Юрий Иванов-Милюхин - Разбойничий тракт

Отвлекая на себя внимание самого резвого бандита, он показал, что заносит шашку над своей головой и моментально пустил ее плашмя, подрезая седока по талии. Когда тот согнулся от боли, казак в коротком замахе раскроил ему затылок.

Тут раздался выстрел, заставивший замереть людей, убивающих друг друга. В следующее мгновение чеченцы не выдержали, они вонзили каблуки под бока коней и бросились врассыпную. За спинами беглецов вздулись полы черкесок и концы башлыков, гнаться за ними не имело смысла. Лишь один абрек остался на месте, неторопливо приникая к лошадиной холке.

Дарган перевел дыхание, огляделся вокруг. Софи поодаль забивала в пистолет очередной заряд. Казак уставился на нее, не зная, что сказать, он решил, что жена, выстрелив, невольно помешала захватить примеченного им абрека, который теперь ускакал от него. Но, присмотревшись к сползшему на землю бандиту, он соскочил с седла. Это был тот самый чеченец, на которого казак охотился.

Тут новый выстрел хлестнул по нервам концом нагайки, в этот раз упасть на холку лошади пришла очередь казаку из охраны. Дарган подбежал к спутнице, рывком сдернул ее с седла. Стрелял разбойник, засевший на другом склоне горы, о котором забыли с начала боя.

Второй казак принудил лошадь завалиться на бок, прячась за ней, загнал пулю в ствол ружья. Сделав знак Софи, чтобы она поступила так же, Дарган зигзагами рванулся к лесу, он был уверен в том, что бандит никуда не денется, с дороги за ним наблюдала пара отменных стрелков.

А грохот от выстрелов продолжал прокатываться по ущелью через равные промежутки времени, разбойник не жалел зарядов, теперь от страха за свою шкуру. Когда до дерева, за которым он прятался, осталось с десяток сажен, Дарган с силой метнул камень, целясь позади него. Абрек клюнул на приманку, наверное, он подумал, что нырнувший в лес противник решил подобраться к нему сзади, и немного приподнялся, чтобы оглядеться. Его суматошных действий хватило на то, чтобы казак, прячущийся за лошадью на дороге, заметил врага и нажал на спусковой крючок. Раскинув руки, чеченец покатился по склону, обрывая полы черкески о ветви кустов.

Дарган вложил кинжал в ножны и заторопился на тракт. Нужно было проверить, жив ли абрек, подстреленный Софи, слишком уж много вопросов надо было ему задать. Когда он подошел, казак из патруля укрывал своего товарища буркой, а жена стояла на коленях, пытаясь нащупать пульс у разбойника. Она тоже узнала его.

– Кажется, бандит живой, – подняла она глаза на мужа.

– Тогда мы с ним поговорим, – Дарган оглянулся назад. – А что с братом казаком?

– Сквозная рана в грудь, его перевязал товарищ.

– Сам ехать сможет, или придется делать спарку из двух лошадей?

– Зачем спарку? Рана не опасна.

В это время абрек приподнял веки, в узких щелях глазниц сверкнули серые зрачки. Промычав что-то сквозь стиснутые зубы, он хотел отвернуться, но Дарган концом нагайки повернул его подбородок, заставив обратить внимание на себя.

– Что тебе надо, гяур? – прошипел разбойник.

– Зачем ты следил за нами? – наклонился к нему казак.

– Тебе все равно не жить, ты наш кровник, – бандит откашлялся и вновь вперился жгучим взором в своего врага. – Мы тебя узнали, ты Дарган, правнук Дарганова из уважаемого ночхойского тейпа. Твой прадед изменил вере и женился на казачке из станицы Стодеревской.

– Кто вам это рассказал?

– На базаре в Пятигорской тебя узнал один из наших, он часто бывал в твоей станице на левом берегу Терека.

– Я ехал своей дорогой, – скрипнул зубами Дарган. – А вы хотели меня ограбить.

– Ты убил своего родственника, это самый тяжкий грех.

– Я защищал свою жизнь и жизнь моей жены. Ваш главарь сказал, что отдаст ее джигитам на растерзание, когда расправится со мной, – налился нездоровой краской казак и положил руку на рукоятку кинжала. – Ты считаешь, он поступил бы как мужчина?

– Это его право. Неверные обязаны исполнять волю правоверных, – вновь закашлялся абрек и, вытолкнув через губы сгусток крови, с хрипом сказал. – Ахмет-Дарган был твоим родственником.

Дарган отшатнулся, всмотрелся в тонкие черты лица умирающего, мысленно перекрестился, что не он первый нанес смертельную рану вожаку бандитов. Господь отвел его от схватки и с молодым чеченцем, жадно глотающим сейчас последние капли жизни. Затем хорунжий негромко спросил:

– Тогда кто ты?

– Три года назад дочь Ахмет-Даргана стала моей женой, я тоже твой кровник.

– Я терской казак, кровного родства с чеченцами не признаю, – взорвался Дарган. – Я православный и не желаю знать, какую веру исповедовал мой прадед.

– Неисповедимы пути Аллаха, – тихо прошептал умирающий. – Аллах акбар…

– Я не собирался вас трогать, вы первые напали на нас, – крикнул казак.

Но это восклицание оказалось ненужным, голова абрека дернулась и завалилась набок, горбатым носом уткнувшись в пыль. Посидев на коленях перед абреком, Дарган перекрестился и поднялся на ноги. Он не допускал признания за собой какой-либо вины, но в душе шевелился червячок сомнения. Может быть, то, о чем перед смертью поведал разбойник, было правдой, тогда его дальнейшей судьбе не позавидовал бы и враг, а может, чеченцы решили привязать его фамилию к убитому главарю, чтобы через какое-то время сорвать солидный куш. На Кавказе, как в близкой азиатчине, бывало по-всякому.

Софи прислонилась к избраннику плечом, она почти ничего не поняла из этого разговора, но интуитивно почувствовала, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

– Наш табун прирастает, – обняв ее за плечи, усмехнулся Дарган. – Пока доберемся до станицы, станем самыми богатыми. Не нужно будет уезжать, чтобы открыть, как ты говоришь, собственное дело.

– Лошади в станице стоят дорого? – немедля вскинула она подбородок.

– От пятидесяти до ста пятидесяти монетов, если при выправке, а наши все кони строевые.

– Монетов?

– Серебряных рублей, – пояснил он. – Можно ассигнациями, они тоже обеспечены золотом.

– Хорошо, – улыбнулась Софи и заглянула в глаза возлюбленному снизу. – Скажи, это был серьезный разговор?

– О чем ты?

– Тот абрек.

– В какой раз поясняю, здесь не Париж, – посерьезнел казак и вдруг подмигнул жене. – Пока от Пятигорской мы отъехали недалеко, имеешь право повернуть назад и вместе со столичными господами отправляться хоть в Санкт-Петербург.

– Месье д'Арган, ты меня прогоняешь? – засмеялась она. – До столица России я доеду с господами, а дальше что?

– А там окно в Европу, прорубленное императором Петром. Езжай куда хочешь, хоть до самой Франции.

– Я еще в твой станице Стодеревской не была. Не понравится мне там жить, тогда заберу детей и уеду.

– О-о, тебе и детей подавай! А вообще, Софьюшка, я сказал правду.