброшенному в океане острову, где полно растений и животных, неизвестных науке, то она могла продолжаться до тех пор, пока фрегат не сел бы на мель. Джек Обри хорошо помнил, как когда-то Мэтьюрин, потеряв всякий счет времени, застрял на берегу из-за какой-то мадейрской мокрицы. Однако капитан был огорчен из-за того, что друг разочарован, — это он ощущал особенно остро, видя за его спиной близкие берега островов. Еще больше он огорчился, увидев на обычно бесстрастном лице Стивена гневное выражение и услышав резкие слова:

— Хорошо, сэр. По-видимому, мне придется подчиниться силе. Я должен довольствоваться тем, что являюсь лишь винтиком военной машины, которая нацелена на разрушение, пренебрегает любыми открытиями и не в состоянии уделить науке и пяти минут. Не стану говорить о злоупотреблении властью; замечу только, что я, со своей стороны, считаю, что обещание следует выполнять, и должен признаться, что до настоящего времени мне никогда не приходило в голову, что вы можете придерживаться иного мнения или не умеете держать слово.