Деннис Уитли - Шпион по призванию

К удивлению и некоторому испугу Роджера, Друпи Нед внезапно промолвил:

— Позвольте мне предложить, сэр, чтобы вашим посланником стал мистер Брук. Он знает об этом деле лучше кого бы то ни было и сумеет убедить герцога Брунсвика.

— Отличная мысль! Благодарю вас, лорд Эдуард, — одобрил премьер-министр и обернулся к Роджеру: — Могу ли я возложить на вас эту миссию, мистер Брук?

Роджер пережил неделю испытаний, которых большинству людей хватило бы до конца дней, однако он без колебаний ответил:

— Я преданный слуга его величества и ваш, сэр.

Мистер Питт улыбнулся:

— Хорошо сказано, тем более учитывая то, что вам пришлось перенести. Вы заслуживаете признательности вашей родины.

Налив себе бокал портвейна, он поднялся и медленно продолжал:

— Тогда все решено. Конечно, нелегко угрожать войной после того, как я использовал всю свою изобретательность, чтобы сохранить мир в Европе на благо процветания Британии, но иного выхода нет. Письма для вас будут готовы к восьми вечера, как и необходимые приготовления для вашего путешествия. Молю Бога, чтобы Он помог вам убедить пруссаков, но мы тем временем предпримем свои меры. Если Пруссия откажется от совместных с нами действий, Англия будет действовать в одиночку. Я намерен сегодня же отдать приказ о мобилизации британского флота.

Вечером Роджер ступил на борт фрегата, стоявшего на якоре у Грейвзенда, и отплыл на нем с ночным отливом. Он оказался в неожиданном положении человека, везущего не только послания мистера Питта сэру Джеймсу Харрису и герцогу Брунсвику, но и письма, рекомендующие его как лицо, к мнению которого следует прислушиваться. Через сутки с небольшим он прибыл в Гаагу и поднял с постели британского министра.

Когда сэр Джеймс прочитал адресованные ему послания, он воскликнул:

— Слава Богу, что мистер Питт наконец решил поддержать штатгальтера силой оружия! На этой политике я постоянно настаивал через посредство нашего министра иностранных дел, милорда Кармартена, в течение последних двух лет.

Роджер нашел сэра Джеймса отлично информированным и компетентным. К тому же тот радушно его принял. Они сразу понравились друг другу, и спустя два часа после прибытия Роджера министр предложил ему сопровождать его на утреннее совещание с бароном Гёртцем, с чьей помощью он пытался предотвратить захват Францией Соединенных провинций.

В то же утро Роджер отправился с бароном Гёртцем в его карете в Мюнстер, штаб-квартиру армии герцога Брунсвика, где в течение сорока восьми часов происходили почти непрерывные совещания герцога с его командным составом и многочисленными германскими принцами, находившимися при его штабе. Роджер почти не принимал участия в этих обсуждениях, но он обнаружил, что немцы достаточно хорошо понимают суть происходящего, и временами подтверждал те или иные факты через переводчика.

9 сентября герцог перешел к действиям и ввел свою армию в мятежные провинции. Добровольческие корпуса оказали сопротивление, но Франция не сдержала своего обещания о поддержке и отозвала графа де Майбуа, который был заменен рейнграфом фон Зальмсом. Он и его голландские добровольцы не могли противостоять дисциплинированной прусской армии, обученной еще Фридрихом Великим, а голландская знать поддержала штатгальтера.

16 сентября французское правительство заявило, что не потерпит нарушения конституции Соединенных провинций, и в течение нескольких дней казалось, что Франция готова сражаться. Но Роджер знал, что в начале месяца де Кастри и де Сегюр, отказавшись служить под руководством архиепископа, ушли в отставку и что месье де Рошамбо и партия войны утратили былое влияние, поэтому его убеждение, что Франция блефует, оказалось верным.

20 сентября, после двухлетнего отсутствия, штатгальтер и его приверженцы с триумфом вступили в Гаагу, приветствуемые толпами народа. Роджер участвовал в торжествах, как гость сэра Джеймса. 28-го числа он вернулся в Лондон, выполнив свою миссию.

Прокутив две ночи подряд в обществе Друпи Неда, Роджер отправился в Лимингтон. Родители не могли на него нарадоваться, а отец настоял, что он должен принять пятьсот гиней награды за поимку Фуше, и возражал против его поисков новой службы, по крайней мере, в течение года.

Первым же утром дома Роджер поехал верхом узнать новости о Джорджине, но здесь его ждало разочарование. Полковник Тереби и его красавица дочь были за границей, и дворецкий сообщил Роджеру, что Джорджина теперь зовется леди Этередж, так как три года назад вышла замуж за сэра Хамфри Этереджа.

Будучи в Лондоне, Роджер попросил Друпи Неда и другого джентльмена быть его секундантами в поединке с Джорджем Ганстоном и 10 октября узнал, что встреча назначена на 17-е.

Дуэль состоялась в уединенном месте Сент-Джонс-Вуд, и Ганстон выбрал пистолеты. Оба участника отказались от предложения помириться, но признали, что не считают оскорбление смертельным. Роджер всадил пулю в плечо Ганстону, а Джордж оцарапал ему руку, но ни одна из ран не была серьезной.

Оба согласились, что их честь удовлетворена, и, как добрые англичане, в присутствии секундантов обещали не таить злобу друг на друга. Три дня спустя они пообедали вместе, но вечер не удался. У них не было абсолютно ничего общего, и они расстались, испытывая друг к другу такую же неприязнь, как и до дуэли.

После обеда с Джорджем Роджер вернулся домой. Спустя четыре дня он собрался с отцом на охоту, когда старый Бен доложил о том, что пришел главный констебль округа и хочет его видеть.

У Роджера мелькнула мысль, что это, должно быть, связано с дуэлью. Он знал, что эдикты против поединков блюдутся достаточно строго, но бывший противник заверил его во время обеда, что, так как их раны были легкими, никакие меры предприняты не будут. Однако Ганстон в результате расследования мог лишиться чина, и поэтому Роджер, отправляясь в библиотеку для разговора с посетителем, больше беспокоился за него, чем за себя.

Несколько минут они обменивались вежливыми банальностями; потом главный констебль перешел к делу:

— Моя задача — одна из самых неприятных, какие мне приходилось выполнять, мистер Брук. По этой причине я решил посетить вас лично. Кажется, вы недавно вернулись из Франции и в этой стране у вас были неприятности?

— Да, — спокойно ответил Роджер. В глубине души он постоянно опасался, что нечто подобное может случиться, но не видел смысла отвечать отрицательно.

Главный констебль смущенно продолжал:

— Дело в том, мистер Брук, что, к моему огромному сожалению, у меня имеется приказ о вашей выдаче французским властям по обвинению в убийстве.

Роджер нервно улыбнулся:

— Я действительно убил человека, но это произошло на дуэли. Прошу вас дать мне возможность посоветоваться с отцом насчет того, какого образа действий мне стоит придерживаться.