Алексей Пиманов - Александровский cад

– Что ищешь, браток? – спросил инвалид.

– Чего ищу? – переспросил Осепчук. – Да так, пустяк один.

Морячок понимающе кивнул.

– Волыну? Могу устроить.

Осепчук вопросительно посмотрел на инвалида, но тот незаметно махнул культей в сторону заколоченного ларька.

– Туды топай.

За ларьком, возле небольшого костерка, на куче тряпья сидели трое мужиков бандитского вида. Они разом подняли глаза на Осепчука. А когда тот присел возле костра и протянул руки к огню, один из них хмуро процедил:

– Чего шукаешь? Осепчук промолчал.

– Маслят брать будешь?

Покупатель понял, что попал как раз по адресу, и молча кивнул.

– Покажь хрусты, – приказал хрипатый малый, блеснув при этом металлической фиксой.

Осепчук извлек из-за пазухи деньги и тут же засунул их обратно. В ответ, как по волшебству, на ящике из-под картошки появился белый сверток.

– Шпалер – пятьсот, маслята – полтос, – прохрипел фиксатый.

Осепчук развернул тряпицу и провел рукой по дулу новенького «-ТТ-»…

Часом позже на Гоголевском бульваре, недалеко от дома Василия Сталина, появились два летчика. Один имел погоны майора, другой – капитана. У обоих на кителях нарядно сверкали многочисленные ордена. Они несли легкие фанерные чемоданчики. Оба военных вошли во двор на противоположной от сталинского дома стороне и осмотрелись в поисках нужного подъезда. Поднявшись по лестнице, они остановились возле одной из квартир. Майор нажал на звонок. За дверью послышались шаги, и чей-то голос спросил:

– Вам кого?

– Скажите, а Крючков уехал в эвакуацию? За дверью воцарилось молчание.

– Скажите, а Крючков уехал в эвакуацию?! – более настойчиво повторили свой вопрос визитеры.

– Нет, – послышалось из-за двери. – Но он переехал в Сокольники.

Ответ успокоил летчиков.

– А где я могу узнать его новый адрес? – прозвучал новый вопрос.

Дверь открылась только на величину цепочки.

– Закурить не найдется?

Один из летчиков вынул и раскрыл портсигар. В нем лежали обычные папиросы, но к внутренней стенке крышки была приклеена фотография актрисы Ладыниной, точь-в-точь такая же, как и та, что покупал Осепчук.

Рука забрала портсигар, и только после этого дверь распахнулась полностью.

– Заходите, – донеслось из коридора. Офицеры огляделись и вошли в квартиру…

Алексей Казарин пересек бывшую Императорскую площадь в Кремле и зашел в так называемый Ворошиловский подъезд. Поднявшись на третий этаж, он подошел к шапи-линской квартире и по довоенной привычке ткнул три раза в звонок. Дверь распахнулась, на пороге стояла Вера Чугунова с глазами, красными от слез. Несколько недель назад заместитель наркома по вооружению Сергей Васильевич Чутунов и его жена попали под бомбежку. Так Вера в одночасье стала сиротой. По старой большевистской традиции заботу о дочери боевого друга взял на себя Петр Саввич, и Вера перебралась в дом Шапилиных.

Увидев Казарина, она заставила себя улыбнуться.

– Привет, Алеша.

– Привет. – Он вошел в прихожую и снял фуражку. – Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Вера что-то хотела сказать, но передумала и лишь кивнула в сторону кабинета.

– Петр Саввич тебя ждет.

Алексей попытался взять ее за руку, но Вера отвернулась, и слезы вновь потекли по ее лицу.

Когда Казарин зашел в кабинет, Шапилин говорил по телефону:

– Это точно?! Ошибки быть не может? Ладно, действуй по обстановке. Ежели что, сразу докладывай мне лично. Разрешаю-разрешаю. Все! Отбой.

