Эдуард Седаков - Моисей в Египте

Это рассуждение позволило ему наконец собраться с духом, отбросить нерешительность, снова вызвать боевую злость и всепоглощающую жажду мщения. Прежнее безмятежное спокойствие исчезло, уступив место двум, вечно состязающимся между собою привычным чувствам — кипящему гневу и холодной осторожности. Может быть, этому отчасти способствовало то, что наступило обеденное время и Магрубет должен был уже проголодаться, а может быть, оттого, что его глубокое внутреннее чутье не давало ему покоя, предсказывая какое-то близко находящееся, нехорошее событие.

То и дело он обгонял одиночные повозки и небольшие, по нескольку подвод, обозы с крестьянскими продуктами, движущиеся по пути к Менефру. Каждый раз, еще издали завидев всадника, возницы прятались за волов, чтобы пропустить его по дороге, и что-то злобное и ругательское выкрикивали вослед. Магрубету не нравились эти выходки обычно миролюбивой и сдержанной египетской черни. Ему не нравилась также местность, по которой он сейчас проезжал.

С левой стороны вдоль всего берега бескрайнего Хапи тянулись заросли садов, скрывающих в своей зелени домики деревень, а справа холмистая лесная местность все ближе подступала к дороге. Впереди она образовывала узкий перехват, где очень удобно было скрывать засаду и кого угодно потрошить на дороге.

«Какое-то неспокойное время, неспокойные люди. Тут как раз можно ожидать любой пакости», — думалось Магрубету. Он догнал тянувшуюся впереди крестьянскую телегу, запряженную двумя волами, спешился и пошел рядом. Двое темных от загара крестьян, по-видимому отец и сын, недоверчиво и мрачно поглядывали на Магрубета, прячась по другую сторону повозки.

— Мир и благо да пошлет вам великий Амон-Ра! — приветствовал их Магрубет, рассчитывая разговориться и расспросить их кое о чем и заодно вместе незаметно подойти к узкому месту, где, он был почти уверен, кто-то должен находиться. Или местные воины, или менефрские сборщики пошлины не могли не облюбовать это место.

— Всем посылает свою благодать великий Амон-Ра, — откликнулся старший и тут же добавил: — С каких пор гиксы стали обращаться к нашим богам?

— Я не гикс, — ответил Магрубет.

— Похоже, что так, — сказал старший, переходя поближе. — Последних гиксов из Менеф-ра уже всех выгнали.

— Что значит «выгнали гиксов»? — не понял Магрубет.

— Откуда же ты взялся и кто ты такой, что не знаешь вещей, известных любому ребенку?

— Я иду в Менефр из Палистана [13]. В Египте я не был уже много лет.

— Странно, что ты идешь в Менефр с другой стороны. Впрочем, мое дело маленькое, но пока там разберутся, что ты не гикс, можно как раз потерять свою голову.

Сказав «там», крестьянин указал рукой вперед, на миртовые деревья, подступающие к дороге.

— Моя голова мне самому нужна, — усмехнулся Магрубет. — А кто это там будет с нами разбираться?

— Дело в том, что гиксов выгнали из Менефра уже давным-давно, но с неделю назад один их отряд видели здесь недалеко. Наш фараон скоро выгонит всех гиксов даже из Авариса.

При слове «фараон» Магрубет передернулся, однако он ничего не понял и было уже не до расспросов. На дорогу выехали пятеро вооруженных всадников. По одинаковой одежде и по оружию еще издали Магрубет определил, что это воины. Он шел позади телеги, рассчитывая подойти поближе незамеченным.

Когда оставалось всего локтей сто, один воин, приблизившись к другому, указал рукой явно на Магрубета. Поняв, что его уже обнаружили, Магрубет вскочил на коня и, стиснув его коленями, рывком направил вскачь прямо на всадников. Это оказалось совершенно неожиданным для них, на что и надеялся Магрубет. Кони их шарахнулись в стороны, когда он промчался мимо.

Магрубет скакал, пригнувшись к шее коня, и каждую секунду оглядывался назад. Он знал, что воины устремятся в погоню и прежде всего метнут в него свои копья. Действительно, пятерка всадников неслась за ним и вот уже одно копье просвистело мимо.

«Еще четыре», — спокойно подумал Магрубет и резко рванул коня вправо. Второе копье вонзилось в землю левее его. Затем — рывок влево и два копья просвистели справа. «Хорошие воины, — отметил про себя Магрубет, — Однако не этим египетским наездникам состязаться в конном бою с хеттом!» Оглянувшись, он на долю секунды придержал коня и прямо на лету поймал рукой последнее пятое копье. Теперь повернуть назад, навстречу этим воякам и показать, с кем они имели дело!

Чтобы неожиданно развернуться к бою с пятеркой воинов, Магрубет применил особый редкостный прием верховой езды, рассчитанный на очень сильного и тренированного в боях коня. На всем скаку он резко вздыбил скакуна, повернул его в обратную сторону, осадил на мгновение и броском устремил в бой. Конь, присев на задние ноги, рванулся вперед огромным прыжком, а Магрубет уже стоял на его спине во весь рост, держа в зубах повод, а в обеих вытянутых вверх над головой руках — копье.

Так передовые конные хетты для устрашения бросались в начале боя на врага. Но египтяне мало воевали кавалерией, а эти воины, видимо, никогда не видели такой атаки. На миг им показалось, что на них, распластав крылья, несется разъяренный, ужасный бог Сэт. Они резко остановили коней и, в страхе сбившись в кучку, съехали с дороги.

Снова усевшись на коня, Магрубет поднял его на дыбы на расстоянии сорока локтей от воинов и захохотал громовым голосом. От этого хохота четверо всадников с еще большим испугом осадили коней назад, но пятый, словно его ударили прутом по спине, гневно вскрикнул и, выхватив меч, толкнул своего коня коленями навстречу грозному противнику.

Магрубет по одежде и по вооружению успел заметить, что перед ним предстал благородный аристократ. Это был еще совсем молодой воин, рослый и смелый юноша. Смех он воспринял, наверное, как личную обиду и бросился в схватку, не поняв, в отличие от его четверых соратников, с кем имеет дело.

По всем правилам боя, которым Магрубет сам обучал начинающих воинов, этот юноша обрушил на противника свой первый удар мечом. Но со всего замаха его рука наткнулась на тупой конец древка копья, а меч со свистом вырвался из руки и улетел куда-то в воздух. Юноша прижал к груди онемевшую от боли руку, а страшный противник, поворачивая на скаку коня, уже несся к нему с поднятым в руке копьем.

Увидев беззащитного, растерявшегося соперника, Магрубет зло усмехнулся, предвкушая легкую победу. Но… в этот миг почему-то ему вспомнилась Таттехуш. Ее розово-белое лицо, ее внимательный взгляд, проникающий в самую глубину души, всплыли перед глазами. Ее полукруглый рот, источающий наивную доброту, словно беззвучно выговаривал какие-то слова предостережения. Магрубет, как бы прогоняя видение, встряхнул головой. Перед ним наяву было другое лицо. Это было бледное от боли и гнева лицо, такое, каких он перевидал тысячи за свою жизнь. И впервые в жизни Магрубет не захотел убивать своего противника.