Вальтер Скотт - Приключения Найджела

— Я дал лорду Гленварлоху точно такой же совет, — ответил лорд Дэлгарно. — Но я думаю, ты согласишься со мной, дорогой отец, что наш друг подвергнется очень большой опасности, если еще раз: явится во дворец, имея такого врага, как герцог. Не лучше ли предоставить мне попытаться смягчить неприязнь, которую некоторые льстецы внушили герцогу по отношению к нашему другу?

— Если тебе удастся убедить Бакингема в том, что он заблуждается, я впервые смогу сказать, что среди придворных существуют доброта и честность. Я уже не раз говорил тебе и твоей сестре, что о жизни при дворе я очень невысокого мнения.

— Можешь не сомневаться, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Найджелу, — промолвил лорд Дэлгарно. — Но не следует забывать, мой дорогой отец, что мне приходится пользоваться более медленными и осторожными средствами, чем те, благодаря которым ты снискал благосклонность короля двадцать лет тому назад.

— Клянусь честью, боюсь, что ты прав, — ответил отец. — Уверяю тебя, Малколм, скорее я лег бы в могилу, чем стал сомневаться в твоей честности и благородстве; но почему-то честная, бескорыстная служба не встречает теперь при дворе такого же признания, как в дни моей молодости, и все же ты идешь в гору.

— О, в наше время уже нельзя служить так, как в старину, — сказал лорд Дэлгарно. — Миновала пора ежедневных восстаний и ночных покушений, столь модных при шотландском дворе. Ваша быстрая и решительная помощь монарху со шпагой в руке больше не нужна, и она показалась бы такой же неуместной, как ваши старомодные слуги на придворном маскараде с их гербами, мечами и щитами. К тому же, отец, слишком поспешное изъявление верности имеет свои неудобства. Я слышал из уст самого короля, что когда вы пронзили кинжалом предателя Рутвена, вы действовали так неосторожно, что кончик кинжала на четверть дюйма вонзился в королевскую ягодицу. Рассказывая об этом, король всегда потирает раненое место и цитирует свое «infandum… renovare dolorem». note 103Но виной тому старая мода, которая заставляла вас носить длинный лиддсдэйлский кинжал вместо короткого пармского. Однако, мой дорогой отец, вы называете это беззаветной и доблестной службой. Я слышал, что король целых две недели не мог сидеть прямо, хотя в его парадное кресло были положены все подушки Фолкленда, не считая подушек, присланных мэром Данфермлайна.

— Это ложь! — воскликнул старый граф. — Чистейшая ложь, кто бы ее ни выдумал! Правда, со мной был мой боевой кинжал, а не шило, подобное вашему, которым можно только ковырять в зубах. А что касается поспешности — черт возьми! — как тут не спешить, когда короли вопят, словно недорезанная курица: «Измена! Убивают!» Но вы, молодые придворные, ничего не смыслите в этих делах; вы немногим лучше зеленых гусей, которых привозят из Индии: вся служба их заключается в том, чтобы повторять все, что говорят их хозяева. Вы стая хвастунов, льстецов и шептунов. Ну что ж, я стар и не могу изменить своим привычкам, не то я бросил бы все, чтобы снова услышать, как шумит Тэй, низвергаясь водопадом на скалы в Кэмпси-Линн.

— Но вот уже звонит обеденный колокол, отец, — сказал лорд Дэлгарно, — и если повар не пережарил оленину, которую я прислал вам, эти звуки не уступят ей в нежности.

— Тогда следуйте за мной, юнцы, если хотите, — сказал старый граф. Он вышел из беседки, в которой происходил этот разговор, и зашагал к дому в сопровождении двух молодых людей.

Беседуя с Найджелом с глазу на глаз, лорд Дэлгарно без труда отговорил его от немедленного посещения дворца, однако на сделанное им предложение сначала представить его герцогу Бакингему лорд Гленварлох ответил решительным и презрительным отказом. Его друг пожал плечами с видом человека, считающего, что он дал своему упрямому другу самый лучший совет и снимает с себя всякую ответственность за последствия его упорства.

Что касается отца, то его стол и самое лучшее вино, которое лилось более щедро, чем следовало бы, были к услугам его молодого друга, так же как советы и помощь в ведении дела. Однако влияние лорда Хантинглена было скорее кажущимся, нежели реальным; он сам относился так беспечно к использованию доверия, приобретенного им в результате доблестного спасения жизни короля, а фаворитам и министрам монарха так легко было противодействовать его влиянию, что за исключением двух-трех случаев, когда король был захвачен врасплох, как в деле лорда Гленварлоха, королевская щедрость никогда не распространялась ни на него самого, ни на его друзей.

— Никогда еще не было человека, — уверял лорд Дэлгарно, лучше знавший жизнь английского двора и видевший, в чем заключается недостаток его отца, — который с такой легкостью мог бы подняться до самых вершин счастья, как мой бедный отец. Он приобрел право построить лестницу, ступеньку за ступенькой, медленно, но верно, так чтобы каждая милость, которую он испрашивал для себя из года в год, в свою очередь становилась опорой для снискания королевской благосклонности в следующем году. Но твое счастье не должно разбиться о те же скалы, Найджел, — говорил он обычно в заключение. — Хоть я не обладаю такими средствами, чтобы оказывать влияние, какими обладает, или, вернее, обладал, мой отец, пока он не разменял их на бочки с испанским вином, соколов, гончих и прочую дрянь, я гораздо лучше, чем он, умею извлекать выгоду из того, чем я обладаю. И все это, мой дорогой Найджел, должно служить твоим интересам. Не удивляйся и не обижайся на меня за то, что ты видишь меня теперь реже, чем прежде: началась охота на оленей, и принц хочет, чтобы я чаще сопровождал его. Я не должен также забывать и герцога, чтобы иметь возможность замолвить за тебя словечко, как только представится случай.

— Я не нуждаюсь ни в каких ходатайствах перед герцогом, — мрачно произнес Найджел. — Я уже не раз говорил это.

— Но я ведь употребил это выражение в таком же смысле, неблагодарный и подозрительный спорщик, — возразил Дэлгарно, — в каком я сейчас стараюсь замолвить перед тобой словечко за герцога. Разумеется, я имею в виду только то, что я согласен с любимым изречением нашего королевского властелина: «Beati pacific!». note 104

Уже не раз беседы лорда Гленварлоха со старым графом и с его сыном принимали подобный оборот и приводили к таким же результатам. Иногда ему казалось, что благодаря отцу и сыну, не говоря уже о менее заметном и менее показном, но едва ли менее могущественном влиянии леди Блэкчестер, его дело, значительно упростившееся, могло бы быть несколько ускорено. Но было одинаково невозможно сомневаться в грубоватой честности отца и в пылкой, в'сегда готовой к услугам дружбе лорда Дэлгарно; нелегко было также предположить, что леди, оказавшая ему такой милостивый прием, откажет в своей поддержке, если она сможет принести пользу для его дела. К тому же Найджел был убежден в правдивости слов лорда Дэлгарно, часто указывавшего на то, что каждый мелкий чиновник, через руки которого должно пройти его дело, считая фаворита его врагом, будет стараться заслужить похвалу и чинить всевозможные препятствия, и лорд Гленварлох сможет преодолеть их, только проявив стойкость и терпение, если он не предпочтет помириться, или, как выразился лорд Дэлгарно, заключить мир с герцогом Бакингемом.