Вальтер Скотт - Приключения Найджела

По окончании церемонии гостей в королевских каретах отвезли в дом Джорджа Гериота, где в покоях Фолджамб их ожидал великолепный обед. Едва король очутился в этом скромном приюте, как он тут же поспешно снял и отбросил в сторону шпагу и перевязь, — словно они жгли ему руки, швырнул шляпу с перьями на стол, как бы говоря: «Лежи там, власть!», с удовольствием выпил полный бокал вина за здоровье новобрачных, а затем принялся мелкими шажками расхаживать по комнате, бормотать что-то себе под нос, смеяться и отпускать шутки; нельзя сказать, чтобы шутки были очень остроумного или тонкого свойства, но каждый раз король первый заливался одобрительным смехом, показывая пример всем остальным. Его величество веселился вовсю, гости с нетерпением ждали, когда пригласят к столу, как вдруг в комнату вошел слуга и шепотом вызвал мейстера Гериота. Тот вышел, но сейчас же вернулся назад и, подойдя к королю, в свою очередь шепнул ему на ухо несколько слов, от которых король подскочил. — А он не требует денег? — отрывисто и недовольно спросил он.

— Отнюдь нет, мой государь, — ответил Гериот. — Как он выразился, к этому вопросу он останется равнодушным до тех пор, пока будет угодно вашему величеству.

— Клянусь честью, любезный, — воскликнул король, — вот речь честного человека и доброго верноподданного, и мы не замедлим его наградить! Что ж такого, что он простолюдин — и бродячая кошка может смотреть на короля. Поспеши, любезный, веди его сюда, pandite fores! note 206Мониплайз? Поистине его должны были бы назвать Монипенсом, хотя, поручусь, вы, англичане, скажете, что в Шотландии нет такой фамилии.

— Монипенсы — старинная, почтенная семья, — вставил сэр Манго Мэлегроутер, — жаль только, что она малочисленна.

— Мне кажется, сэр Манго, — заметил мейстер Лоустоф, которого лорд Гленварлох пригласил на свадьбу, — среди наших соотечественников становится все больше членов этой семьи, с тех пор как его величество изволил вступить на английский престол и шотландцы хлынули в Англию.

— Вы правы, совершенно правы, — кивнул сэр Манго, косясь на Джорджа Гериота, — некоторые из нас нажили себе состояние благодаря этому счастливому для Англии событию.

Он не успел еще умолкнуть, как распахнулись двери и в комнату, к изумлению Гленварлоха, вошел его бывший слуга Ричи Мониплайз, одетый в нарядное, даже роскошное платье с богатой отделкой; на руку его опиралась высокая, костлявая, морщинистая Марта Трапбуа. Глухое платье черного бархата, облекавшее ее несколько искривленную фигуру, так причудливо гармонировало с ее неестественно бледным, мрачным лицом, что король в смятении воскликнул:

— Что за черт, кого это он сюда привел? Да это мертвец в саване, клянусь своей королевской особой!

— Осмелюсь просить ваше величество обращаться с ней вежливо, — сказал Ричи, — так как с сегодняшнего дня она моя законная жена, мистрис Марта Мониплайз.

— Клянусь честью, любезный, она у тебя чересчур свирепого вида. Ты уверен, что она не была в свое время придворной дамой у нашей родственницы, кровавой памяти королевы Марии?

— Я уверен в одном, если угодно вашему величеству: она принесла мне в приданое пятьдесят тысяч добрых фунтов, а может, и еще больше, и это дало мне возможность быть полезным вашему величеству и некоторым другим людям.

— Незачем напоминать нам об этом, любезный, — проговорил король, — мы сами помним об оказанном тобой небольшом одолжении и очень рады, что твоя суровая супруга вверила свое состояние такому человеку, который умеет использовать его для блага короля и государства. Но где ты ее откопал, любезный?

— Я добыл ее старинным шотландским способом, мой государь: с помощью копья и лука. У нас был уговор, что она выйдет за меня, если я отомщу за смерть ее отца. Я расправился с убийцей и завладел добычей.

— Это дочь старика Трапбуа, которая так долго пропадала, — вмешался Лоустоф. — В каком дьявольском месте вы ее держали, дружище Ричи?

— Мейстер Ричард, если позволите, — отрезал Ричи, — или мейстер Ричард Мониплайз, если вам так больше нравится. Где я ее держал? Я с самыми честными намерениями поселил ее в доме одного моего почтенного земляка. А такую строгую тайну я сохранял из чистой осторожности, зная, что в городе полно беспутных шалопаев вроде вас, мейстер Лоустоф.

Высокомерный ответ Ричи вызвал смех у всех присутствующих, кроме его супруги, которая нетерпеливо оборвала его, сказав по обыкновению отрывисто и сурово:

— Довольно, довольно! Прошу тебя, замолчи. Сделаем то, ради чего мы пришли сюда.

С этими словами она достала сверток документов и, протянув лорду Гленварлоху, громко добавила:

— Беру в свидетели его величество короля и всех присутствующих, что я возвращаю выкупленное поместье Гленварлохов его законному владельцу в свободное пользование, безо всяких ограничений, как владели им все предки Гленварлохов.

— Я был свидетелем при выкупе закладной, — сказал Лоустоф, — но не имел понятия о том, кто выкупает поместье.

— И незачем вам было знать, — вставил Ричи, — глупо раньше времени хвастаться удачей.

— Да замолчишь ли ты! — прикрикнула на него жена. — Эта бумага, — продолжала она, подавая лорду Гленварлоху еще один документ, — тоже принадлежит вам. Примите ее от меня, но не спрашивайте, как она попала в мои руки.

Король поспешно подошел к лорду Гленварлоху и, с любопытством бросив взгляд на бумагу, воскликнул:

— Клянусь нашей королевской властью, это тот самый подписанный нами приказ о выдаче денег, который давно считался потерянным! Как он у вас очутился, госпожа новобрачная?

— Это тайна, — сухо ответила Марта.

— Тайна, которую мой язык никогда не выдаст, если только король не прикажет мне, как своему подданному, — твердо сказал Ричи.

— Я тебе приказываю, приказываю, — проговорил Иаков, заикаясь и дрожа от нетерпения и любопытства, как заядлая сплетница.

Сэр Манго, также снедаемый любопытством, а еще больше злорадным желанием дознаться до сути чужой тайны, перегнул вперед свое длинное, тощее туловище наподобие согнутого удилища, убрал редкие седые волосы за ухо и приложил к нему ладонь, дабы не проронить ни одного звука из ожидаемого сообщения. И хотя Марта угрожающе нахмурилась, Ричи безбоязненно продолжал объяснять королю, что «его покойный тесть, в общем человек славный и очень осторожный, отличался излишним запасом житейской мудрости, которая временами несколько искривляла прямоту его пути: он любил рыться в чужих вещах, и порою кое-что прилипало к его пальцам».

— Стыдись, Ричард! — воскликнула Марта. — Если уж предавать огласке его позор, будь по крайней мере краток. Да, милорд, — добавила она, обращаясь к Найджелу, — золотая монета была не единственной приманкой, которая тянула несчастного старика в вашу комнату той злополучной ночью. Он хотел похитить у вас этот документ и осуществил свое намерение. Подлый стряпчий был в то утро у него, и для меня нет сомнений, что именно он подбил впавшего в детство старика на этот гнусный поступок, чтобы создать еще одну помеху к выкупу вашего поместья. Если вдохновителем постыдного заговора было некое более важное лицо, то да простит ему бог, ибо он сейчас там, где держат ответ за свои преступления.