Эмилио Сальгари - Жемчужина Лабуана

Патан рванулся к носовой пушке, в то время как другие уже наводили спингарду и расхватывали свои карабины.

— Стрелять? — обернулся канонир к Сандокану.

— Да, но чтобы снаряд не пропал даром.

— Ладно!

Но раньше, чем он успел поднести фитиль, с борта самой джонки раздался пушечный выстрел, и ядро с резким свистом пролетело сквозь паруса.

Патан выругался и дал ответный выстрел.

На мгновение все заволокло пороховым дымом, а когда он рассеялся, результат был налицо: грот-мачта джонки надломилась у основания, качнулась вперед, потом назад и с шумом рухнула на палубу вместе с парусами и всей оснасткой.

— Молодец, Патан! — взревели пираты, вдохновленные столь точным попаданием.

Было видно, как на борту несчастного судна беспорядочно мечутся люди, то ли собираясь отстреливаться, то ли спеша покинуть обреченный корабль.

— Смотрите! — закричал один из пиратов по прозвищу Морской Паук. — Они удирают.

Небольшая лодка с шестью гребцами действительно отвалила от джонки и устремилась к островам Ромадес.

— Ах так! — вскричал Сандокан. — Они даже не хотят драться! Они так боятся за свою шкуру! Пали по этим трусам, Патан!

Малаец дал выстрел картечью, страшный выстрел, изрешетивший и саму лодку, и всех до единого, кто в ней сидел.

— Молодец! Ты сегодня в ударе! — закричал Сандокан. — А теперь еще раз по этой джонке, и пусть ее попробуют починить после этого на верфях раджи Саравака, если они у него есть!

Два корсарских судна вновь открыли пальбу из пушек, расстреливая беспомощно замершее на воде судно, пробивая ему борта и обшивку, снося палубные надстройки, шквалом картечи сметая тех, кто метался по палубе.

Но оставшиеся на джонке отчаянно отстреливались из ружей, посылая в их сторону время от времени и пушечное ядро.

— Вот это молодцы! — воскликнул Сандокан, которого всегда восхищала храбрость в ком бы то ни было. — Они не боятся даже Тигра Малайзии. Приятно иметь дело с достойными людьми.

Между тем оба пиратских судна, окутанные облаками густого дыма, из которого, точно молнии, с грохотом вылетали вспышки огня, все сближались и сближались с обреченной джонкой, подходя к ней с двух сторон.

— На абордаж! — закричал Сандокан, выхватив саблю.

Его корабль приблизился к торговцу с правого борта и приготовился к атаке, выбросив абордажные крючья.

— За мной! В атаку! — загремел страшный пират.

Он подобрался, как тигр, готовый первым броситься на жертву, и уже рванулся вперед, когда чья-то крепкая рука резко удержала его, и, оттолкнув его, кто-то перекрыл ему дорогу.

— Ты, Морской Паук?! — яростно вскричал Сандокан, поднимая на него саблю. — Как ты смел, негодяй!..

Ружейный выстрел, прогремевший в этот миг с борта джонки, прервал его возглас. Бедный Паук зашатался и упал к его ногам замертво.

— Ах вот как! — потрясенный, произнес Сандокан. — Ты подставил свою грудь, чтобы спасти меня! Я отомщу за тебя, друг!

И, длинным прыжком перелетев на палубу джонки, он кинулся в бой с той безумной отвагой, которая всегда его отличала.

Весь экипаж торгового судна, с пистолетами и кинжалами в руках, бросился, чтобы преградить ему путь, но несколько стремительных, как молния, взлетов его сабли уложили на месте троих или четверых.

Пираты, посыпавшиеся на палубу джонки сразу с двух судов, окружили оставшихся в живых и сжали вокруг них кольцо. Видя, что сопротивление бесполезно, те побросали оружие.

— Кто капитан? — тяжело дыша, спросил Сандокан, еще не успокоившись после жаркой схватки.

— Я, — ответил плотный китаец, выступая вперед.

— Ты храбрец, и твои люди достойны тебя, — сказал Сандокан. — Куда ты шел?

— В Саравак.

Глубокая складка залегла между сдвинувшихся бровей пирата.

— Ах так! — воскликнул он глухим голосом. — Ты идешь в Саравак. А что поделывает там раджа Брук, этот доблестный истребитель пиратов?

— Не знаю. Я не был в Сараваке несколько месяцев.

— Ну что ж, передай ему, что скоро я брошу якорь в его бухте. Пусть приготовится к встрече. Посмотрим, сможет ли этот знаменитый истребитель пиратов уничтожить меня.

Он снял с пальца перстень с большим алмазом, стоимостью в несколько тысяч золотых, и царственным жестом протянул ею капитану.

— Возьми вот это, смельчак! Мне жаль, что я разбил твою джонку, но ты сможешь купить себе на этот алмаз две новых.

— О благодарю вас! — воскликнул пораженный капитан. — Но кто вы? Как ваше имя?

Сандокан усмехнулся и, положив ему руку на плечо, сказал:

— Запомни мое лицо. Я Тигр Малайзии.

И прежде чем капитан и его матросы, знавшие, несомненно, это грозное имя, пришли в себя от изумления и ужаса, он повернулся и пошел к себе на корабль, приказав не трогать ничего на захваченной джонке.

Пираты молча ушли за ним.

— Курс? — спросил Патан.

Сандокан протянул руку на восток и голосом, в котором ощущалось волнение, коротко приказал:

— На Лабуан, тигрята! На Лабуан!

Оставив джонку без мачт и с пробоинами в борту, но все же способной еще держаться на воде, парусники пиратов взяли курс на Лабуан, к конечной цели их экспедиции. Дул довольно свежий северо-западный ветер, и, поставив все паруса, оба судна делали по десять-двенадцать узлов в час.

Сандокан велел почистить мостик, укрепить снасти, порванные вражескими ядрами, и, по морскому обычаю, опустить в море труп Паука, спасшего ему жизнь ценой собственной гибели. После этого он вызвал к себе на мостик Патана.

— Ты знаешь, как погиб Морской Паук? — сказал он, вперяя в малайца свой взгляд, внушающий ужас.

— Да, — ответил Патан с дрожью в голосе.

— Когда я иду на абордаж, где твое место?

— Справа от вас.

— Сегодня тебя там не было. И вот Паук погиб вместо тебя.

— Это правда, капитан, — опустив голову, проговорил пират.

— Тебя следует расстрелять за эту оплошность. Но ты храбрец, а я не люблю бесполезно жертвовать смельчаками. Тем не менее ты умрешь. При первом же абордаже ты должен погибнуть во главе моих людей. Я дарю тебе эту доблестную смерть вместо положенного тебе расстрела.

— Спасибо, капитан! — ответил малаец и, вновь подняв голову, покинул мостик.

— Сабай! — позвал Сандокан.

Другой малаец, с едва подсохшей свежей раной на лице от удара кинжалом, выступил вперед.

— Это ты был первым, кто прыгнул вслед за мной на джонку? — спросил Сандокан.

— Да, Тигр.

— Когда Патан будет мертв, ты примешь командование.

Сказав это, он медленными шагами пересек мостик и спустился в свою каюту на корме.

В течение дня два судна, точно связанные невидимой нитью, быстро мчались по пустынным волнам между Момпрачемом и островами Ромадес с запада и берегом Борнео с северо-востока, не встретив больше за целый день ни одного торгового судна.