Поль Феваль - Горбун, Или Маленький Парижанин

— Что все это значит?

— Это значит, что вы окружены, мое бедное дитя, — объяснил Галунье.

Некоторую развязность речи он почерпнул из своей фляги. Лагардер не потребовал никаких объяснений. Он все понял. Причины его опасений были в том, что праздник уже закончился. Часы пролетели словно минуты, он потерял чувство времени, а теперь было уже поздно. Его бегству могла помочь только праздничная сутолока.

— Вы готовы честно быть со мной до конца? — спросил Анри.

— До последнего издыхания! — прижав руку к сердцу, ответили храбрецы.

Они не лгали. Сам вид этого чертового Маленького Парижанина пришел на помощь содержимому их фляг и опьянил их окончательно. Аврора дрожала, боясь за Лагардера, о себе она не думала.

— Стража у ворот еще стоит? — осведомился Анри.

— Даже усиленная, — ответил Плюмаж. — Придется действовать осторожно, раны Христовы!

Лагардер задумался и вдруг спросил:

— Вы случаем не знаете мэтра Лебреана, привратника двора Улыбок?

— Да как свои пять пальцев! — в один голос ответили Плюмаж и Галунье.

— Тогда он вам ворота не отопрет! — с досадой проговорил Лагардер.

Храбрецы согласились со справедливостью столь логического заключения. Открыть им ворота могли лишь те, кто их не знал.

Внезапно вокруг них в листве послышался шорох. Казалось, что со всех сторон к ним подкрадываются. Но Лагардер и его спутники ничего не могли разглядеть. Они стояли в месте, освещенном не лучше, чем соседние аллеи. А среди деревьев было везде темно хоть глаз выколи.

— Послушайте, — проговорил Лагардер, — придется поставить на карту все. Не занимайтесь мною, я знаю, как мне выпутаться: я попробую изменить внешность и обмануть врагов. Вам нужно будет вывести отсюда эту девушку. Вы пройдете с нею в прихожую регента, повернете налево. Дверь Лебреана находится в конце первого коридора. Вы наденете маски, постучитесь и скажете, что пришли от имени того, кто находится в саду, в его домике. Он выпустит вас на улицу, и вы будете ждать меня за Луврской часовней.

— Все ясно! — заявил Плюмаж.

— Еще несколько слов. Вы готовы пожертвовать жизнью

ради этой девушки?

— Да мы, битый туз, отметем все, что будет у нас на пути! — пообещал гасконец.

— Уж я им покажу! — с несвойственной ему заносчивостью присовокупил Галунье.

И в заключение оба воскликнули:

— На сей раз вы останетесь нами довольны. Лагардер поцеловал Авроре руку и сказал:

— Мужайся, это наше последнее испытание.

Девушка в сопровождении своих телохранителей двинулась в путь. Им нужно было пересечь поляну Дианы.

— Ого! — воскликнул какой-то солдат. — Эта что-то домой не торопится!

— Это, мой милый, — сообщил ему Плюмаж, — дама из кордебалета.

Недолго думая, он отодвинул рукою гвардейцев, стоявших на его пути, и бесстыдно добавил:

— Нас ждет его королевское высочество! Солдаты рассмеялись и пропустили беглецов.

В тени нескольких померанцевых деревьев в кадках, у самого угла флигеля, стояли два человека, которые, казалось, кого-то подстерегали. Это были Гонзаго и его фактотум господин де Пероль. Они ждали Лагардера, который должен был появиться здесь с минуты на минуту. Гонзаго что-то прошептал на ухо Перолю. Тот в свою очередь отдал какое-то приказание полудюжине бездельников с длинными шпагами, стоявшими в засаде за деревьями, и они устремились за нашими храбрецами, которые вслед за розовым домино уже поднялись на крыльцо.

Господин Лебреан, как и предполагал Лагардер, отпер дверь, ведущую во Двор улыбок. Но ему пришлось сделать это дважды: первый раз он выпустил Аврору и ее сопровождающих, во второй — господина де Пероля и его спутников. Лагардер дошел до конца тропинки, чтобы убедиться, что его невеста беспрепятственно добралась до флигеля регента. Но когда он захотел вернуться в домик, путь ему преградил пикет гвардейцев.

— Эй, господин шевалье, — окликнул его старший несколько охрипшим от волнения голосом, — прошу вас, не сопротивляйтесь, вы окружены со всех сторон.

Это была сущая правда. Повсюду под деревьями слышался стук мушкетных прикладов о землю.

— Что вам от меня нужно? — осведомился Лагардер, который даже не обнажил шпагу.

Тут подкравшийся сзади на цыпочках доблестный Бонниве схватил Анри поперек туловища. Не пытаясь высвободиться, Лагардер спросил во второй раз:

— Что вам от меня нужно?

— Скоро узнаете, приятель, черт вас побери! — ответствовал маркиз де Бонниве.

Затем он крикнул своим солдатам:

— Вперед, господа, во дворец! Надеюсь, вы будете свидетелями, что я один поймал эту важную птицу.

Солдат было человек шестьдесят. Они обступили Анри и скорее отнесли его на руках, чем отвели в покои Филиппа Орлеанского. Затем двери в переднюю были заперты, и в саду не осталось ни одной живой души, если не считать славного господина де Барбаншуа, спавшего сном праведника на влажной от росы траве.

Помещение, называвшееся большим, или, вернее, главным кабинетом регента, представляло собою довольно просторную залу, где он обычно принимал министров и регентский совет. Посредине стоял круглый стол, покрытый шелковой камчатной скатертью, а также кресло герцога Орлеанского, кресло герцога Бурбонского, стулья для остальных титулованных членов совета и складные табуреты для статс-секретарей. Над главным входом висел герб Франции со связкой Орлеанского дома. Здесь ежедневно вершились государственные дела, причем если после обеда, то несколько вкривь и вкось. Обедал регент поздно, представления в опере начинались довольно рано, так что было просто не успеть.

Когда Лагардер вошел, в зале было полно народу; все это очень смахивало на трибунал. Господа де Ламуаньон, де Трем и де Машо стояли подле сидевшего в кресле регента. У камина расположились герцоги де Сен-Симон, Люксембург и д'Аркур. У дверей стояли гвардейцы, а триумфатор Бонниве утирал перед зеркалом лоб.

— Нам-таки досталось, — говорил он вполголоса, — но наконец-то мы его схватили. Сущий дьявол, а не человек!

— Он сильно сопротивлялся? — осведомился начальник

полиции Машо.

— Не будь там меня, — ответил Бонниве, — одни Господь

знает, как бы все обошлось.

В оконных нишах читатель мог бы узнать старика Виллеруа, кардинала де Бисси, Вуайе д'Аржансона, Леблана и других. Был там и кое-кто из приближенных Гонзаго: Навайль, Шуази, Носе, Жиронн и толстяк Ориоль, которого полностью заслонял его собрат Таранн. Шаверни беседовал с де Бриссаком, спавшим на ходу после трех ночей беспробудного пьянства. Более десятка вооруженных до зубов гвардейцев стояли позади Лагардера. Единственной женщиной в комнате была принцесса Гонзаго, сидевшая по правую руку от регента.