Александр Степанов - Порт-Артур. Том 2

– Великий вы мастер говорить с начальством. На что Григорович крепок, как кремень, и того сумели уговорить, – заметил Рашевский.

Звонарев рассказал о магическом действии записки Сахарова. Все трое присутствующих громко расхохотались.

– Ворон ворону глаз не выклюет, рука руку моет, – в один голос проговорили Науменко и Бутусов.

– Умение со всеми ладить – драгоценнейшее свойство человеческого характера, – заметил Науменко.

– Сам Роман Исидорович является образцом такого человека. Даже с нашими артурскими генералами, враждующими друг с другом, он один со всеми сохраняет дружеские отношения.

– Самое главное – он завоевал горячие симпатии Веры Алексеевны, не раболепствуя перед ней и сохраняя чувство собственного достоинства, – произнес Бутусов. – Я когда-то служил вместе со Стесселем в Ростовском гренадерском полку. Я был прапором, а он поручиком. Он и тогда не блистал умом, хотя и был прекрасным строевиком, танцором, весельчаком и выпить был не дурак. Там же в полку служил и отец Веры Алексеевны, капитан Иевлев. К пятидесяти годам он едва добрался до капитана, зато обзавелся шестью дочерьми. Одной из них и была Вера Алексеевна.

– Чем же ее прельстил Стессель? – поинтересовался Науменко.

– Не век же ей было сидеть у отца на шее. Девка она была умная, энергичная. Быстро раскусила своего будущего супруга и решила сделать ему карьеру. Заставила держать экзамен в Академию генерального штаба, но он три раза ездил и три раза провалился. Тогда по совету Куропаткина, друга детства Стесселя, он перевелся на Дальний Восток. Служить здесь было спокойнее и легче было выдвинуться. Так с помощью жены Стессель сделал карьеру, получил крест и чин генерала.

– А помните, как в тысяча девятьсот третьем году здесь побывал Куропаткин проездом из Японии? Принимали его с треском и помпой! – проговорил Рашевский. – Тогда на маневрах Фок брал Артур, а Стессель защищал. Фока признали побежденным, а Стессель за особое отличие по службе получил генерал-лейтенанта. И тут, конечно, не обошлось без Веры Алексеевны.

– Хорошо жить за спиной такой жены, – улыбнулся

Науменко.

– Сам Стессель временами держится другого мнения. Не раз пытался удрать от нее, но она крепко держала его на привязи, – улыбнулся Бутусов.

– Как ни странно, а несомненно судьба Артура в какой-то степени зависит от капризов пусть не глупой, но все же женщины, совершенно не разбирающейся в военном деле, – задумчиво бросил Рашевский.

– Пока ее продовольственные запасы не иссякнут, она не будет настаивать на немедленной капитуляции. Сейчас она загребает большие деньги, продавая свою живность по умопомрачительным ценам, – отозвался Бутусов.

– Мы должны быть готовыми ко всяким случайностям. Никто не знает, о чем думает и о чем не думает госпожа Стессель, – иронически заметил Рашевский.

– Одна надежда на Романа Исидоровича. Он сумеет в нужную минуту повлиять на Стесселя и его жену, – отозвался Науменко.

Денщик пригласил всех на другую половину дома к Кондратенко.

Отдохнувший генерал приветливо поздоровался с ними и выслушал доклад Рашевского. Одобрив намеченные мероприятия по сооружению минных галерей и сделав несколько замечаний, Кондратенко перешел на артурские темы.

– Сегодня видел Анатолия Михайловича. Он клятвенно уверял меня, что в течение октября Куропаткин обязательно перейдет в наступление и к ноябрю, самое позднее к началу декабря, Артур будет освобожден. Эскадра Рожественского уже вышла из Либавы и, следовательно, в январе – феврале будет здесь. Тогда превосходство на море будет на нашей стороне, и к лету будущего года война закончится, – сообщил генерал.

– Значит, надо ждать очередного японского штурма, – резюмировал Науменко.

– Это почему? – удивился Кондратенко.

– Во-первых, если правда, что Куропаткин действительно будет наступать, то вполне естественно, что японцы приложат все силы, чтобы возможно скорее освободить свою осадную армию, взяв Артур, и, во-вторых, подобные известия исходят из штаба района каждый раз, когда получаются сведения об увеличении осадной армии.

– Пожалуй, вы правы, Евгений Николаевич, – отозвался Рашевский. – В куропаткннскую победу я не верю. После Тюренчена, Вафангоу и Ляояна трудно рассчитывать на быстрый успех. К весне, быть может, и удастся Маньчжурской армии перейти в наступление, но едва ли Артур доживет до того времени.

– Вы, Сергей Александрович, чрезмерный пессимист! Наступление Куропаткина тотчас же заставит японцев оттянуть часть своих сил от Артура, что сделает невозможными новые штурмы, а без них мы сможем протянуть до весны. В этом-то и заключается взаимодействие полевой армии и крепости, – пояснил Кондратенко.

– Дотянем до весны, если только Вера Алексеевна не сдрейфит и не капитулирует, – шутливо заметил Науменко.

– В Артуре преувеличивают влияние мадам Стессель на мужа. Дальше распределения наград она не идет, – запротестовал генерал.

– Сильно ошибаетесь, Роман Исидорович, недавно я узнал от самого Рейса, что Вера Алексеевна заступалась за вас перед мужем, когда вы в июле самовольно уехали на передовые позиции на Зеленых горах, – ответил Науменко.

– Все это сплетни, которые я не хочу даже слушать! – рассердился Кондратенко и встал.

Офицеры поспешили откланяться. Звонарев направился к Пушкинской школе. Уже совсем стемнело, лучи японских прожекторов скользили по вершинам гор. На улицах началось обычное ночное движение по направлению к фортам и обратно.

Выспавшаяся за день Варя с распущенными волосами расхаживала по небольшой гостиной. В углу, в качалке, с рукоделием в руках сидела Мария Петровна, на диване примостилась Леля, за роялем наигрывала чтото Оля.

– Вы мне прожужжали уши, твердя о женском равноправии, – кипятилась Варя, – почему же я должна ждать, пока мне сделают предложение, а не могу сама предложить жениться на мне?

– Это будет нескромно с твоей стороны, – возразила Мария Петровна. – Как ты будешь чувствовать себя, если получишь отказ? Скажут, что ты вешалась на шею и была отвергнута?

– И что же из того? Раз мужчинам не стыдно получать отказы, то, значит, и мне этого нечего стыдиться, – не уступала Варя.

– Одним словом, ты собираешься объясниться в любви Сереже Звонареву? – заметила Оля.

– Я ему на шею не вешаюсь, как ты Борейко.

– Что за вульгарный тон у тебя, Варя! Я просто люблю этого большого младенца и не скрываю этого от него. Быть может, со временем мы и поженимся, а может, и разойдемся, – задумчиво ответила маленькая учительница.

Стук в наружную дверь прервал разговор. Варя поспешила скрыться в другую комнату. Вошел Борейко со свертком.