Поль Феваль - Горбун, Или Маленький Парижанин

Затем он обратился к горбуну:

— Сударь, ваш шевалье де Лагардер ведет со мной переговоры, как держава с державой. Он шлет мне послов и сам в своем последнем письме определяет содержание охранной грамоты, которую требует себе. Надо думать, в игру входит какой-то дополнительный интерес. Ваш шевалье де Лагардер, вероятно, потребует награды.

— Ваше королевское высочество заблуждается, — ответил горбун. — Господин де Лагардер ничего не станет требовать. Да и наградить господина де Лагардера не по силам даже регенту Франции.

— Черт! — буркнул герцог. — Нет, право, мы должны увидеть этого таинственного и романтичного шевалье. Думаю, он будет иметь безумный успех при дворе и вернет забытую моду на странствующих рыцарей. Сколько времени нам его ждать?

— Два часа.

— Превосходно! Это будет как бы интермедия сверх программы между индейским балетом и дикарским ужином.

Вошел лакей. Он принес охранную грамоту, подписанную министром Лебланом и господином де Машо. Регент собственной рукой заполнил пустые места и начертал подпись.

— Господин де Лагардер, — говорил он при этом, — не совершил преступлений, которые нельзя было бы простить. Когда дело касалось дуэлей, покойный король совершенно справедливо был суров. Но сейчас, слава Богу, нравы изменились, рапиры гораздо лучше чувствуют себя в ножнах. Помилование господину де Лагардеру будет написано завтра, а пока вот охранная грамота.

Горбун протянул руку. Однако регент не спешил вручить ему документ.

— Предупредите господина де Лагардера, что любое насилие с его стороны прекращает действие этой грамоты.

— Время насилия кончается, — с некоторой даже торжественностью произнес горбун.

— Что вы подразумеваете под этим, сударь?

— Подразумеваю, что шевалье де Лагардер еще два дня не сможет согласиться на это условие.

— Но почему? — надменно и с некоторой подозрительностью осведомился регент.

— Потому что это противоречит его клятве.

— Он что же, поклялся не только заменить ребенку отца?

— Он поклялся отомстить за Невера, — произнес горбун и умолк.

— Продолжайте, сударь, — потребовал регент.

— Шевалье де Лагардер, — вновь заговорил горбун, — унося ребенка, крикнул убийцам: «Вы все умрете от моей руки!» Их было девять. Семерых шевалье опознал, и теперь все они мертвы.

— От его руки! — побледнев, прервал регент. Горбун в знак подтверждения поклонился.

— А двое остальных? — спросил регент. Горбун пребывал в явной нерешительности.

— Монсеньор, правители государств не любят, когда некоторые головы падают на эшафоте, — произнес он наконец, глядя в лицо регенту. — Шум, который они производят при падении, колеблет трон. Господин Лагардер предоставляет выбор вашему высочеству. Он поручил мне сказать вам: «Восьмой убийца всего лишь слуга, и господин де Лагардер не принимает его во внимание. Девятый — господин, и он должен умереть. Если вашему королевскому высочеству не захочется прибегать к услугам палача, вы дадите этому человеку шпагу, а все прочее — дело господина де Лагардера. Регент протянул горбуну охранную грамоту.

— Дело это правое, — промолвил он, — и я иду на него в память о моем несчастном друге Филиппе. Если господину де Лагардеру нужна помощь…

— Монсеньор, господин де Лагардер просит у вашего королевского высочества только одного.

— Чего же?

— Сдержанности. Одно неосторожное слово может все погубить.

— Я буду нем.

Горбун отвесил глубокий поклон, спрятал сложенную охранную грамоту в карман и направился к двери.

— Итак, через два часа? — спросил регент.

— Через два часа. Горбун удалился.

— Ну что, малыш, ты получил все, что хотел? — поинтересовался старый привратник Лебреан, увидев выходящего горбуна.

Тот сунул ему в руку двойной луидор.

— Да, а сейчас я хочу полюбоваться празднеством.

— Черт побери! — воскликнул Лебреан. — Отличный из тебя будет танцор!

— А еще я хочу, — продолжал горбун, — чтобы ты дал мне ключ от своей парковой дорожки.

— Зачем он тебе, малыш?

Горбун сунул ему второй двойной луидор.

— У этого коротышки забавные фантазии, — заметил Лебреан. — Ладно, вот тебе ключ.

— Еще я хочу, — не унимался горбун, — чтобы ты отнес в сторожку сверток, который я доверил тебе сегодня утром.

— А я получу за это еще один двойной луидор?

— Вот тебе два.

— Браво! Вот это называется приличный человек! Убежден, у тебя там любовное свидание.

— Возможно, — улыбнувшись, бросил горбун.

— Эх, будь я женщиной, я любил бы тебя, несмотря на твой горб, ради твоих двойных луидоров. Но чтобы пройти туда, нужно приглашение, — вспомнил Лебреан. — Караулы французских гвардейцев шутить не станут.

— Приглашение у меня есть, — успокоил его горбун. — Принеси только сверток.

— Сию минуту, малыш. Ступай "по коридору, поверни направо, вестибюль освещен, а там спустишься с крыльца. Весело тебе развлечься, и желаю удачи!

Гости толпами прибывали в сад. В основном они сосредоточивались возле поляны Дианы, рядом с которой располагались покои его королевского высочества. Всем хотелось знать, почему регент заставляет себя ждать.

Всяческие заговоры нас с вами не интересуют. Интриги герцога Мэнского и его супруги принцессы или же происки партии Виллеруа и испанского посольства и связанные с ними многочисленные драматические события не являются предметом нашего повествования. Мы лишь заметим походя, что регент был окружен врагами. Парламент ненавидел и презирал его настолько, что при всяком удобном случае оспаривал его решения; духовенство относилось к нему враждебно из-за расхождений в вопросах государственного устройства; старые боевые генералы не ставили его ни в грош из-за его мирной политики; и даже в регентском совете он постоянно испытывал сопротивление некоторых его членов. Поэтому финансовые нововведения Лоу бесспорно были для регента большой поддержкой в противоборстве с общественным мнением, сложившемся не в его пользу.

Никто, кроме принцев крови, не мог питать живую личную неприязнь к этому, в общем, «никакому» человеку, в сердце которого не было ни крупицы злобы, но доброта которого была несколько беспечной. Ненавидят лишь тех, к кому можно испытывать сильную любовь. А у Филиппа Орлеанского были приятели по развлечениям, но не было друзей.

С помощью банка Лоу покупались принцы. Слово кажется грубоватым, однако неумолимая история не позволяет воспользоваться другим. За принцами следовали герцоги, и таким образом принцы крови оставались в изоляции, утешаясь лишь редкими визитами к «свергнутой старушке», как называли тогда госпожу де Ментенон.

Как порядочный человек, граф Тулузский 106честно покорился. Герцогу Мэнскому и его супруге пришлось искать поддержки за границей.