Юрий Иванов-Милюхин - Разбойничий тракт

Гололобый абрек в синих штанах с крашеной хной бородой натянул уздечку, остальные члены банды числом около десяти остановились поодаль. Казак с удовлетворением отметил, что на всех у них было только одно ружье.

– Салям алейкум, уважаемый, – оскалил крепкие зубы чеченец. – Куда путь держим?

– Ва алейкум салям, уважаемый, возвращаюсь с войны домой, – ответил Дарган, который хорошо знал, что льстивым словам горца веры нет.

– А где твой дом, казак? – продолжал насмехаться всадник.

– На левом берегу Терека, в станице Стодеревской.

Дарган все еще надеялся на мирный исход встречи. Когда он уходил на войну, чеченцы старались не задирать ближайших соседей, разбойничая у них в тылу. Но расчеты не оправдались.

– Как раз напротив твоей станицы стоит мой аул. Было время, когда наши тейпы роднились с вашими семьями, – сказал вожак, который глазами и волосом был светлее окружавших его соплеменников. – По крови ты кто?

– Казак, – решил избежать опасной темы Дарган.

Он мог бы признаться в том, что в нем есть чеченская кровь, и этим сохранил бы жизнь, но позорную, которая хуже смерти.

– Лицо у тебя не совсем казацкое, – главарь абреков задумчиво огладил бороду, сверкнул глазами из-под надбровных дуг. – Может, где встречались?

– И вы к нам на праздник приходили, и мы к вам наведывались. Я больше на кордоне службу нес.

Абрек пристально всмотрелся в противника и непримиримо сдвинул брови, он понял, что разговора не получится. Даже если перед ним полукровка, все равно это гяур, враг.

– Ваши казаки приходили к нам с войной, – с угрозой сказал он.

– Наши к вам не пойдут, если только из пришлых, из царских полков.

– Какая разница, все равно русские.

– Разница большая, тем солдатам мы не указ.

– Знаем, сами под их балалайку пляшете, – оглянувшись на разбойников, гортанно засмеялся чеченец.

– Что тебе надо, джигит? – попытался оборвать веселье Дарган.

– Все, – еще громче заржал всадник и, резко захлопнув рот, просверлил путников злыми зрачками. – С войны казаки никогда не возвращались пустыми.

– Мы француза воевали, помогали русским войскам освобождать родину.

– Вы за зипунами ходили, у тебя мешки через седла, полные добра.

– Вам, что ли, подарить? – ощерился и казак.

– Зачем нам подарки, мы сами вышли на охоту.

– Ты знаешь, что с казака взятки гладки.

– Поэтому предлагаю сначала подумать о женщине, которая с тобой, – концом нагайки чеченец указал на Софи. – Отдай добро и останешься жить. Всем известно, что дорога вдвоем веселей, пусть и с пустыми руками.

– Если отдам женщину, что ты с нею сделаешь?

– У меня джигитов достаточно, – горец нагло ухмыльнулся. – Спроси у нее, захочет ли она сохранить тебе жизнь и сама пойти к нам в гости.

Дарган словно ожидал этих слов, он повернулся к спутнице и, будто советуясь с ней, негромко сказал:

– Софьюшка, как только я выстрелю, хоронись за холку коня и во весь дух скачи по дороге, я постараюсь их задержать.

– Так я не хочу, – решительно покачала головой жена. – Я буду здесь, с тобой.

– У них на всех одно ружье, значит, будем махаться на шашках, – стиснув зубы, продолжал уговаривать ее он. – А в этом деле за моей спиной целая война.

– А у меня курс фехтования на шпагах, – она постучала ладонью по клинку.

– Когда ты поймешь, что это не Париж?! В этих краях любая подлость за честь считается.

– Дуэль есть дуэль, – не согласилась она. – Кто атакует первым, тот станет героем.

– Ну как тебе объяснить… – Дарган чертыхнулся и махнул рукой. – Тогда после выстрела вместе падаем на гривы и сразу в намет, пока они не опомнились.

– Хорошо, мон шер.

Дарган подобрал уздечку, мысленно прикинул, все ли оружие под рукой, и обернулся к горцу. Тот продолжал насмешливо поигрывать нагайкой.

– Эй, казак, что сказала твоя женщина? – крикнул он. – Разве она не хочет сохранить мешки с барахлом и достаться настоящему воину?

– Для любой женщины муж и домашний уют превыше всего, – не стал поддерживать разговор Дарган. – Значит, разойтись мирно не получится?

– Кругом война, хорунжий, какой мир, когда твои москали, эти сип-сиповичи, снова пограбили мой аул, а ты на их стороне.

– Мы испокон веков за Россию, даже вера у нас православная, – сказанное чеченцем могло быть правдой, а могло оказаться и ложью, но рассуждать уже не имело смысла. – Отцу и сыну…

Дарган выхватил из-за пояса пистолет. Расстояние было не слишком большим, и он, не целясь, нажал на курок. Казак знал, что попасть в чеченца труднее, чем в кого бы то ни было, этот народ обладал поистине звериной интуицией, за доли мгновения успевая увернуться не только от шашки или пики, но даже от пули. Вот и сейчас он направлял оружие на главаря, а с лошади свалился недавний преследователь, тершийся позади него.

Холодок прокатился по телу казака, он не мешкая перекинул на грудь ружье. Дело принимало затяжной оборот.

Абрек, имевший единственное ружье, тоже сделал выстрел, но так неумело, что пуля даже не свистнула рядом. Меж тем светлый лицом вожак бросил коня в немыслимую карусель, вслед за ним, припав к косматым холкам, юлой завертелись остальные. Прозвучавший второй выстрел, который произвела Софи, выбил из круга еще одного разбойника, но рассыпать его не сумел.

Дарган понял, что вожак дожидался, пока путники разрядят оружие, чтобы атаковать наверняка. Он вскинул ружье, выбирая удобный момент, повел стволом по бандитам. Теперь все зависело от того, как ляжет дробь, если она скользнет по лошадиным головам, то толку не будет, чеченские кони привычны к стрельбе и к боли. А если найдет одного-двоих абреков, то станет полегче, хотя все равно придется потрудиться, чтобы остаться в живых. А вожак набирал обороты, он словно задался целью накалить обстановку, чтобы потом не щадить никого. От напряжения руки у Даргана начали подрагивать, прицел выделывал кренделя, чтобы встряхнуться, он положил ружье поперек седла, передернул плечами.

Из круга стрелой вылетел вороной иноходец и понесся на путников, пряча за высокой шеей седока, собравшегося в пружину. Кольцо рассыпалось на отдельных всадников, они заголосили визгливой разноголосицей. Снова не выбирая цели, Дарган пальнул туда, где абреков было побольше, мельком заметил, как отстала еще пара лошадей, но остальные продолжали рваться из уздечек. Он выхватил шашку, занес ее над собой, чеченская сабля молнией сверкнула перед глазами, врубилась в подставленное лезвие и пропала за спиной. Казак хотел обернуться, но следующий бандит уже готовился снести ему голову. Поднырнув под клинок, Дарган чиркнул шашкой по зубастому рту, не теряя времени, перехватил пику, наклонил ее вперед, встречая третьего разбойника. Выпад получился удачным, острие пробило предплечье и вылезло у абрека со спины. Остальные бандиты отскочили в стороны, кровавя морды коням злыми рывками уздечек.