Рафаэль Сабатини - Жизнь Чезаре Борджиа

По выражению Джустиниана, Александр VI использовал своих кардиналов наподобие губок: сперва давал им разбухнуть, а затем выжимал. Этот образ привился, и позднейшие авторы взяли его на вооружение. Он всплывает всякий раз, когда речь заходит о разбогатевших прелатах, загубленных двумя отравителями — отцом и сыном Борджа. В целом все выглядит так, как будто против кардиналов велась настоящая химическая война, и кажется очень странным, что их преосвященства отваживались встречаться с папой и вообще не бежали из Рима, где каждого из них, рано или поздно, постигала участь крысы в подполе. Но никто из историков не удосужился провести количественный анализ столь ужасного мора, обрушившегося на священную коллегию в последнее десятилетие XV века. Между тем несложный арифметический подсчет показывает, что за годы понтификата Александра VI скончался двадцать один кардинал — и это число меньше, чем соответствующий показатель смертности при любом другом папе за такой же промежуток времени. Вот их имена:

Ардичино делла Порта, умер в 1493 году в Риме; Джованни де Конти, умер в 1493 году в Риме; Доменико делла Ровере, умер в 1494 году в Риме; Гонсалес де Мендоса, умер в 1494 году в Испании; Луи-Андре д'Эпине, умер в 1495 году во Франции; Джан Джакомо Склафенати, умер в 1496 году в Риме; Бернандино ди Лунати, умер в 1497 году в Риме; Паоло Фрегозо, умер в 1498 году в Риме; Джанбаттиста Савелли, умер в 1498 году в Риме; Джованни делла Гроле, умер в 1499 году в Риме; Джованни Борджа (младший), умер в 1500 году в Фоссомброне; Бартоломео Мартини, умер в 1500 году в Риме; Джон Мортон, умер в 1500 году в Англии; Баттиста Дзсно, умер в 1501 году в Риме; Хуан Лопес, умер в 1501 году в Риме; Джанбаттиста Феррари, умер в 1502 году в Риме; Хуртадо де Мендоса, умер в 1502 году в Испании; Джанбаттиста Орсини, умер 1503 году в Риме; Джованни Микьель, умер в 1503 году в Риме; Джованни Борджа (старший), умер в 1503 году в Риме; Фредерик Казимир, умер в 1503 году в Польше.

По крайней мере в семнадцати случаях смерть вышеуказанных святых мужей не сопровождалась никакими эксцессами и не привлекла ничьего внимания, как свидетельствуют письма, хроники и посольские отчеты. Остаются четверо: Джованни Борджа-младший (кузен Чезаре), Джанбаттиста Феррари, кардинал Моденский, Джанбаттиста Орсини и Джованни Микьель. Все бесчисленные рассказы об отравителях — Борджа выросли из слухов, сопровождавших гибель этих четырех человек.

Мы уже говорили о явной бессмысленности обвинений, выдвигаемых против Чезаре в связи с кончиной Джованни Борджа, умершего от лихорадки в Фоссомброне. Картина смерти кардинала Микьеля выглядит достаточно спорной. Здесь последнее слово остается за читателем, и каждый может принять ту гипотезу, которая ему больше по вкусу.

В том, что касается Джанбаттисты Орсини, прямые улики против Александра сводятся к нескольким строчкам враждебных Ватикану послов. Но даже если согласиться с традиционной версией об отравлении, то оно представляло собой вариант казни политического противника.

А как обстоит дело с Джанбаттистой Феррари, кардиналом Модены? О нем известно сравнительно немногое. Кардинал сумел накопить огромное богатство… и снискал всеобщее к себе отвращение как на родине, так и в Риме. Приходится предположить, что его преосвященство был не слишком разборчив в средствах. После смерти Феррари Рим наводнили язвительные эпиграммы, ставшие, по выражению Бурхарда, «достойным венцом его бесславной жизни». Некоторые из этих стишков мы находим в дневнике ватиканского церемониймейстера; один из них гласит:

Нас Janus Baptista jacet Ferrarius urna, Terra habuit corpus, Bos bona, Styx animam note 33

Как видно из эпиграммы, папа (Бык) поспешил наложить руку на богатства покойного, и тут можно лишь повторить сказанное по поводу наследства кардинала Микьеля. Но отчего же умер кардинал Феррари? Оказывается, единственное документальное упоминание о яде вновь исходит от венецианского посла. Двадцатого июля 1502 года, сообщая в Сенат о смерти кардинала Модены, он отмечает удивительную, граничащую с неприличием торопливость, с которой папа распределил все должности и бенефиции Феррари. Немалую долю последних получил кардинальский секретарь Себастьяно Пинцоне, что, по мнению Джустиниана, являлось «ценою крови» — платой за убийство хозяина. А в предыдущем письме, от одиннадцатого июля, посол обронил многозначительные слова: «Кардинал Модены тяжело болен, и надежды на его выздоровление невелики. Подозревают яд».

Но недуг Джанбаттисты Феррари нашел отражение и в дневнике Бурхарда. Согласно записям церемониймейстера, первые признаки заболевания появились третьего июля. Сам кардинал считал, что у него лихорадка, но упорно отказывался как от кровопускания, так и от любой другой врачебной помощи. Уповал ли он всецело на Божье милосердие или просто не доверял медикам — неизвестно; как бы то ни было, упрямство стоило ему жизни. Феррари скончался двадцатого июля, на семнадцатый день болезни.

Итак, никакого намека на отравление. Однако через два с половиной года, уже при Юлии II, церемониймейстер напишет в дневнике следующее: «На заседании руоты вынесен смертный приговор in contumaciam note 34писцу канцелярии его святейшества Себастьяно Пинцоне. Он лишен всех должностей и объявлен вне закона, как виновный в смерти своего благодетеля и господина, кардинала Моденского».

Таким образом, вина исчезнувшего Пинцоне как будто получила официальное подтверждение. Значит, Джустиниан прав? Это не исключено, хотя в данном случае вердикт руоты едва ли может считаться окончательным доказательством. Он произнесен больше чем через два года, в отсутствие обвиняемого, и мы не знаем, какие улики были представлены высокому трибуналу. Бурхард не комментирует утверждение о том, что «смерть кардинала Моденского лежит на совести Себастьяно Пинцоне», и, судя по всему, не изменил своего первоначального мнения о лихорадке, прервавшей жизнь его преосвященства. Но даже допустив справедливость приговора руоты, следует отметить, что в нем не содержится каких-либо упоминаний о Борджа.

Сходство между судебными процессами Пинцоне и Коллоредо бросается в глаза, и это неудивительно — оба они были начаты по воле одного и того же человека, папы Юлия II, и закончились в соответствии с его желаниями.

Трактовка событий, угодная новому первосвященнику, пережила папу на три с половиной столетия. Так, в работе доктора Якоба Буркхардта «Культура итальянского Возрождения» среди множества выпадов против Чезаре Борджа говорится, что «Микеле де Корелла исполнял при нем обязанности палача, а Себастьяно Пинцоне — тайного отравителя». Едва ли имеет смысл отстаивать память дона Мигеля — за ним действительно водилось немало грехов, и он убивал людей не только в бою. Но вот роль, отведенная Пинцоне, выглядит довольно странной, если учесть, что он никогда не состоял на службе у герцога, а среди записей современников нет вообще никаких упоминаний об их знакомстве. Вымышленная связь между герцогом и кардинальским секретарем оправдывается очевидной целью — взвалить на первого долю ответственности за недоказанное преступление второго.