Александр Степанов - Порт-Артур. Том 2

– А вам, морякам, что нужно? – обратился к вошедшим генерал.

– Приказ, когда и куда выступать, – бойко ответил Сойманов.

– Неплохой ответ. Как у вас с пищей и теплой одеждой?

– Управление порта нас вполне обеспечило и тем и другим. Матросы получают по полбанки мясных консервов в день на человека и имеют теплую одежду. Борщ готовится в морских казармах и подвозится к самым позициям.

– Поскольку флот больше заинтересован в судьбе Высокой, то пусть он ее и защищает, – заметил один из стрелковых офицеров.

– Совершенно неправильное мнение. Во время осады крепости моряки четыре месяца рука об руку со стрелками и артиллеристами мужественно сражались на фортах и укреплениях крепости. А в дальнейшем ходе осады весьма важно, в чьих руках будет находиться Высокая, – отозвался Белый.

– Так и решим: моряков оставим на горе, стрелков снимем, пополним их госпитальными командами и выздоравливающими, – распорядился Кондратенко и направился к двери. За ним пошли и остальные.

– Построить морские команды, – приказал генерал.

Когда распоряжение было выполнено, Кондратенко тепло поблагодарил матросов за боевую работу.

– Вам придется защищать Высокую и дальше. Помните, что ее падение равносильно гибели ваших судов и кораблей. Я надеюсь на вас, как на своих стрелков. Наша родина поручила вам защиту Артура, и я твердо уверен, что вы сумеете отстоять его так же, как и Высокую.

– Постараемся, ваше превосходительство! – гаркнули в ответ моряки.

– Ну, с богом, – махнул рукой Кондратенко.

Сойманов и Акинфиев увели свои команды.

Ушел и Борейко. Вскоре он оказался около Пушкинской школы. Осторожно постучав в дверь, он назвал свою фамилию. Его встретила маленькая учительница.

– Каким ветром вас сюда занесло в такой поздний час? – спросила она поручика.

– Вы мне разрешите у вас переночевать? – спросил он.

– Только, чур, вы будете вести себя скромненько, – проговорила учительница, грозя ему пальцем.

– Об этом не беспокойтесь. В вашем присутствии я делаюсь, как известно, ручным.

– До сих пор у меня были ручные кошки, собаки и другие звери, но медведей еще не было.

– Поскольку у вас имеется уже такой большой опыт дрессировщика, я думаю, что вы и меня сумеете прибрать к рукам, а вернее, уже давно прибрали, – добавил он через несколько секунд.

– Вы, кажется, против этого не возражаете? – улыбнулась учительница.

– Нет, – буркнул поручик и, неожиданно подхватив ее на руки, крепко поцеловал.

– На место! – крикнула Оля, отбиваясь от него, но поручик понес ее, как малого ребенка, в соседнюю комнату, где их ожидали уже Мария Петровна и Леля.

– Наши голубки, кажется, договорились, – заметила Леля, увидев их счастливые лица.

Оля торжественно представила:

– Мой муж.

Наступили последние дни горы Высокой. 20 ноября с утра на Высокую гору обрушился шквал огня. Осадные батареи неистовствовали. Весь береговой фронт и броненосцы открыли ответный перекидной огонь по японцам, стараясь привести к молчанию их тяжелые батареи.

Едва началась стрельба, как Борейко заторопился на

Высокую. Около Сводного госпиталя он нагнал Варю Белую с Васей.

– Сереже стало гораздо лучше, – радостно сообщила девушка. – Он быстро поправляется.

– Очевидно, после Надиных поцелуев, – пошутил поручик.

Варя растерянно посмотрела на Борейко.

– Сережа не такой, чтобы любить меня, а целоваться с другой.

– Кто это вам сказал, что он вас любит?

– Он сам.

– И вы поверили ему?

– А ну вас, Топтыгин. – Варя поспешила в госпиталь.

Со стороны Нового города по направлению Высокой потянулись разношерстные колонны – последний резерв крепости: солдаты, матросы, дружинники, выписанные из госпиталей, еще перевязанные хромые.

– Чертова мясорубка, – кивнул на Высокую проходивший солдат. – Сколько уже легло на ней народу!

Целый день гремели пушки, грохотали взрывы одиннадцатидюймовых снарядов, рвались шрапнели, бомбочки, ручьем лилась кровь, люди мучились и умирали. Японцы в атаку не переходили, но готовились к штурму.

На следующий день канонада возобновилась с прежней силой. Погода выдалась морозная, ясная, что облегчало пристрелку по Высокой. К осадным батареям присоединились канонерские лодки со стороны Голубиной бухты. Вершина горы оказалась под перекрестным огнем. Ливень чугуна и стали усиливался с каждой минутой.

После полудня японцы снова густыми колоннами двинулись на Высокую. Тысячи их валились, как подкошенные, под огнем орудий, пулеметов, винтовок, ручных гранат… Японцы продолжали продвигаться вперед. По грудам трупов и раненых неудержимо катились все новые и новые волны атакующих. Все выше поднимались они к двурогой вершине Высокой. И русские попятились. Японцы ворвались на самую вершину.

Завязался рукопашный бой. Озверелые люди дрались чем попало – штыками, прикладами, камнями, бомбочками, резали, душили, кусали друг друга.

Осадная артиллерия перенесла огонь на резервы и Новый город. Один за другим разрушались дома, возникали пожары, и все тонуло в облаках дыма и пыли.

Кондратенко понимал, что положение с каждой минутой становилось все труднее. Не хватало солдат, коменданты горы выбывали из строя один за другим. Необходимо было послать туда вполне надежного человека, который сумел бы подбодрить солдат и сдержать все усиливающийся натиск японцев.

Генерал решил направить, гору пограничников под командой Бутусова. Он был уверен, что будет сделано все возможное и невозможное, чтобы удержать Высокую.

Бутусов только накануне вернулся с Курганной батареи, где почти неделю отбивал беспрерывные атаки японцев. Ряды его солдат сильно поредели. Осталось не более половины всего состава при двух офицерах. Тем не менее, когда Кондратенко сообщил ему о назначении на Высокую, подполковник не стал возражать.

– Если вы, Роман Исидорович, считаете нужным туда направить меня, значит, так и будет сделано!.. Через час мои люди подойдут сюда из резерва, а я прямо отсюда направлюсь на вершину Высокой.

Кондратенко прекрасно понимал, что направляет насмерть одного из лучших своих офицеров, который с честью выдержал все испытания войны. Генерал с трудом превозмог свое волнение и, встав из-за стола, крепко обнял и поцеловал Бутусова.

– Да будет над вами, дорогой Петр Дмитриевич, благословенье божие! По мере возможности не рискуйте, старайтесь сохранить себя для Артура. Таких, как вы, у нас немного, и они еще очень нужны здесь, – с чувством проговорил Кондратенко.

Растроганный Бутусов попросил только об одном: позаботиться о его семье. Генерал обещал.

После ухода Бутусова Кондратенко тяжело опустил голову, задумавшись о страдной доле, выпавшей артурцам. Но долго раздумывать было некогда: Артур ждал своего генерала. Сообщили о начале нового штурма Высокой. Генерал вышел на двор, наблюдая в бинокль за тем, что происходило на горе.