Эндрю Ходжер - Храм Фортуны

Рассказал по дороге, поскольку я — приложив, надо признаться, немалый труд — уговорил его пойти посмотреть, куда это повели его достойного хозяина.

Ехавший сзади Корникс обиженно засопел.

— Да не так оно было, — пробормотал он.

Херея рассмеялся.

— Ну, не обижайся, это я шучу.

Затем он вернулся к рассказу.

— Мы выяснили, что тебя отконвоировали прямо в Палатинский дворец. Пришлось занять удобный наблюдательный пункт и немножко подождать. Корникс, тем временем, рассказывал мне все новые и новые подробности. В частности, упомянул некоего мерзкого типа по имени Никомед, который не питает к вам симпатии. И похвастался при случае, как подбил ему глаз.

— Молодец, — бросил через плечо Сабин. — Надо было вообще шею свернуть подлецу.

— Так солдаты же кругом были... — ответил Корникс. — А то бы уж я...

— И вот, — продолжал Херея, — когда из дворца вдруг выбежал этот самый Никомед и со всех ног помчался куда-то, крепко сжимая в кулаке какой-то предмет, я сразу сообразил, что к чему. Понял, что тебя собираются ликвидировать без шума и без суда и этот негодяй сейчас приведет людей для этой цели.

Правда, я не ожидал, что там будут преторианцы, ну да ладно...

— А это были не преторианцы, — сказал вдруг Корникс. — Я узнал двоих из тех, которые напали в ту ночь на сенатора Фабия Максима. Один и дал мне тогда дубиной по голове. Ну, сегодня-то я с ним знатно поквитался.

— Да уж, — признал Кассий. — Треснул ты его здорово. Не хотел бы я быть твоим врагом.

Корникс хихикнул, а трибун снова заговорил:

— Короче, когда грек опять появился в сопровождении тех бравых воинов, я решил, что скоро нам представится случай немного помочь тебе.

Мы двинулись за ними, а когда я понял, что развязка близка, то повел Корникса наперерез коротким путем через один переулочек — в молодости я частенько бывал в Эсквилине и неплохо его знаю. Вот так мы и оказались на месте в нужное время.

— Да вы настоящие актеры, — улыбнулся Сабин. — Так сыграть пьяных надо уметь. Я ни секунды не сомневался, что вы еле на ногах стоите.

— А как же иначе? — серьезно ответил Кассий Херея. — Если бы в этом вдруг засомневался тот центурион, то мы бы уж точно больше никогда на ноги не стали.

Все засмеялись.

Ко время веселья заканчивалось — они подъезжали к Аврелиевым воротам, а там их вполне мог поджидать какой-нибудь сюрприз, заготовленный предусмотрительной Ливией.

И действительно, они еще издали заметили, что возле ворот скопилось что-то уж слишком много повозок, возле которых суетились люди. Видимо, стража проверяла тех, кто собирался выехать после разгрузки товаров на одном из римских рынков.

— Что будем делать? — с тревогой спросил Сабин.

— Прорвемся, — сквозь зубы ответил Кассий Херея. — У нас нет другого выхода. Пока там, кажется, только городская стража, но вот-вот могут появиться преторианцы. За мной.

Корникс с сомнением покачал головой. Не очень то ему хотелось вступать в бой с солдатами городских когорт, но оба трибуна не обратили внимания на его мрачный вид, и трое всадников понеслись к воротам.

Услышав стук копыт, все собравшиеся там повернули головы. Среди крестьян, торговцев и носильщиков поблескивали медные доспехи военных.

— С дороги! — повелительно крикнул Кассий Херея. — По приказу цезаря!

Вполне возможно, что эффект неожиданности сработал бы, и стража, увидев человека в мундире трибуна, не стала бы чинить препятствий, не успев сообразить, что к чему. Но, к несчастью, выезд был загорожен широкой телегой, груженной пустыми бочками, да и с противоположной стороны виднелись несколько подвод с сеном, которые ожидали, когда им разрешат проникнуть за городские стены. Возницы с кнутами в руках с любопытством разглядывали всадников и тихо переговаривались.

Кассий Херея резко осадил лошадь у самых ворот и повелительно взмахнул рукой.

— Кто тут старший? Расчистить дорогу. Мы спешим по приказу цезаря!

Сабин и Корникс тоже остановились.

Откуда-то вынырнул невысокий, крепко сбитый мужчина в форме центуриона городской стражи. Он выбросил руку в приветствии и подбежал к всадникам.

— Сейчас, господин, — прохрипел он, вытирая ладонью губы, так как только что осушил кружку вина. — Будет сделано. Но ты должен предъявить документ.

С этими словами он повернулся и громко крикнул:

— А ну, убирайтесь! Дайте проехать достойному трибуну! Живо, мерзавцы!

Погонщики схватились за постромки и принялись освобождать проход.

Кассий Херея, нахмурив брови, сунул руку за пазуху, делая вид, что ищет пропуск. Центурион ждал, позевывая. Он был совершенно спокоен и, кажется, ничего не подозревал.

Тем временем телегу с бочками уже оттащили в сторону, повозки с сеном тоже, и путь был почти свободен.

Но и центурион начал проявлять нетерпение.

— А, вот он, — сказал Кассий Херея и кивнул стражнику. — Иди ближе, документ секретный.

Тот быстро подскочил к лошади трибуна и с любопытством вытянул шею.

Кассий сильно двинул его ногой в грудь, центурион отлетел на несколько шагов и с грохотом врезался в телегу с бочками. Все вокруг оторопели.

— За мной! — крикнул Херея и рванул поводья.

Трое всадников вырвались из городских стен и быстро понеслись по виа Аврелия.

— Стой! — завопили сзади. — Держи их!

Но лошадей у стражников не было, и погони не предвиделось. Им оставалось только ругаться. Правда, очень скоро они сообщат во дворец, что трое подозрительных людей покинули город, и укажут, в каком направлении. Но даже если будет организовано преследование, у беглецов есть достаточно времени, чтобы отдалиться на солидное расстояние.

— Да ты действительно актер! — воскликнул Сабин. — Если тебя выгонят из армии, настоятельно советую идти выступать в театре. Там ты скорее чего-нибудь добьешься.

— Спасибо, — буркнул. Кассий. — Так низко я еще не пал. Ладно, посмеемся потом. Пока мы все еще в опасности и сможем вздохнуть свободно, лишь когда убедимся, что погони нет.

Всадники молча припали к шеям лошадей и помчались вперед по просторной виа Аврелия, подгоняя верных животных поводьями и толчками коленей.

Они не знали, что к тому времени на Палатине уже были прекрасно осведомлены обо всем и быстро принимали меры. Ко всем воротам были разосланы дополнительные отрады стражников, а по всем дорогам разъезжались усиленные конные патрули.

И вот, такой патруль — двадцать преторианцев под командой младшего трибуна — подскакал к Аврелиевым воротам буквально через несколько минут после того, как Сабин, Херея и Корникс, вызвав, надо признать, немалое замешательство, благополучно покинули территорию Рима.

Взволнованный центурион — начальник поста городских стражников, — растирая ушибленную грудь, доложил командиру преторианцев о том, что трое мужчин только что прорвались через ворота, не предъявив никакого документа, дававшего им право сделать это. И сообщил их приметы.