Харальд Тюсберг - Хакон. Наследство

Младенец пережил свою мать всего на несколько дней. Сведущий в законах Филиппус действовал быстро: призвал лагманов и знатоков наследственного права и показал им дитя, когда оно еще шевелилось. И материнское наследство перешло к живому младенцу. А день-другой спустя, когда малыш умер, состоялись повторные смотрины. Теперь права ребенка на наследство и имущество были отменены и вернулись к Филиппусу. В итоге брак с Кристиной принес ему выгоду. Так он полагал.

Филиппус не сумел понять, что был всего-навсего пешкой в борьбе за власть, которую вели два блестящих интригана – его дядя, епископ Осло Николас Арнарсон, и Скули, брат нидаросского короля.

Скули с самого начала знал, что Филиппус серьезно болен, а его женитьба на Кристине дочери Сверрира была нужна лишь затем, чтобы утихомирить наиболее воинственных биркебейнеров. Вот почему весть, что эта чета ждет ребенка, так всех поразила. И теперь, когда мать и младенец сошли в могилу, Скули смекнул, что игра обернется к его выгоде. Утратив престиж, приобретенный благодаря браку с Кристиной дочерью Сверрира, Филиппус станет никому не интересен. Скули постоянно наводил справки о состоянии здоровья Филиппуса и ничуть не удивился, когда Филиппус внезапно слег и в скором времени умер.

Квитесёйский договор в итоге привел к тому, что Инги опять стал единовластным королем Норвегии. Баглерское королевство распалось. Скули заключил с баглерами мир, и опять все обошлось без кровопролития. Скули брат короля, как никогда, крепко сидел в седле. Противников у него оставалось раз, два и обчелся. Он был почти у цели.

В конце концов приготовился умирать и его брат, король Инги Бардарсон.

Однако еще задолго до того король Инги возвел своего брата Скули в достоинство ярла. Наделяя Скули столь высоким званием, король Инги рассчитывал, что уж теперь-то брат наверняка станет правителем при малолетнем Гутторме, пока тот, достигнув совершеннолетия, не возьмет власть в свои руки.

Напоследок же он призвал к своей постели Гаута Йонссона, а вместе с ним нескольких свидетелей из духовенства. Гауту напомнили про его обет отправиться вместо короля в крестовый поход, но король Инги до того ослабел и страдал одышкой, что так и не сказал, когда Гауту должно отплыть в Святую землю. Перепуганный Гаут хотя бы по этому поводу вздохнул с облегчением. Вообще-то он надеялся, что со смертью короля эта затея канет в небытие, а во время траура прочно забудется. Но среди свидетелей был ярл Скули, и в глазах у него прыгали злорадные искорки. Ярл прекрасно видел, что Гаут очень сблизился с юным Хаконом и, коли приспеет нужда, тому трудненько будет обойтись без Гаута, без его помощи словом и делом.

И вот король Инги скончался. Случилось это 23 апреля 1217 года.

Похороны пышностью не отличались. Никто почти не горевал в открытую, даже одиннадцатилетний Гутторм, которого все это как будто и не трогало. Одна только Инга искренне оплакивала усопшего. Король Инги был неизменно добр к ней и к ее сыну, и они с благодарностью думали о нем.

– Теперь Гутторм станет королем? – шепнул матери тринадцатилетний Хакон.

– Не знаю. Не будем об этом говорить.

Тогда Хакон шепнул Гутторму:

– Ты станешь королем?

Гутторм помедлил.

– Может быть. А может быть, дядя Скули. Ему охота, по-моему.

Гутторм по обыкновению, был ко всему равнодушен. Его даже королевская корона не интересовала. Гаут Йонссон, подслушавший шепот мальчиков, наклонился к Хакону и тихонько сказал:

– Еще неизвестно, может, ни тому, ни другому королем не бывать.

Гаут знал, что Дагфинн Бонд намерен предложить на тинге совсем другого престолонаследника и с давних пор заручился поддержкой.

Вскоре после похорон ярл Скули созвал всех епископов, знатных вельмож и военачальников, которые находились в городе, и обратился к ним с речью.

– Я сожалею, что мне приходится говорить об этом сейчас, когда еще слишком свежо горе утраты, но это мой долг. На Эйратинге предстоит избрать нового короля. Как вам известно, имеется только три претендента: двое детей – сын короля Инги, Гутторм, и сын ярла Хакона, юнкер Кнут, который находится за пределами страны, в Гаутланде; третий претендент – я сам. Я родной брат короля Инги, рожден в браке, как того и требует Святейший престол в Риме. А вот Гутторм, увы, рожден вне брака. Тем не менее кое-кто полагает, что Гутторм вполне подходит для того, чтобы стать нашим новым королем. И я хорошо их понимаю, хотя всем нам ведомо, что означенный отрок, возможно, не лучший претендент.

Один из присутствующих, по имени Эйстейн зять священника, заметил:

– Ты забыл наследника короля Хакона, господин, Хакона Хаконарсона. Ведь по крови именно он самый близкий родич Сверрира.

Скули будто и не слышал.

– Думаю, те, кто шел за королем Инги, предпочли бы пойти за его сыном Гуттормом, будь он рожден в браке. Юнкеру Кнуту я не очень доверяю, он вовлечет Швецию в борьбу за норвежское наследство, а это легко может привести к войне.

Скули едва заметно кивнул архиепископу Ториру, и тот сию же минуту взял слово. Дряхлый, трясущийся Торир подготовился загодя, написавши все, что надобно было сказать.

– По моему мнению, ты, ярл Скули, должен наследовать своему брату, королю Инги. По происхождению ты лучший из всех. Родоначальник рейнских мужей, который тоже звался Скули, был женат на рожденной в законном браке племяннице королей-братьев Харальда Сурового Правителя и Олава Святого. В твоем роду, ярл Скули, такие славные предки, как ярл Хакон Хладир, Эйнар Брюхотряс и Эрлинг сын Скьяльга. Ты муж зрелый, энергичный, безусловно сведущий в управлении, что ты доказал во время болезни твоего брата. Ныне нам надобен зрелый король, а главное – рожденный в браке.

Ярлу Скули стоило большого труда не выдать, каким удовлетворением он преисполнился от слов архиепископа, хотя они были ему не в новинку. Все прошло куда легче, нежели он смел надеяться. Теперь дело было за формальностями. Скули покорно – дескать, что тут поделаешь! – развел руками.

– Я понимаю, архиепископ Торир, ты меня уговариваешь. Ты человек мудрый, и коли другие поддержат твою точку зрения, я не стану перечить и ради блага страны приму на себя эту ответственную миссию, хотя бремя власти и очень тяжело. Но прежде нам надобно прийти в себя после горькой утраты – кончины короля Инги. Вопрос будет решаться не здесь и не сейчас, а на Эйратинге, в свое время. До тех же пор есть возможность хорошенько обдумать все, что здесь было сказано.

Встреча закончилась. Спору нет, нужно время. Как можно больше времени. Правда, ярл Скули не знал, что другие втайне употребили свое время, дабы подготовить нечто такое, чего Скули совершенно не принимал в расчет. Ярл Скули забыл принять в расчет Дагфинна Бонда.