Крис Хамфрис - Узы крови

— Вот все, что я вручу моему брату. — Она подняла крошечный серебряный крестик так, что Тагаю стало видно, как он блестит в лунном свете. — Я нашла его на дереве в Тоскане. Джанни получил его в подарок от моего отца в те дни, когда мы все еще были счастливы. Джанни спрятал его среди ветвей, надеясь, что когда-нибудь заберет его обратно.

Она повернулась, сделала пару шагов по тропинке и остановилась.

— Ты прав, Тагай. Ты хорошо видишь, что тебе предстоит сделать. А появление Джанни напомнило мне о том, что должна сделать я. И вот что я скажу тебе, как сказала бы тебе наша мать — моя и Джанни. Черный Змей? Убей этого ублюдка.

С этим Анна удалилась. Ее ноги скользили на камнях, и это означало, что она не может видеть его улыбку или слышать его ответ. Но он все равно прошептал:

— Постараюсь, Белый Можжевельник. Не сомневайся: я постараюсь.

Факелы были расставлены вокруг всего поля через каждую дюжину шагов. Между огнями собралось все племя тахонтенратов — все мужчины, женщины и дети, начиная с младенцев, которых принято носить на специальных досках, и заканчивая дряхлыми стариками, восседавшими в лубяных креслах. Они пришли из деревни, расположенной под скалами, и из других поселков, однако все распределились не по месту жительства, а по принадлежности к родам. Каждый член каждого рода был голоден, потому что приток беженцев оказался тяжелым бременем и запасы пищи иссякали. Но никто не был голоднее, чем сосед, стоявший рядом с ним: все, что они имели, было разделено поровну в соответствии с обычаями их народа. Однако обстановка совершенно не походила на ту, которую Тагай застал во время игры, когда непрерывно галдели голоса, словно тысяча гусей пролетала в небе. Сейчас собравшиеся молчали. Даже новорожденные не плакали, хотя никто из них не спал и дети наблюдали за происходящим так же внимательно, как и их родители.

Тагай ждал на одном конце поля, за теми воротами, через которые Сада забросил мяч. Вокруг него столпились члены рода Медведя. Те, кто стоял ближе к нему, обсуждали его доспехи и суетились из-за них — вернее, из-за их отсутствия. Большинство же просто уставились на противоположную сторону поля. Там, за вторыми воротами, на них устремляли ответные взгляды члены рода Волка.

Пока его тетка Гака заканчивала расписывать бойца причудливыми красными узорами, Сада суетился больше других Медведей. Наклоняясь к руке Тагая, он проверял и перепроверял завязки на его нарукавнике, затягивая полоски кожи так, чтобы каждая кедровая дощечка ложилась вплотную к другой. Затем наступила очередь ремней на круглом щите, которые двоюродный брат заботливо укрепил еще несколькими стежками кожаной нити.

Пока Сада проталкивал костяную иглу мимо руки воина, словно сделанной из дерева, один из воинов подбежал к Саде и зашептал что-то ему на ухо. Сада хмыкнул, продолжая шитье.

— И какие ставки сейчас, братец? — полюбопытствовал Тагай.

Сада поднял голову: на его лице отразилось изумление.

— Ставки? Это же обряд, Тагай, а не просто бой! Ваш поединок — часть веры нашего народа. Мы не делаем ставок на благосклонность богов. Если бы ты вырос среди нас, не среди людей, которые ни во что не верят, ты бы знал это.

И снова принялся за шитье, закусив конец нити зубами.

— Сада!

— Да?

— Какие ставки?

Воин сплюнул в сторону, не выпуская нити изо рта.

— Восемь бобровых шкурок против одной, — проворчал он. — Вечером было пять против одной. Но потом, когда ты вышел утром без доспехов…

Он сделал последний стежок.

Тагай сохранил на лице улыбку, но у него свело живот. Он был рад, что его уже вытошнило супом, который его заставили съесть за час до этого. Ему не хотелось увеличивать ставки, снова поддавшись тошноте.

На востоке появился слабый свет. Распухшая луна побагровела.

«Как будто ее залило кровью, — подумал Тагай. — Кто-то скоро умрет».

По его толпе пробежал ропот, все чуть подвинулись. Тагай увидел, что к центру поля движутся четыре факела. Под ними шагал мужчина в вампумах. В одной руке он нес трубку, в другой — резной жезл. Барабаны, отбивавшие мерный ритм, смолкли.

— Тододахо. — Сада выпрямился. — Так. Начинается.

— Люди Оленя! — Сильный голос вождя, привыкший произносить речи на советах, легко достиг краев поля. — Не думал я, что увижу, как наступает подобный день, — день, когда все тахонтенраты собрались под сенью вигвама наших богов. Надлежит радоваться, когда поселок встречается с поселком, далекий род соединяется с близким, давно расставшиеся родичи снова вместе. Мне это доставляет радость.

Слушатели отозвались общим возгласом:

— Хау!

Когда крик стих, Пойманный продолжил:

— Однако этот день одновременно и день печали. Ибо мы собрались не для празднества: к общим очагам нас призвала опасность. Нас вытесняют из охотничьих угодий здесь и там, здесь и там. — Подняв жезл, вождь торжественно указал на все четыре стороны. — Вот что мы обсудим сегодня на большом совете. Но прежде мы призваны стать свидетелями битвы близнецов, Тавискарана и Иоскехи. Эти божественные братья сражались в самом начале времен, когда земля была плоской пустынной равниной. Кровь, которую они пролили, породила множество вещей нашего мира. И меня не удивляет, что сейчас, в момент величайшей опасности, близнецы снова призваны вступить в единоборство.

Опять раздался крик «Хау!», еще более громкий, чем в первый раз. Тододахо позволил общему воплю прокатиться по всему полю и затихнуть, а потом заговорил снова:

— Все мы знаем, что утверждают эти двое. Один из них лжет в самой глубине своего сердца. Один из них сегодня умрет, чтобы доказать правоту второго. Но это — не игра, когда один род наносит удар другому, заставляя ликовать то одну сторону, то другую. Пусть никто не считает их битву игрой, и пусть кровавая вражда не заставит нас сражаться между собой. В ближайшем будущем нас всех ждет война. Помните, что сейчас не Волк сражается с Медведем. Это — сражение близнецов. Пусть боги решают.

Голос Тододахо взлетел до самых высоких нот. Вождь высоко воздел свой жезл. Новый крик «Хау!» был еще более громким и продолжительным, чем прежде. Когда голоса индейцев смолкли, забили барабаны, и Пойманный отошел назад, заняв место рядом с другими вождями.

Сада приблизился к Тагаю.

— Встань на колени! — приказал он.

Тагай опустился на колени, и Сада зашел ему за спину. В следующую секунду юноша почувствовал, как двоюродный брат повязывает ему на лоб ленту, сплетенную из лосиного волоса.

— Это — моя, та, что я надеваю, когда иду воевать, — пояснил Сада. — Немало врагов смотрели на нее и умирали. Думаю, этот Волк станет следующим.

Тагай встал. Его ноги внезапно налились силой, словно лента на его голове каким-то образом тянула его вверх.