Шапилин положил трубку, расстегнул ворот френча и выдохнул, как будто с его плеч упала тонна груза.

– Ну, Вася… – пробормотал генерал. – Ну… Последние слова заставили Лешку побледнеть.

– Что, с Васей что-нибудь?

– «Что-нибудь»! – Голос Шапилина дрожал от возмущения. – Представляешь, звонок с аэродрома: так, мол, и так, «при посадке разбился самолет полковника Сталина Василия Иосифовича». Как тебе?

Лешка, не мигая, смотрел на тестя.

– Цел? – едва прошептал он.

– Какое там! Подломилось шасси, самолет кувыркался, будто в цирке… Еле тело вытащили…

Алексей так и осел на стул.

– Отцу уже доложили? – глядя в одну точку, тихо спросил он.

– Какому отцу?! – не понял Петр Саввич. – Тьфу ты, черт! Типун тебе на язык! Да ты не понял. Вася жив. На его самолете почему-то комполка Клещев летел. А Василий Иосифович – в стельку! В дрова! С ночи лыка не вяжет!

Шапилин подошел к окну.

– Ладно. Жив, и слава богу… Что там у тебя по тому майору с мнимой Знаменки?

Алексей вытер ладонью вспотевший лоб и раскрыл папку.

– Сначала думали – психанул мужик время военное, чего не бывает. Но майора пробили по документам.

– И что?

– Оказался липовым. Не значится уже такой майор в списках.

Алексей протянул бумагу.

– Ну, все понятно, шпион. Чего тут думать?

– Если бы только это, Петр Саввич. Казарин достал новую бумагу:

– Вот показания милиционера и патрульных. Они уверяют в один голос, что в майора не стреляли.

Шапилин пробежал глазами оба документа.

– А их табельное оружие проверили? Алексей кивнул.

– Конечно, проверили. Мало того! Пуля, которую нашли в теле убитого, выпущена из браунинга. А насколько мне известно, на вооружение в московскую милицию такое оружие не поступало.

Петр Саввич постучал пальцами по столу.

– Стало быть, сообщник. Казарин опять кивнул.

– Верно. А теперь самое интересное…

Казарин достал из папки ту самую бумажку с цифрами и значками, которую неизвестный в сером костюме передал майору на чердаке.

– Знаете, что это?

Шапилин изучил бумагу и небрежно отбросил ее в сторону.

– Шифры? Коды?

Алексей аккуратно поднял вещдок и, усмехнувшись, положил листочек в папку.

– Никакие это не шифры и, тем более, не коды. Зн, В, Д, Ар, МШ и так далее – всего лишь сокращение названий улиц.– Зн – Знаменка, Ар – Арбат, МШ – Минское шоссе… А цифры – номера домов.

Шапилин осмыслил сказанное:

– Ну, Казарин, ну, ты… Архимед – одно слово! – Он еще раз глянул в бумажку, затем на карту. – Такая ерунда, я б ни в жисть не сообразил.

Алексей кивнул, но улыбаться перестал:

– Ерунда-то, ерунда. Только почему эта ерунда с маршрутами товарища Сталина сходится?

Шапилин тоже перестал улыбаться.

– Ты… ты думай, что говоришь! – испуганно пробормотал он.

Алексей опустил глаза и твердо ответил:

– Чего тут думать? Думай – не думай, а все одно получается.

Шапилин еще раз взял в руки бумажку, повертел ее и так и эдак и вдруг набросился на зятя:

– Что же ты раньше-то молчал?!

Ha следующий день в Москве шел дождь. Накинув на плечи плащ-палатку, Осепчук торопливо шел по Чистым прудам в сторону Главпочтамта. Едва ступив на проезжую часть в районе Харитоньевского переулка, он тут же отпрянул назад, но бампер машины, повернувшей с бульвара, все равно больно зацепил ногу в районе колена. Осепчук громко выругался и моментально получил нагоняй от высокой породистой старухи, державшей за руку маленькую девочку: